ей необходим владелец, обладатель и завоеватель. Вспомни, чем ты смог покорить её. Явно не теперешней благовоспитанностью. Да, ты может там и наворотил херни, не знаю, но на то мы и любимые их придурки. Мы делаем шаг назад и два вперёд. Идеальные принцы только в сказке, а в жизни эти идеальные благовоспитанные парни потом рогатые ходят, потому что не умеют чувствовать своих баб и начинают принимать их, как обыденность.
Потерял дар речи от его тирады и, раскрыв рот, пялился на него.
— Твоя похоже не скучает в браке с тобой.
Калин понуро опустил голову, что-то перебирая в уме. Гримаса лица приобрела болезненный вид.
— Я убил всех родных своей жены. Сына, мужа… Изнасиловал её и сжёг дом. Как думаешь, почему она стала после этого моей женой?! — в шоке смотрел на него. — Потому что я не сдался. Я много лет вымаливал её прощения, жертвовал всем ради неё, всё время был рядом, когда она люто ненавидела меня, гнала и даже пыталась убить. Я сделал возможное с невозможным, чтобы не просто получить прощение, но и добиться её сердца. Я шёл напролом, терпя унижения и ненависть в свой адрес, но добился желаемого. Оля стала не только моей женой, но и верной подругой и до безумия любимой женщиной. Ты напомнил мне меня. К счастью, без такого дерьма за душой. Поэтому не вздумай даже выпускать любимую из рук. Борись за неё до последнего. Поверь она этого хочет и ждёт, потому что давным-давно выбрала тебя. И всё, что она говорит тебе сейчас всего лишь бабская херня, для набивания цены.
Последняя его фраза вызвала усмешку. Сказал, как отрезал. Мудрец, бля!
За горячей беседой не заметили, как к нам спешит главный хирургического отделения.
— Шестаков пришёл в себя, — сообщил он победно-взволнованным тоном.
Через несколько минут, одетые в стерильную одежду, возвышались на койкой пострадавшего. Интубационная трубка во рту нам не помощник. Роман водил глазами по нам и издавал нечленораздельные короткие звуки.
Калин четко и громко представился и, как можно более учтиво, огласил цель нашего визита.
— Вам угрожает опасность. Мы можем вас защитить. Вы готовы сотрудничать с нами?
Парень начал нервно елозить по постели.
— Всё хорошо. Вы сейчас в безопасности. Вы помните, что произошло?
В ответ он начал водить свободной от капельницы рукой в воздухе.
— Нам нужно знать, кто заплатил вам с сестрой? Чистосердечное признание и содействие полиции сейчас вам на руку. Не дайте сесть в тюрьму невиновному.
Шестаков продолжал выкатывать глаза и рисовать, что-то в воздухе.
— Карандаш с бумагой, — пришло на ум только это. — Он при всём желании тебе не ответит.
И я вылетел из реанимации в поиске. Нашёл канцелярию на посту медсестры. Вернулся к пациенту и с горем пополам всучил ему карандаш в ладонь.
Мужчина, уняв возбуждение, начал, не глядя, выводить на бумаге буквы:
"Где Рита?"
Сказать ему об этом сейчас стало жутко не по себе. Отступил от койки, неуверенно глядя на Калина.
— О вашей сестре чуть позже…
В ответ парень яростно застучал карандашом по бумаге, требуя немедленного ответа. Ярослав сглотнул, понимая, что разговора не получится.
— Я сожалею. Она погибла, — скорбно проронил следователь.
Рома взвыл и замолотил рукам о кровать. Чёрт! Это нехорошо!
— Роман. Убийца вашей сестры мёртв, но не все понесли наказание. Помогите нам! Не дайте убийце избежать суда!
Мужчина начал хрипеть, периодически пропуская выдох. Вновь надавил карандашом на бумагу, ведя волнообразную линию, которая ушла в резкую зигзагообразную и оборвалась.
Модульный монитор пациента издал резкий пищащий звук. В реанимацию сразу же влетели врачи. Я успел лишь схватить бумагу с постели.
— Код "синий"!
Медики в быстром и чётком ритме завальсировали вокруг больного, а нас живо выставили за дверь.
В коридоре взглянул на бумагу, потом с досадой протянул Ярославу.
— Да уж. Это мало что нам даст. "ШИ", "МИ", "ЛИ", — Ярик, устало выдохнул и вернул мне клочок. Осел на скамейку у стены. Мне оставалось лишь понуро опуститься рядом и ждать вместе с ним.
Бригада реаниматологов покинула бокс меньше, чем через четверть часа. К нам приблизился главный хирург с сожалением на лице. Я невольно поднялся на ноги, смотря на него с угасающей надеждой.
— Чёрт! — Калин испустил звук досады и негодования, предвидя вердикт.
— Сожалею. Остановка сердца. Мы сделали, что могли, — уронил хирург и неслышно удалился, давая нам возможность осознать этот несправедливый пинок судьбы под наш зад. Опять!
Твою мать! Яростно зарычал и вписал кулак в стену.
Герман
Когда ступил за порог докторской квартиры, тут же получил уведомление, что Вика спит.
— Болтали до утра, подружки? — сдвинул брови.
— Твои кости теперь белее снега, — скривился в ответ Миша.
— Главное, чтоб целы были, — буркнул я. Глянул на мирно спящую жену в положенной, по всем этикетам, пижаме. Чуть расслабился. — Как она?
— Порядок, в отличие от тебя. Что с лицом? — теперь взгляд стал обеспокоенный.
— Долго рассказывать, — отмахнулся.
— Я не спешу.
— Зато я спешу, — прошёл в комнату и осел возле кровати. Нежно провел ладонью по щеке. — Вика? — позвал, предвкушая эффект. Моя моська явно взбаламутит её покой, но у меня есть неплохие новости. Надеюсь, успею их изложить перед взрывом Хиросимы.
Жена нехотя среагировала лишь на третий раз. Потянула на себя одеяло и продрала один глаз. Кто перед ней, видимо, сообразила не сразу, а как поняла, то мгновенно соскочила.
— Герман! — тут же увидела шрамы от мелких порезов, фингал на скуле и опухшую губу. — Боже мой! Ты подрался?! Что стряслось?!
— Давай дома всё расскажу. Я очень устал с дороги. С самолета сразу сюда за тобой.
Девушка переводит взгляд с меня на хозяина квартиры, словно спрашивая его разрешения.
— У меня скоро смена начнётся, — подал голос врач. — Поэтому очень хорошо, что Гера решил забрать тебя сейчас.
Вика понуро покорилась и начала сборы, пока мы оба вышли в кухню. Михаил предложил кофе, на что не смог ответить отказом.
— Чую поездка не была напрасна, — в надежде проронил он. — Просто скажи, что всё наладиться для Вики.
— А тебе какая разница? — смотрю ревниво с нотами агрессии.
— Герман, мы — взрослые люди, — проронил врач спустя минуту. — Хоть убей меня сейчас, но я люблю твою жену… Извини, так вышло. Правда, старался без этого.
— Мне тебя сейчас пожалеть надо или поздравить? — сердце полетело вниз от данного откровения.
— Оставь это при себе, — Дементьев решительно поднялся. — Вика достойна самого лучшего. И если ты, придурок, вконец, не возьмешь себя в
