У нее сделалось такое лицо, словно он нанес ей страшное оскорбление. И Джо подумал, что она права. Он поверил Энди, но не поверил ей — не поверил ее любви и верности.
— Прости меня, пожалуйста… — быстро проговорил он. — Я думаю, тогда мы все были немножко не в себе. Я не мог не поверить Энди — мне казалось, он так много о тебе знает… На самом деле он очень много знал обо мне и сумел этим воспользоваться. Он рассказал мне, как глубоки были твои раны, в каком страшном отчаянии ты пребывала… По его словам получалось, что он оказал тебе огромную услугу, когда женился на тебе и взвалил на себя все заботы. Он утверждал, что с твоей неустойчивой нервной организацией тебе просто нельзя оставаться одной. Энди заставил меня поверить, что это я довел тебя до крайности и что ты можешь повторить попытку, если я снова обижу тебя или просто сделаю что-нибудь не так. Пойми, Кейт я не хотел и не мог рисковать тобой! Поэтому я решил, что тебе лучше быть с ним — с человеком, который располагает временем, чтобы заботиться о тебе должным образом. Как того требует твоя якобы расшатанная психика.
Джо умолчал о том, что его испугало желание Кейт иметь от него детей, о котором упоминал Энди. И, если смотреть правде в глаза, это желание продолжало страшить его до сих пор — похоже было, что, говоря об этом, Энди не лгал.
— Почему ты не спросил меня? — тихо проговорила Кейт, пристально глядя на Джо большими голубыми глазами.
— Мне не хотелось лишний раз расстраивать тебя. Очевидно, Энди на это и рассчитывал, когда рассказывал мне о твоих переживаниях. Этот гаденыш знал, что делал! Он рассчитал, что я буду винить в твоем несостоявшемся самоубийстве себя, и был уверен — я не сделаю ничего такого, что могло бы снова поставить тебя перед выбором.
Кейт кивнула. Теперь она тоже поняла, на чем строился замысел Энди, и ненавидела его всей душой. Он обернул против нее и Джо все то, что она когда-то рассказывала ему о своей жизни. С его стороны это было непорядочно и жестоко; при этом Энди нисколько не оправдывало то, что он сражался за свое счастье и за свою семью. Вместе с тем, Кейт было приятно узнать, что Джо оставил ее не по собственной прихоти, а потому что Энди вынудил его к этому своей ложью.
Но внезапно ей пришло в голову, что Энди мог рассказать Джо одну ее тайну — настоящую тайну, которую он узнал от Кларка. Ведь тогда его версия о ее врожденной склонности к самоубийству обретала гораздо больше правдоподобия. А в таком случае, теперь Джо известно о ней все…
Кейт выпрямилась и внимательно посмотрела ему в глаза, но увидела в них только любовь — любовь безграничную и сильную. Это решило дело.
— Может быть, он рассказал тебе и о моем отце? — негромко спросила она. — О моем настоящем отце?..
Ей не хотелось говорить об этом ни с Джо, ни с кем-то другим, однако Кейт чувствовала, что не должна больше ничего скрывать. Она уже поняла, что ни к чему хорошему это не приводит.
— Он не был первым, — ответил Джо. — Первым рассказал мне о Джоне Бэррете Кларк. Это было, когда я приезжал на мыс Код в позапрошлый раз. Мы с ним тогда еще напились… Мистер Джемисон считал, что я должен об этом знать. — Он взял ее за руку и привлек к себе. — Я очень тебе сочувствую, Кейт. Должно быть, это было ужасно…
— Да, это было ужасно, — подтвердила Кейт, чувствуя, как глаза у нее защипало от выступивших слез. — Я очень хорошо помню тот день. До сих пор помню во всех подробностях… Странно, что при этом я совершенно не помню отца — не помню, каким он был. Я знаю, что должна бы помнить, но… Когда он умер, мне уже исполнилось восемь, но это ничего не значит. Фактически он ушел от нас еще раньше — за два года до смерти, когда заперся в своем кабинете и попытался утопить свое горе в вине. — Она грустно посмотрела на Джо. — Для мамы это, наверное, тоже было ужасно. Во всяком случае, она никогда не говорит о моем настоящем отце. Иногда мне даже жаль, что мама ничего мне не рассказывала. Единственное, что я о нем знаю, это то, что он был хорошим человеком. Так сказал мне Кларк — он знал папу чуть не со школьной скамьи.
— Я уверен, что твой отец был замечательным, — сказал Джо решительно.
По ее глазам он видел, что боль Кейт еще не прошла совсем, что ей все еще трудно вспоминать о смерти отца. Именно в этом событии коренились все ее страхи — страх остаться одной, страх оказаться брошенной, никому не нужной. Сам того не желая, Джон Бэррет причинил своей дочери немало зла.
— Я рада, что ты все знаешь, — тихо сказала Кейт. До сегодняшнего дня это был единственный секрет, который она не решалась доверить Джо.
Вечером, уже лежа в постели, они долго говорили об Энди и о том, какую грязную шутку он сыграл с ними обоими. Кейт все никак не могла успокоиться, она была уверена, что никогда не простит своего бывшего мужа. Очевидно, Энди рассчитывал, что если она останется одна, то волей-неволей придет к нему — придет просто потому, что ей некуда будет деваться. Хорошо же он о ней думал, если позволил себе надеяться, что она станет унижаться перед ним ради сомнительного удовольствия называться миссис Скотт!
Наступила весна, и Джо стал все чаще и чаще летать в Калифорнию, где он создавал представительство своей авиакомпании. Летом он уже проводил в Лос-Анджелесе целые недели, и в конце концов предложил Кейт приехать к нему. Захватив с собой обоих детей и няню, Кейт вылетела в Калифорнию на собственном самолете компании. В Лос-Анджелесе они поселились в «Беверли-Хиллз»-отеле, где Джо снял для них пятикомнатный номер.
Поначалу Кейт нравилось в Калифорнии. Она много ходила по магазинам, возилась с детьми, купалась в бассейне отеля и глазела на звезд кино, которых в Беверли-Хиллз было видимо-невидимо. Джо все свое время проводил в офисе; он возвращался в отель только после полуночи, а уходил в шесть, и так — каждый день, включая выходные. Джо старался укрепиться на Западном побережье, где его теснили другие авиакомпании, а для этого ему необходимо было организовать новые маршруты. Намеченный им план впечатлял своим размахом: он планировал открыть отделения «Джо Олбрайт Транс Уорлд» во многих странах, с которыми пока еще не было прямого авиасообщения, что требовало огромных капиталовложений и еще большего труда.
В сентябре Джо вылетел сначала в Гонконг, а оттуда перебрался в Японию. Кейт с ним не поехала — она считала, что это слишком далеко, а ей не хотелось надолго оставлять детей на попечении няньки. Джо звонил ей каждый день и подробно рассказывал о том, где он был и что делал, и Кейт оставалось только удивляться, как он все успевает. В самом деле, Джо, казалось, решал одновременно не меньше десятка сложнейших задач, не считая всяких мелочей. Он продолжал руководить своей корпорацией, конструировал новые самолеты и моторы, планировал экспансию на Ближний Восток, где, как он утверждал, люди «еще не познакомились со скоростными и надежными аэропланами Джо Олбрайта», и испытывал новые машины. Неудивительно, что он пребывал в постоянном нервном напряжении, поэтому даже когда он разговаривал с Кейт по телефону, голос его звучал по-деловому сухо.
