Он удивленно вскинул брови.
– Почему вы так решили?
– Просто все здесь какое-то... слишком безликое, что ли. Бесцветное. У меня такое впечатление, словно за этой безликостью вы пытаетесь скрыть истинные глубины своей натуры, чтобы никто не догадался, какой вы на самом деле.
– И какой же я, по-вашему, на самом деле? – усмехнулся Колин, стараясь ничем не выдать своего волнения от того, насколько близка она к истине. Да, эта женщина всегда была чересчур проницательной. Он не должен забывать об этом, надо быть осторожнее.
– Я думаю, что в глубине души вы добрый, отзывчивый, чуткий и внимательный.
Колин скрипнул зубами.
– Вы ошибаетесь. Я жесткий, беспринципный и безжалостный.
– Вы предпочитаете так думать и, возможно, даже убедили себя в этом, но это не так.
Он криво улыбнулся.
– Вы неисправимая идеалистка, Алекс.
– Да, я верю в то, что в жизни больше добра, чем зла. Что хороших людей гораздо больше, чем плохих. И что каждый из нас должен делать все, от него зависящее, чтобы этот мир стал лучше и чище.
Во внезапно наступившей тишине Алекс снова услышала завывание бури за окном. Какой странный вечер, успела подумать она, прежде чем ее веки сомкнулись и она провалилась в глубокий сон.
Колин заметил, что его гостья уснула, и немного расслабился. Он окинул взглядом женщину, лежавшую на диване, невольно сравнивая ее с той худенькой юной девушкой, которая сидела на буфетной стойке в халупе Барни, болтая босыми ногами. Она очень мало изменилась, разве что стала носить короткую стрижку, да фигура ее стала более округлой и женственной. Халат, одолженный ей Колином, съехал с одного плеча, обнажая молочно-белую плавную выпуклость груди. Одна стройная нога выпросталась из-под одеяла. Щеки уже не были бледными, а покрылись восхитительным румянцем. Он вспомнил, как этот милый румянец восхищал его семнадцать лет назад, вызывая желание протянуть руку и коснуться ее нежной щеки. Внезапно на смену этим воспоминаниям пришли другие: последний взгляд изумрудно-зеленых глаз, в которых затаилась боль предательства.
Чувство вины, такое же неотвратимое и сильное, как буря за окном, и такое же острое, как и много лет назад, в один миг захлестнуло его. Он обманул ее тогда ради нее же самой, ради ее пользы. Сейчас он обманывает ее ради собственного спасения и душевного покоя.
Он переписал свою жизнь с чистого листа, настолько переделал, перекроил себя, что уже даже сам не помнил, каким был до этого. Прошлое было похоронено на самом дне его души, настолько глубоко, что теперь уже казалось больше мифом, чем реальностью.
Но с того момента, как Алекс впервые позвонила ему, его не оставляло ощущение неот-вратимо надвигающейся беды. Его прошлое внезапно дало о себе знать и грозило уничтожить настоящее и даже будущее. Нужно во что бы то ни стало не дать этому случиться.
Он не должен позволить этому случиться.
Колин отставил бокал с недопитым бренди, встал и подошел к дивану. От женщины, лежащей на диване, пахло свежестью и пряными травами, и этот запах напомнил ему те далекие годы детства и юности, когда мать по всему дому развешивала пучки высушенной травы, которые весь год источали ароматы лета.
Вдыхая сейчас этот неповторимый запах, исходящий от Алекс, он вдруг почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам. Нет, этого не может быть! Колин нахмурился. Просто невероятно, что после стольких лет эта женщина в состоянии смягчить его зачерствевшую душу, растопить лед в его сердце.
Он не должен выпускать прошлое из заточения, куда без сожалений загнал его много лет назад. Слишком велика опасность, что эта милая девочка, которую он спас когда-то на вокзале, вновь ворвется в его тщательно построенную, налаженную жизнь.
Сама того не сознавая, Александра Эшли Престон уже пробила первую брешь в той, как ему казалось, неуязвимой броне, которой он окружил себя.
Что-то разбудило Алекс. Она полежала несколько минут, не открывая глаз, пытаясь сообразить, что это было. Наконец она поняла: ее разбудила необычайная тишина. Не было слышно ни завывания ветра, ни грохота волн о берег, ни барабанного стука дождя о стекло.
Буря утихла, однако что-то еще беспокоило Алекс, и она открыла глаза.
Она лежала на кровати в незнакомой комнате, стены которой были выкрашены в бежевый цвет. В большое окно вливались потоки солнечного света. Господи помилуй, где она?!
Внезапно в ее сознание проник какой-то звук, и, прислушавшись, она поняла, что где-то льется вода.
Колин Маршалл, мысленно простонала она, и все события предыдущего вечера разом нахлынули на нее. Но, насколько Алекс помнила, она уснула на диване в гостиной. Как же она оказалась здесь, в спальне?
Видимо, он принес ее сюда. Жаль, что она так крепко спала и не испытала еще раз того восхитительного ощущения своей беспомощности, которое почувствовала, когда он нес ее на руках и она казалась себе маленькой девочкой.
Но потом Алекс вспомнила, как буквально ввалилась к нему в дом, сбив его с ног, да еще к тому же заехав ему коленом в пах, и застонала от досады. Теперь он решит, что она ненормальная и что с ней не стоит иметь никаких дел, и его нельзя будет винить. Что еще можно подумать о человеке, который ведет себя так, как она вчера?
Алекс полежала еще немного, пытаясь примириться с тем, что натворила, но вскоре решила, что ей просто необходим глоток свежего воздуха, чтобы немного успокоиться и обрести некоторое подобие душевного равновесия.
Отбросив одеяло, она встала, потуже завязала пояс халата и, чувствуя себя так, словно голова набита ватой, а кости в ногах размякли, Алекс осторожно двинулась в сторону двери, ведущей из спальни.
Выйдя в просторный холл, она увидела справа открытую дверь и, не удержавшись, заглянула туда. Комната оказалась кабинетом, заполненным книжными шкафами и всевозможной современной техникой.
Слева располагалась большая гостиная, которую она помнила со вчерашнего вечера. Нерешительно остановившись на пороге, Алекс увидела французское окно, выходящее на террасу второго этажа. Как раз то, что ей нужно. Алекс прошла через гостиную и вышла на террасу.
Приятный, освежающий океанский бриз овеял ее лицо. Подняв глаза, она поглядела на голубое небо, по которому плыли белые кучевые облака, потом опустила взгляд вниз, на береговую линию. Там, где вчера бушевали волны, теперь виднелись только водоросли, разбросанные на песке, да какой-то мусор. Чайки с криками носились над берегом, выискивая добычу, оставленную им щедрым океаном.
Осмотревшись, Алекс заметила несколько опрокинутых ветром пластиковых стульев, валяющихся на террасе. Подняв их, она прошла в дальний конец террасы, где увидела встроенную в стену скамейку. Дерево уже немного подсохло, и она села на нее.
