Но она была богата. Единственная дочь Аллена Холлоуэя. Прежде чем взяться за это дело, Хантер сам собрал о нем кое-какую информацию. И узнал ожидаемую, хотя и неприятную правду: Холлоуэю принадлежали половина Техаса и большая часть штата Нью-Мексико.
Ладно. Возможно, это было преувеличением. Но этот мужик был богат. Чрезвычайно. Хантер уже обладал печальным опытом близкого общения с очень богатыми людьми. Его бывшая жена имела слишком много денег, и зависимость от всемогущего доллара стала главной причиной того, что их брак распался. Это и его отрицательное отношение ко всему, что он понял позднее. Ведь в основе его женитьбы на Кэтрин лежали секс, глупость и сентиментальность.
Разочарование в Кэтрин было пустяком по сравнению со смертью его сестры Мишель. О Кэтрин он, по правде говоря, редко вспоминал за последние годы. Время от времени она звонила ему, и, хотя он старался не слушать ее, умудрялась сообщить ему достаточно информации, чтобы напомнить, как ему повезло, что между ними все кончено. Она снова вышла замуж, опять развелась и увлеклась фитнесом, в результате чего стала худой как щепка. В отличие от Дженни.
Он вдруг затаил дыхание. Неужели этот слизняк положил руку на ее бедро? Словно предвидя это, она перекинула ноги на одну сторону и соскользнула с табурета. Попрощавшись, она наклонила голову, чтобы не было видно выражения ее лица. Хантеру хотелось вцепиться мужику в горло за то, что лишил его идеального пункта наблюдения. Теперь приходилось быстренько соображать, что делать дальше, а после двух бутылок пива ему это трудно удавалось.
Но сама судьба спасла положение. Друзья Дженни пьяной шумной толпой весело ввалились в бар. Одна из женщин зацепилась каблуком за сломанную плитку, приподнятую корнем дерева, завертелась, ударилась локтем о ствол и, вскрикнув, шлепнулась на колени Хантеру, прочно впечатав их обоих в кресло.
– Лихо! – заявила она, пытаясь повернуться.
Хантер едва удержал ее, чтобы не соскользнула на пол. Она была не тяжелая, но пьяна вдребезги.
Дженни сразу же подошла и схватила приятельницу за плечо.
– Магда! Ты не ушиблась?
Рыжеволосая приятельница искоса взглянула на нее.
– Оle![1] – воскликнула она, хохоча, как гиена.
Хантер не мог удержаться от улыбки, а Магда, оглянувшись на него, вдруг сказала:
– Ну-ка, что у нас здесь? Силы небесные! Красивый мужчина! Эй, Дженни, посмотри, что я нашла! – И она снова разразилась истеричным смехом.
Синие глаза Дженни Холлоуэй взглянули на Хантера с благодарностью и некоторым подозрением.
– Хорошо, что вы ее поймали, – тихо сказала она. Хантер поставил Магду на ноги. Она сокрушалась по поводу оторванного ремешка своей сандалии.
– Никогда не следует платить больше ста долларов за пару туфель, – заявила она, ковыляя к бару. – Они того не стоят.
«Сотня долларов за эти пеньковые веревочки и полоски кожи? – в изумлении подумал Хантер. – Больше ста долларов?» Мысленно он выругал себя, что удивляется тому, что делают богачи. Ему ли не знать этого?
– Мы с вами знакомы? – с любопытством спросила Дженни.
У Хантера вопреки его воле екнуло сердце. Он взглянул на нее, стараясь придать лицу равнодушное выражение. Что, черт возьми, с ним происходит? Он не знал, что и подумать о своей внезапно проснувшейся чувствительности. Он так давно ни на что не реагировал, что на мгновение утратил дар речи. Решив не обращать внимания на свои чувства, он односложно ответил:
– Нет.
– Я так и думала. Просто ваше лицо показалось мне знакомым. Извините. – Она улыбнулась ему.
Мерзкий тип, воспользовавшись случаем, влез в разговор:
– Вам всем нужно куда-то ехать? Я мог бы вас отвезти.
– Спасибо, не надо.
– Надеюсь, ваши друзья не сядут за руль? – сказал он, жестом указывая на Магду и остальных, направлявшихся к бару.
– Мы возьмем такси, – заверила его Дженни, тон которой становился холоднее с каждым словом.
Хантер забавлялся, прислушиваясь к этому обмену фразами. Как видно, парень не хотел ничего понимать. Дженни была терпелива и вежлива, но раздражение все больше охватывало ее. Пора бы ему понять ситуацию.
– Ну что ж, если вам понадобится водитель, я к вашим услугам, – заявил парень. С этими словами он вытащил карточку из бумажника, и Хантер заметил по его неточным движениям, что он и сам не очень трезв. Как видно, несколько переусердствовал с мексиканским пивом.
– Вам, пожалуй, тоже не стоило бы садиться за руль, – заметил Хантер.
