— Ты хочешь меня прикончить! — простонал Джо. — Меня и наш брак заодно. Этот ребенок… нет, я просто не выдержу! Мне и так нелегко приходится. Ты постоянно жалуешься, что я редко бываю с тобой дома, а теперь ты начнешь ныть, что наш ребенок совсем не видит отца! Уж если тебе так нужны дети, почему ты не вышла замуж за кого-нибудь другого? Нет, Кейт, лучше бы ты оставалась женой Энди. Мне кажется, он из тех парней, которые только взглянут на женщину — и хлоп! — готово дело.
Каждое его слово глубоко ранило Кейт, но она понимала: Джо сейчас в таком состоянии, что не замечает этого.
— Я не хочу быть ничьей женой — только твоей, — твердо сказала она. — Я всегда этого хотела, и тебе прекрасно это известно. То, что ты только что сказал, просто несправедливо и нечестно. Я ни в чем не виновата, и я тебя не обманывала.
Но Джо был уверен, что Кейт его одурачила, и никакие слова не могли убедить его в обратном. Выключив свет, он повернулся к ней спиной и мгновенно заснул. Утром, когда Кейт проснулась, его уже не было.
Вернувшись вечером с работы, Джо снова заговорил с ней о том же, Кейт надеялась, что он передумает и попросит у нее прощения за вчерашнее.
— Я много думал о нашем разговоре, — сказал Джо, — и окончательно убедился, что нам это не нужно. Я понимаю твои чувства, Кейт, и все же считаю, что ты должна это прекратить. Избавиться от… Ну, прервать беременность. Так будет лучше и для нас, и для Кларки со Стивени. Представляешь, как им будет тяжело, если и у нас, и у Энди с его женой появится новый… появится кто-то. Они будут ревновать, думать, что их никто не любит, что они больше никому не нужны. Бог мой, да они могут превратиться в самых настоящих невротиков! Что может быть хуже, чем оказаться чужим в собственной семье?
У Джо никогда не было собственной семьи, но зато он хорошо помнил, как жил приемышем в семье двоюродного брата матери. Он действительно был там никому не нужен, и это ощущение запомнилось ему на всю жизнь. Должно быть, поэтому он считал свои доводы совершенно неопровержимыми, однако Кейт не могла с ним согласиться. Сначала она едва не расхохоталась ему в лицо — до того нелепой показалась ей эта аргументация, но Джо был совершенно серьезен, и Кейт сказала:
— Ты не прав, Джо. Большинству детей, как правило, не вредит, если у них появляются сводные братья или сестры. В подобных ситуациях все зависит от родителей. Конечно, можно превратить в ад жизнь собственных детей, если не любить их… В общем, я не буду делать аборт, — закончила она тихо, но твердо, чтобы у него не осталось никаких сомнений. — Я люблю тебя и хочу иметь от тебя ребенка. Я не могу убить его, потому что это наш ребенок! В первую очередь потому, что он — наш, твой и мой, хотя есть и другие причины.
Джо ничего на это не сказал, однако остаток вечера он просидел в своем кабинете и пришел в спальню, только когда Кейт уже легла. А на следующий день он улетел в Мадрид, откуда собирался потом перебраться в Японию. С Кейт Джо даже не попрощался — просто взял свой новенький портфель из крокодиловой кожи и вышел. Хлопнула дверь, зашумел лифт — и все.
За целый месяц Джо позвонил ей всего три раза, что было совсем на него не похоже, и разговаривал очень сухо и деловито. На вопрос, когда он вернется, Джо ответил, что все будет зависеть от того, как скоро ему удастся уладить накопившиеся проблемы. Кейт поняла — снова начались эти его бесконечные переезды, переговоры, дела.
Джо прилетел в Нью-Йорк десятого февраля. Когда он добрался до дома, дети давно спали, а Кейт сидела в гостиной и смотрела телевизор. Услышав, что он открывает дверь, она вздрогнула от неожиданности — Джо даже не предупредил, какого числа он приедет. Она не вышла ему навстречу — только прислушивалась, как он возится в прихожей, снимая пальто и ботинки. Наконец Джо появился в гостиной и медленно приблизился к дивану.
— Как дела, Кейт? — спросил он небрежно, и Кейт поняла — он все еще сердится или, точнее, пытается воздействовать на нее своей холодностью. Ей, впрочем, было нисколько не легче от того, что она это понимала.
— Нормально, — ответила она, слегка пожав плечами, и внимательно посмотрела на него. — А у тебя?
Джо сел в кресло напротив.
— Ничего… Устал я что-то. — Он потер руками глаза.
Несмотря на выработанную за годы привычку, трансатлантический перелет сказался на нем сильнее, чем можно было предположить. «А может, — со страхом подумала Кейт, — Джо действительно стареет? Но .сорок три года — разве это старость?..»
На самом деле она была ужасно рада видеть Джо. За месяц Кейт успела основательно соскучиться, и сейчас ей очень хотелось обнять его и прижать к себе, но она не осмеливалась.
— Мои дела в порядке, — решительно сказал Джо и выпрямился. — Ну, а ты? Ты что-нибудь… решила?
Кейт не нужно было долго думать, чтобы понять, что он хочет узнать.
— Я не сделала аборта и не собираюсь, если ты это имеешь в виду, — сказала она, глядя в сторону.
Кейт тоже устала, но отступить не могла — ведь от того, кто победит в этом поединке, в этом столкновении характеров и воли, зависела жизнь крохотного, еще не родившегося существа. «Грустно, — подумала она, — очень грустно и очень жалко, если все кончится…»
— Это я знаю. — Неожиданно Джо пересел к ней на диван и, обняв ее за плечи, привлек к себе. — Не понимаю, зачем тебе так нужен этот ребенок! — проговорил он устало и грустно, но он больше не злился, и Кейт испытала огромное облегчение.
— Потому что я люблю тебя, дурачок, — ответила она и ткнулась носом ему в грудь чуть ниже узла галстука.
— Я тоже тебя люблю. И все-таки, нам в нашем положении не стоило бы заводить ребенка. Это глупо и безответственно, но раз он уже есть, я… Я как-нибудь это переживу. Только не рассчитывай, что я буду менять ему пеленки и не спать по ночам, если ему вздумается кричать! Я уже старик, Кейт, и мне нужно спать по ночам — это мне сказал врач.
Джо посмотрел на нее с неловкой улыбкой, и Кейт прижалась к нему еще крепче, чувствуя, как сильно она его любит.
— Мы назовем его Джо Олбрайт-младший, — сказала она, устраиваясь рядом с ним поудобнее. — И ты никакой не старик, Джо! Ты еще совсем молодой.
— Это только кажется, потому что я не сижу на одном месте, но на самом деле…
В последнее время Джо часто задумывался о своем возрасте. Он ничего не говорил Кейт, но неделю назад, в свой последний приезд в Рим, он специально пошел на службу в один из католических соборов, а потом еще долго сидел на скамье, раздумывая о том, что, как ни суди, старость уже не за горами. Джо никогда не был особенно религиозным, но из церкви он вышел с твердым убеждением, что они с Кейт должны сохранить этого ребенка. «Ведь это так много для нее значит!» — сказал он себе тогда, но в глубине души Джо знал — дело не только в этом. Было что-то еще, чему он никак не мог подобрать подходящего названия.
