— Я не хочу надолго оставлять детей, Джо, — сказала она. — Они еще слишком малы.
— Так возьми их с собой, — предложил он.
— Куда? В Токио?! — ужаснулась Кейт.
— А что тут такого? Честное слово, Кейт, у них там, в Японии, есть дети. Клянусь, я своими глазами видел двоих или троих.
— Сам подумай, о чем ты говоришь! Стивени только недавно исполнился год, и я не знаю, как она перенесет японский климат. Я слышала, там очень высокая влажность. Что мы будем делать, если кто-нибудь из них заболеет?
— Врачи там тоже есть, — сказал Джо, но его голос прозвучал мрачно: он уже понял, что Кейт никуда ехать не собирается.
На этом разговор практически закончился, а вскоре Джо снова уехал. На День благодарения он оказался в Европе, и Кейт с детьми отправилась на праздники в Бостон, к родителям. Правда, Джо позвонил ей туда из Лондона, однако вечером Элизабет не удержалась и спросила у дочери:
— Послушай, этот твой муж… он бывает дома хоть когда-нибудь}
Элизабет по-прежнему не одобряла Джо, и даже тот факт, что Джо в конце концов женился на Кейт, нисколько не поддержал в ее глазах его реноме. Для Элизабет Джо оставался помешанным на самолетах мальчишкой, который способен бросить жену и детей ради новой сверкающей игрушки с пропеллером.
— Джо очень много работает, мама, — ответила Кейт. — Он создает авиакомпанию, которая будет самой большой в Соединенных Штатах, поэтому он ужасно занят. Но года через два, я думаю, Джо будет посвободнее.
Она действительно верила в то, что говорила: ничего другого ей просто не оставалось. Только вера и надежда поддерживали ее, потому что Джо действительно бывал дома очень редко.
Казалось, он появлялся на пороге их квартиры только для того, чтобы сообщить, куда и зачем он уезжает в очередной раз. Даже если Джо проводил в Нью-Йорке несколько дней подряд, он приходил с работы такой измученный и усталый, что не мог даже есть. Проглотив стакан кефира или чая, он как подкошенный падал на кровать и мгновенно засыпал, а в шесть утра вскакивал, словно подброшенный пружиной, торопливо пил крепчайший кофе и мчался обратно в офис. Они не были близки уже больше двух месяцев — Джо слишком выматывался, чтобы даже думать об этом. Он буквально разрывался на части, стараясь поспеть в тысячу мест одновременно, а в голове у него всегда было тридцать три больших заботы не считая маленьких. И только для Кейт там места не находилось.
— Не очень-то мне все это нравится, — проворчала Элизабет. — Фактически, у тебя нет мужа, хотя вы и зарегистрировались. К тому же неизвестно, чем он на самом деле занимается, когда вырывается от тебя в Калифорнию или в эту свою Японию. Ведь Джо — мужчина, и мужчина еще не старый. Я не верю, что он может обходиться без женщин. Быть может, он тебя и любит, но… Говорят, в Японии есть такие проститутки, которых специально учат ублажать мужчин. Гейши — вот как они называются!.. Нет, я вовсе не хочу сказать, что Джо тебе не верен, просто мне кажется странным, что молодой мужчина, имея молодую красивую жену, предпочитает работать вместо того, чтобы сидеть с ней дома. Всему, знаешь ли, должна быть мера, моя дорогая…
Каждое слово Элизабет отдавалось в сердце Кейт болезненным толчком. Она сама много раз задумывалась над этим, однако ей удавалось убедить себя, что это неправда — не может быть правдой! Джо никогда не принадлежал к тому типу мужчин, о котором говорила сейчас ее мать. Просто он был по-настоящему одержим работой, одержим своей страстью к авиации. Все дело было только в том, что успех, которого он добился в столь неправдоподобно короткий срок, оказался для него чем-то сродни наркотику, от которого ему было не так просто отказаться. Новые перспективы ослепляли Джо, и он просто не мог остановиться в своем стремлении вперед. Он создал огромную корпорацию и заработал столько денег, сколько любому другому человеку хватило бы на сто лет безбедного существования, но ему этого было мало. Нет, не денег он жаждал — не денег и не славы удачливого предпринимателя. Работа превратилась для Джо в единственную цель жизни; именно поэтому Кейт была уверена, что за прошедший со дня их свадьбы год он ни разу ей не изменил. Сначала она радовалась этому, потом стала воспринимать как нечто естественное, но сейчас Кейт впервые спросила себя, что лучше: иметь мужа, который тебе изменяет, или не иметь вовсе.
Все в ней восставало против слов матери, однако Кейт не могла не признать, что по крайней мере в одном Элизабет права. Джо был ее мужем только по названию. Даже когда Джо все-таки возвращался домой, он говорил только о своих проблемах. Он звонил Чарльзу Линдбергу или в ту же Калифорнию и подолгу разговаривал с незнакомыми Кейт людьми, а ей хотелось подойти и вырвать у него трубку. Но она знала, что это бессмысленно. Обязательно найдется что-то другое, что будет для него важнее, чем она. Так уж сложилось, и Кейт понимала: если она хочет жить с Джо, быть его женой (а она этого безусловно хотела), она должна была принимать все, как есть. Джо был просто не в состоянии уделять ей внимания больше и явно рассчитывал, что она правильно его поймет.
И Кейт, как правило, его понимала. Она любила Джо, «болела» за него, радовалась его успехам и совершенно искренне гордилась им. То, что он делал, действительно было удивительно и невероятно. И все же иногда ей становилось больно — так больно, что хоть кричи. Джо не понимал, насколько она одинока и как трудно ей бывает одной. Порой, когда он уезжал особенно надолго, Кейт чувствовала себя брошенной, абсолютно ненужной, и лишь огромным напряжением воли ей удавалось справиться с собой.
Однажды вечером, когда по случайному стечению обстоятельств погода была нелетная, Джо пришел домой раньше обычного, и Кейт попыталась с ним объясниться. Джо сидел, развалившись в кресле, пил пиво из жестяной банки, которые только начинали входить в моду, и смотрел по телевизору футбольный матч. Накануне ночью он почти не спал и провел все утро в офисе, корпя над какими-то отчетами. Теперь у него буквально слипались глаза, но Джо продолжал таращиться в экран, изо всех сил стараясь не заснуть. Спокойные минуты, когда он мог вот так спокойно посидеть в кресле перед телевизором, выпадали ему чрезвычайно редко, и Джо ими очень дорожил.
— Господи, Кейт, только не начинай все сначала! — перебил он, когда Кейт начала жаловаться ему на одиночество. — Дай мне отдохнуть по-человечески. Я знаю, что меня не было дома три недели и что я не смог поехать на День благодарения к твоим родителям, но ведь это не преступление, правда?
— Неужели ты не понимаешь?! — Кейт тщетно пыталась пробиться к нему через тот барьер, который он между ними выстроил. — Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Я знаю, что тебе нужно много работать, но мне-то от этого не легче! По правде говоря, Джо, мне очень и очень тяжело…