Парень бросил на него убийственный взгляд.
– Да-а! Ты так думаешь? – угрожающе процедил он сквозь зубы.
– Вы пытаетесь дать ей свою карточку страхования. – Парень взглянул на карточку, выругался себе под нос и продолжил поиски в бумажнике.
– Спасибо, мы обойдемся, – твердо сказала Дженни. – А теперь мне пора вернуться к друзьям.
Парень снова выругался, бросил на Хантера разъяренный взгляд и, пошатываясь, выскочил из бара.
– Эй, красавчик! – крикнула Магда, жестом приглашая Хантера к бару. – Присоединяйтесь к нам.
Хантер помедлил. Пустой табурет находился как раз рядом с Дженни Холлоуэй. Прихватив с собой недопитые полбутылки пива, он перешел к бару. Дни слежки за ней без ее ведома закончились.
* * *
Дженни не знала, то ли ей следует свернуть Магде шею, толи расцеловать ее. Единственным заслуживающим внимания мужчиной в баре был темноволосый незнакомец, который ловко поймал Магду, не позволив ей упасть, но Дженни безумно устала. В данный момент ей хотелось лишь поскорее вернуться на виллу.
Однако когда он медленно приподнялся с кресла и направился к ним, она не могла сдержать чисто женского волнения от присутствия мужчины. Лишь только его обтянутые джинсами ноги попали в поле ее зрения, ей пришлось усилием воли заставить себя не обращать внимания на низко спущенный на бедра ремень и тренированные мышцы обнаженных предплечий. «Остановись! – приказала она себе. – Кому, как не тебе, знать, что физическая привлекательность – это всего лишь оболочка…»
– Хантер.
– Это имя или фамилия?
Дженни с трудом подавила улыбку. Надо было знать Магду. Эта за словом в карман не полезет.
– Имя. – Он подал знак бармену, тот мгновенно снял крышечку с очередной бутылки пива, и она заскользила к нему по стойке бара.
– Ну, Хантер, что ты здесь делаешь? – спросила Магда.
– Пытаюсь воссоздать «Ночь игуаны». – Дженни пристально посмотрела на него:
– Этот фильм, кажется, снимали здесь, в Пуэрто-Валларте?
– Да. – Отхлебнув пива, он повернулся к ней на крутящемся табурете, отчего внутри у нее что-то странно дрогнуло.
– Вы поклонник?
– Простите, не понял.
– Поклонник этого фильма?
– Я его не смотрел. А что, хороший фильм?
– Понятия не имею, – рассмеялась она. Смех был кокетливый. «Надо отсюда удирать», подумала она. – Я тоже его не смотрела. Хотя слышала, что фильм хороший. Отель, где его снимали, кажется, находится к югу от города, но я не уверена.
Ишь разболталась. Она подала знак бармену и, указав на бутылку Хантера, заказала себе то же самое. Будет чем занять рот, вместо того чтобы молоть всякую чушь.
– О чем он? – спросил ее Хантер.
– Простите?
– Я о фильме «Ночь игуаны».
– А-а. – Дженни глотнула из бутылки, приятно удивленная легкой горчинкой жидкости. Она обычно не пила пиво. – Кажется, о потерянных душах и откровениях.
Он приподнял бровь.
– Пожалуй, мне следует его посмотреть.
Ей хотелось повнимательнее разглядеть морщины на его лице, твердую линию челюсти. Он красив, решила она, но привлекательность его была чисто мужской и выражалась в напряженности и силе. Ей показалось, что нос у него был сломан, причем, возможно, не однажды, а шрам на подбородке напоминал ей Гаррисона Форда.
– У вас потерянная душа? – небрежно спросила она.
– Думаю, что да. – Он улыбнулся, сверкнув очень белыми зубами. Улыбка задержалась на лице ненадолго и погасла, словно пламя, залитое водой.
– Как ваша фамилия? – спросила она.
Он ответил не сразу. Ей даже показалось, что он почему-то не хочет сообщать ей эту информацию, но он протянул ей руку.
– Меня зовут Хантер Калгари. А вас?
– Дженни Холлоуэй, – ответила она, пожимая его руку. У него была крепкая, теплая и сухая ладонь, в которой чувствовалась та самая мужская сила, которую она успела заметить. У нее закружилась голова. Что, черт возьми, с ней происходит? Она ведет себя как глупенькая девчонка.
– Дженни – это сокращение от какого-нибудь имени? – спросил он.
– Да. Но не от Дженифер… От Дженивы. Меня назвали в честь моей бабушки.
– Дженива, – медленно повторил он, как будто пробуя слово на вкус.
Дженни, словно завороженная, смотрела на его губы. Она тряхнула головой и повернулась к Магде, которая снова принялась оплакивать испорченные сандалии.
– Мне придется уйти домой, – сказала Дженни. – Уже поздно, и я валюсь с ног от усталости.
