Глава вторая
Утром в дверях комнаты возникла Аннунциата с чашкой кофе и моей вычищенной одеждой. Она махнула мне рукой в сторону той же ванной дальше по коридору, которую показывала накануне вечером, и оживленной пантомимой изобразила, что мне предлагается одеться и спуститься к завтраку. «Colazione! Signora! Colazione!»[19] — повторяла она, откусывая воображаемую еду и показывая вниз, в пол.
— Спасибо, Аннунциата.
Я тоже клала в рот воображаемые куски и тыкала пальцем вниз. Убедившись, что сообщение принято, она, кивая и растягивая морщинистые губы в улыбке, попятилась прочь из комнаты и закрыла за собой дверь.
Стояло раннее утро. За окном постепенно наливалась светом широкая бледно-голубая лента. Теперь дом на противоположном берегу канала просматривался четко — старинный красавец в облупленной штукатурке, с готическими стрельчатыми окнами. В здешних нелюдимых улочках не видно было и намека на тот стильный глянец, которым сияли подреставрированные туристические кварталы, где мы вчера гуляли с Джакомо. На подоконниках алела герань в горшках, белые тюлевые занавески колыхал легкий утренний бриз, а в окне верхнего этажа служанка, как две капли воды похожая на Аннунциату, вытряхивала скатерть. Тишину нарушал лишь едва слышный плеск воды в канале, вторящий далекому шарканью ног и приглушенному шуму домашних хлопот. Кто-то дважды коротко и звонко гавкнул — Джакомо тоже получил свой colazione. А я ведь ни разу не слышала, чтобы он лаял, — с той самой передряги. Дом есть дом.
Я забралась с чашкой кофе обратно в кровать, чтобы еще несколько минут побыть в тишине и покое, и снова обратила внимание на деревянную рамку на стене. В изображении угадывалась коленопреклоненная фигура. Я подошла поближе и, приглядевшись, увидела женщину в драпирующихся многослойных одеждах, почему-то нарисованную отвернувшейся от зрителя — из-под покрывала на голове виднелся лишь узкий серпик профиля. И больше ничего вокруг, ни комнаты, ни алтаря, никакой обстановки. Под изображением шла выцветшая надпись «ORO PRO NOBIS». «Молись за нас». Может, это Дева Мария? Очень непривычная композиция.
Что-то в этой фигуре было завораживающее, какое-то ее охватывало сильное чувство. Судя по развороту, женщина во внезапном порыве обернулась к кому-то с мольбой, однако на изображении недоставало того, к кому она могла бы обращаться, — человека или распятия. Только эта женская фигура. Фреска передавала не умиротворение и покой, а боль и муки.
Побелка вокруг изображения пожелтела от времени. Наверное, фреска действительно очень древняя, судя по разнице в толщине слоев штукатурки, однако Краски нисколько не потускнели. Из-под пурпурного платья выглядывал край чего-то алого, незаметный с первого взгляда, как раз там, где тело молящейся изогнулось в своем отчаянном порыве. Нет, это не может быть Дева Мария — никогда не видела, чтобы ее изображали в таком смятении чувств. Тогда, возможно, наоборот, эта женщина обращается к Пресвятой Деве с мольбой в минуту отчаяния? Откуда здесь такая фреска? Мне сказали, что в палаццо раньше размещался женский монастырь, но эта работа не похожа на творчество христовой невесты. Надо будет спросить у синьоры…
Я приняла душ в царстве цепочек и латунных труб — ванную, видно, не перестраивали с начала века, — потом оделась в залитой солнцем комнате и расчесала волосы у открытого окна. Пора было спускаться на поиски гостеприимной хозяйки. На самом деле мне не очень хотелось покидать свою тихую гавань. А еще неловко было оставлять свою неожиданную знакомую в таком явном горе, хотя трудно представить, чем я могла бы ей помочь.
Синьора да Изола восседала за тем самым круглым столом, где мы вчера ужинали. Она пила кофе в одиночестве и читала сложенную пополам газету. Комнату наполнял розоватый свет. Джакомо-Лео свернулся калачиком на бархатной подушке у окна, но при виде меня вскочил и кинулся здороваться. Он вытянулся струной, опираясь лапами на мое колено, а я наклонилась, и мы обменялись поцелуями.
— Доброе утро, — приветствовала меня синьора. — Хорошо спали? — Сегодня на ней было шелковое бежевое платье и мягкая шаль с изысканной вышивкой. Смотрелось чудесно. — Получше себя чувствуете?
— Спасибо, мне уже совсем хорошо. И я вам очень признательна за гостеприимство. Замечательная комната!
— Садитесь, позавтракаем. Я тут читала о том, что творится в нашем жутком мире. В том числе о несчастной Венеции и безуспешных потугах правительства привлечь чужие деньги к нашему спасению. Что получится, неизвестно, однако деньги они обязательно освоят.
Она с ироничной улыбкой возвела глаза к потолку, а потом приглашающим жестом указала на соседний стул.
— Располагайтесь.
И тут же вплыла Аннунциата с подносом, будто только и дожидалась в коридоре удобного момента. Свежий кофе, булочки, аппетитно пахнущая фритатта, заботливо разрезанная Аннунциатой на порции, — картофель, травы, лук. Можно считать, что до этого я в Венеции и не ела толком.
— Вы, кажется, расстроились, когда узнали, что у Лео есть дом? — начала синьора да Изола, элегантно отрезая кусочек фритатты. — Вчера мы с Маттео говорили все о себе и о работе, а о вас совсем ничего и не узнали. Вы, кажется, любите собак? Редкий турист в Венеции бросился бы выручать из беды крошечную собачку, нашлась бы уйма отговорок: «Я-то что могу? Я нездешний». А вы не побоялись выступить против хулиганов, подарили Лео ночевку в роскошном палаццо «Гритти» — предел мечтаний, — да еще обновки и ванну с пеной в придачу. Вы не думали прикупить тут Палаццо и осесть на несколько лет? Боюсь, на то, чтобы собрать все необходимые бумаги для вывоза, примерно столько бы и понадобилось. А вы все-таки пришли ему на помощь, и я так вам за это благодарна, словами не передать. Теперь рассказывайте: что привело вас в Венецию и чем вы занимались до того, как начали совершать подвиги?
Я растерялась, не зная, что ответить. Я путешествую по стране? Сбежала от мужа? Моя жизнь лежит в руинах, а я в отчаянии? Я понятия не имею, что мне понадобилось в Венеции, и сама пытаюсь разобраться? От любого из этих ответов я просто разрыдаюсь.
— Нет, — сказала я.
— Нет?
— Нет, я не знаю. Не знаю, зачем я здесь.
— Понятно. Поддались порыву? Остановились проездом?
— Да, в каком-то смысле. Я ехала с друзьями. То есть с друзьями и мужем.
— Мм?
— Он здесь, в Италии, по работе, и я решила — подумала, что, раз у меня никаких особых дел нет, можно ненадолго побыть наедине с собой. По сути, я просто решила сойти с поезда, а его оставить там.
— Хорошо придумали! — рассмеялась синьора.
