Американские дикари - Дж. Дж. МакЭвой

Теперь он использовал наши правила против нас.

— Да, но правило Пятьдесят один гласит: всегда говори своей матери правду, если это не противоречит благополучию твоего отца.

У него отвисла челюсть, и он спрыгнул с дерева. Я поймал его, но он вырвался из моих рук, убедившись, что этого никто не видел.

— Это не правило! — сказал он, снова надевая шляпу на голову.

— Правило. — С этого момента.

— Это не так.

— Итан, ты не можешь спорить с создателем правил.

— Я хочу, чтобы эти правила были написаны, как Библия или что-то в этом роде. — Он фыркнул, когда я рассмеялся… когда-нибудь он тоже будет придумывать правила, как и я.

— Итан, пришло время семьи, иди веселись и веди себя как ребенок, это приказ.

Он надулся, но вздохнул.

— Хорошо, но только потому, что ты сказал мне, что это приказ.

— Конечно. — Он кивнул и пошел прочь. Внезапно я вспомнил, о чем собирался его спросить. — Итан?

— Да? — Он остановился и снова посмотрел на меня.

— Почему твой брат не разговаривает в школе?

Он ухмыльнулся.

— Это секрет.

— Итан.

Он вздохнул.

— Ему нравится девочка, и он довел ее до слез, так что теперь он боится что-либо сказать, когда она рядом. Не говори ему, что я рассказал тебе, ладно? И не говори маме!

— Хорошо. — Я не смог удержаться от улыбки.

Итак, Уайатт был влюблен. Я знал, почему он не хотел, чтобы их мать знала.

— Мистер Каллахан, — Эйвери Бэрроу, мой бывший сокамерник, подошел ко мне в сопровождении Монте. За эти годы он превратился в весьма уважаемого политического корреспондента и репортера.

— Эйвери, спасибо тебе за то, что приготовил это.

— Конечно, мистер Каллахан, я полагаю, пришло время мне выплатить свой долг? — Он улыбнулся, и я кивнул, прежде чем отвернуться от семьи.

— Мне нужно, чтобы ты кое о чем позаботился для меня, — сказал я ему, когда Монте протянул ему фотографию.

У него отвисла челюсть.

— Есть проблема? — Я спросил его.

Он покачал головой, но все равно открыл рот, легкая улыбка задержалась на его губах.

— Я всегда думал, что плохие парни в конце концов проиграют. Этот мир должен был привести себя в равновесие.

Моя бровь приподнялась, когда я хихикнул.

— Ты знаешь, почему они изобрели супергероев? Почему миллиарды цепляются за вымышленных персонажей в фильмах и книгах?

Он покачал головой.

— Потому что они знают, что здесь, в реальной жизни, миром правят злодеи. Почему еще хорошие люди умирают молодыми?

— Я хочу прожить долгую жизнь, — ответил он, напомнив, как сильно он изменился.

— Сделай так, чтобы она выглядела хорошо, Эйвери, — ответил я, оставляя его, и направился обратно к своей жене.

Она сидела на белом одеяле, в то время как Донателла бегала туда-сюда каждые несколько секунд и каждый раз оставляла в руке матери одуванчик.

— Что происходит? — Спросил я, снял обувь и сел.

— Она хочет сделать корону из одуванчиков, но ветер все время уносит их, — ответила Мел, когда Донателла вернулась с одним одуванчиком и вложила его ей в руки.

— Милая, ты же знаешь, что можешь сорвать больше одного за раз, верно? — Спросил я.

— Я знаю, — сказала она, прежде чем вернуться за другим.

Я смотрю на Мел, которая просто пожала плечами. Все должно быть сделано либо как хочет Донателла, либо вообще никак.

— Итак, Эйвери…

— Он позаботится об этом, — сказал я ей.

— Разве ты не будешь скучать по Чикаго? — прошептала она, глядя на небоскребы, возвышающиеся вдалеке от парка. Она уже забегала вперед… Но опять же, мы всегда получали то, что хотели.

— Это всего на восемь лет.

Я наклонился, чтобы поцеловать ее, когда мне в лицо ткнули одуванчиком. Я взглянул на Донателлу, которая ухмыльнулась, когда я принял его. Затем, не сказав больше ни слова, она снова убежала.

Я заправил его за волосы Мел, прежде чем сказать:

— Мелоди Каллахан, будущий президент Соединенных Штатов Америки, я люблю тебя.

— Лиам Каллахан, будущий Первый муж, я люблю тебя больше. — Она поцеловала меня.

Это моя жизнь. Наша жизнь. И я бы не променял ее на весь чертов мир.

КОНЕЦ