— Когда я родилась, мой отец был старше тебя. Мой родной отец, я имею в виду… А Кларк еще старше, но он до сих пор достаточно бодр и полон жизни, хотя ему скоро восемьдесят.
— Кларк никогда не был так занят. Мои дети, если они у меня будут, рискуют увидеть папу, только когда я выйду на пенсию, но к тому времени у них уже будут свои взрослые дети. Зачем мне ребенок, если я все равно не смогу заботиться о нем как полагается? — Сейчас Джо готов был признать, что он слишком редко бывает дома. — И вообще, Кейт, давай прекратим этот разговор, ладно? Если хочешь как-то убить время, постарайся придумать себе другое занятие.
Но ребенок был нужен Кейт не для того, чтобы тратить на него время, которого у нее было слишком много. Она действительно хотела иметь ребенка от Джо — чтобы он был только их, чтобы никакой Энди не забирал его каждую среду и почти каждое воскресенье. Однако лицо Джо выражало такую крайнюю степень неудовольствия, что Кейт не решилась развивать эту тему дальше.
Но Джо заметил, как она огорчилась, — заметил и разозлился еще больше.
— Вечно тебе что-нибудь не так! — проворчал он. — Вечно ты от меня чего-то требуешь! То тебе не нравится, что меня не бывает дома, то ты вдруг захотела ребенка. Чего ты захочешь завтра? Луну с неба? Почему ты не способна радоваться тому, что у тебя есть? Правда, сейчас я действительно очень занят, но скоро это изменится — я просто не могу сказать, когда точно… Разве тебе этого мало? Что с тобой, Кейт, я тебя просто не узнаю!
Он уже вел самолет на посадку, и Кейт не хотелось спорить и отвлекать его, но ей очень не понравилось, что Джо говорил с ней таким тоном. Он требовал, чтобы она приспосабливалась, подстраивалась под него, всякий раз уступала. Ее желания, казалось, ничего для него не значили. «Хочешь быть со мной — делай то, что от тебя требуют», — такова вкратце была суть его возражений, и хотя он никогда не выражался так откровенно и грубо, Кейт чувствовала, что до этого момента уже недалеко.
Чего Кейт никак не могла взять в толк, это почему Джо заговорил с ней так, словно у него было право приказывать ей, распоряжаться ее жизнью. Иногда она чувствовала себя чуть ли не содержанкой, которую не гонят только из жалости или по привычке. «Наверное, я его просто избаловала?» — подумала Кейт. Джо так редко бывал дома, что, когда он все-таки возвращался, все внимание уделялось ему одному, вся жизнь вращалась вокруг него одного, вокруг его интересов, и он к этому привык. Да и вообще — всю свою сознательную жизнь Джо слышал в свой адрес одни похвалы и славословия. Сначала его восхваляли как лучшего в мире летчика, потом — как героя войны, а в последнее время он стал знаменит и как весьма успешный и удачливый предприниматель. Попробовала бы она сказать хоть что-то противоречащее его высокому мнению о своей персоне! Тогда… О-о-о, тогда берегись, Кейт Джемисон! Ведь всем, чего он достиг, Джо Олбрайт был обязан своему умению во что бы то ни стало добиваться своего.
По пути с аэродрома домой Кейт в основном хранила молчание, и Джо был этому рад. Ему и самому не хотелось продолжать спор, который, как он считал, они закончили много лет назад. Джо был уверен, что за недостатком свободного времени, сил и — если быть откровенным до конца — желания, он не сможет воспитать своих детей такими, какими хотел бы их видеть. Он считал, что вырастить ребенка настоящим человеком гораздо важнее, чем накормить его, одеть, обуть, дать образование и вытолкнуть в большой мир. Нет, хватит с него Кларки и Стивени. Конечно, все его соображения относились и к ним, но их Джо воспринимал как данность и делал для них все, что только было в его силах.
Когда они вернулись домой и Кларк Александр повис у него на шее, Джо многозначительно посмотрел на Кейт поверх головы мальчика. «У нас уже есть дети, Кейт, так какого ж рожна тебе еще надо?» — казалось, спрашивал его взгляд.
Кейт больше не заговаривала с ним на эту тему, и Джо старался вести себя как подобает образцовому мужу. Он даже поставил себе задачу: на протяжении хотя бы нескольких месяцев проводить все выходные дома. Пока ему это удавалось, хотя Джо и пришлось препоручить ведение переговоров одному из своих самых толковых заместителей. Переговоры, впрочем, были не особенно важными, от их успеха или неуспеха мало что зависело, и Джо мог позволить себе не волноваться и не думать о возможных ошибках.
На рождественские каникулы Джо удалось устроить себе нечто вроде небольшого отпуска, и Кейт была очень довольна. Они ходили на вечеринки, на званые приемы и балы, катались на коньках, гуляли с детьми в парке и даже слепили огромного снеговика, у которого был большой красный нос-морковка и сердитые глаза, которые Джо сделал из собственных пуговиц. В один из дней Джо вдруг спохватился, что так и не купил Кейт никакого подарка на Рождество. В тот же вечер он преподнес ей роскошное бриллиантовое колье и такие же серьги, которые ей очень шли, и, примеряя их перед зеркалом, Кейт подумала, что уже давно не чувствовала себя такой счастливой. Дело было даже не в подарке, а в том, что Джо вспомнил: у него есть жена и он ее любит. И она тоже любила его даже сильнее, чем прежде, так что ей было отчего чувствовать себя счастливой. Все их мечты сбылись, они были вместе, и казалось, ничто в мире не сможет разлучить их снова.
В последний день рождественских каникул Джо сидел перед телевизором, а Кейт снимала с ёлки украшения и прятала их в коробки до будущего года. Кларк Александр и Стивени спали после обеда. Все было просто отлично, и Джо пребывал в отличном настроении. За несколько дней каникул он сумел полностью восстановить силы и чувствовал себя отдохнувшим, бодрым и готовым к новым свершениям. Через два дня он уезжал на месяц в Европу, а в феврале собирался вылететь оттуда в Японию, даже не заезжая домой, но Кейт уже примирилась с этим. Вернуться Джо должен был месяца через полтора, и она сказала, что к этому времени переберется с детьми в Калифорнию, чтобы ждать его там.
Пока Джо смотрел футбол, Кейт принесла ему сандвич и апельсиновый сок. Он что-то сказал ей, она весело рассмеялась в ответ, но Джо вдруг поразило странное выражение, появившееся в ее глазах. В следующую секунду Кейт побледнела, как простыня, и Джо, в страхе вскочив с дивана, бросился к ней, чтобы поддержать, но не успел. Кейт пошатнулась. Глаза ее закатились, и она медленно опустилась на пол.
Когда Кейт пришла в себя, Джо стоял возле нее на коленях и с испуганным видом пытался нащупать пульс. Одновременно он прислушивался, дышит ли она, и Кейт попыталась сказать ему, что все в порядке, но с губ ее сорвался только слабый стон.
— Кейт, что с тобой, родная? Как ты себя чувствуешь?! Скажи, что нужно сделать? Хочешь, я позову врача?.. — Джо явно решил, что она вот-вот умрет у него на руках.
