– Судя по твоим словам, это и впрямь невероятно, – Валери отложила карточку с меню. – А что еще будет у тебя там, Сибилла?
– Что еще? – не поняла думавшая о другом Сибилла.
– Должно быть, ты что-то задумала. Представить себе не могу, чтобы ты построила церковь посреди полей и лесов и так ее и оставила, не пристроив еще чего-нибудь. Похоже, ты заложила новый город. Знаешь, так, как это было во времена завоеваний? Сначала церковь, потом школа, потом ратуша.
Сибилла покачала головой.
– Я построила церковь, потому что я верю в Лили. Ни о чем другом я и не помышляла.
Установившееся молчание нарушил Карл.
– А как она была построена? – спросил он. – Только на поступающие пожертвования? Если твоя Лили смогла собрать столько за такое короткое время, она, должно быть, выдающаяся личность. Мне бы хотелось взглянуть на нее как-нибудь.
– Только на пожертвования, – подтвердила Сибилла. – Семь миллионов мы уже получили, и поступления продолжаются. Ну, конечно, Лили – выдающееся создание, хотя Ник, например, никак не может поверить в это. Он отказался от ее передачи.
– Не твой стиль? – поинтересовался Карл у Ника.
– Это совсем не то, что я задумывал для нашей телесети, – резко сказал Ник.
– А что ты задумал? – спросила Валери.
– Что-то более сильное и интересное. По крайней мере, такую программу мы стараемся выпускать. Мы не взываем к каждому, мы просто делаем то, что у нас, кажется, получается совсем неплохо. А что мы не можем делать хорошо, так это передачи, где зрителю все ясно заранее. У нас много развлекательных программ, много истории и, может, чуть поменьше науки, есть книжные обзоры и некоторые совсем новые по типу передачи, я надеюсь, более честные, чем у наших конкурентов.
– Но нет религии.
– Есть, но наша собственная, – он улыбнулся. – Мы рассчитываем на то, что, действуя в выбранном направлении, мы справимся с любой конкуренцией. Вот и все. Полно всяких станций, которые предлагают проповедников на любой вкус и для любой веры. По-моему, их вполне достаточно. Сибилла же занимается тем, что ей прекрасно удается, просто это не для нас.
– Даже если это привлекает массу телезрителей?
– Мир полон зрителями. Нам остается только найти подходящих именно нам.
– Я думала, что телестанции хотят заполучить как можно больше зрителей.
Он опять улыбнулся.
– Мы пытаемся сделать все наоборот. Мы выносим на зрительский суд себя и свои идеи, и если наши передачи есть кому смотреть, значит, все в порядке. Если нет, то я подыщу другую работу.
– Ты хочешь сказать, что не собираешься менять своих взглядов и становиться не тем, что ты есть?
Их взгляды встретились.
– Кажется, нам уже приходилось обсуждать это однажды, – заметил Ник.
– Пора бы нам заказать, – оборвала их Сибилла.
Она внимательно разглядывала их, пока они беседовали. Невозможно, чтобы между ними что-то завязалось после стольких лет. Во всяком случае она этого не допустит.
– Если Чед собирается поездить верхом, то нам нужно поторапливаться.
– Согласен, – кивнул Карл, подзывая жестом официантку. – Я тоже не могу сегодня задерживаться.
– Ты уже выбрал, что будешь есть?
Чед кивнул и обратился к официантке:
– Пожалуйста, жареный перец с козьим сыром в масле и цыпленок в тесте.
Карл воззрился на него, а в глазах Валери запрыгали искорки.
– Мне то же самое, этот выбор мне нравится.
– Это папа научил меня, – пояснил Чед. – Мы часто это едим.
Он зачарованно смотрел на Валери с той минуты, как увидел ее. Она была так красива, что он не мог оторвать от нее глаз. У нее был чудесный голос, низкий и мягкий, словно поцелуй, решил Чед, не сумев найти другого подходящего слова, чтобы описать его. Или похоже на то, будто она обнимает тебя и прижимает к себе.
– А твой папа сам не готовит? – спросила Валери, в то время как другие заказывали. – Когда мы учились в колледже, у него неплохо это получалось. Он был лучшим поваром из тех, кого я знала.
– Только иногда, но ведь он жутко занят. А вы дружили в колледже?
– Да, мы были добрыми друзьями. Нам было очень весело в те времена.
– А почему же вы так долго не встречались?
– Мы разъехались в разных направлениях – твой папа остался в Калифорнии, а я переехала в Нью-Йорк.
– Но вы могли переписываться.
– Могли бы. Но я не люблю писать письма.
– Я тоже, – признался Чед. Он старался придумать, что бы еще такое сказать, чтобы она не начала разговаривать с другими.
Когда они знакомились, она опустилась на корточки и поцеловала его, крепко обняв и говоря, что давно хотела познакомиться с ним, что он очень красивый мальчик и похож на своего отца, а Чед решил, что вот на такой женщине и должен жениться его отец: чтобы у его жены был ласковый смех и чтобы ей не было противно, когда до нее дотрагиваются. Правда, она уже была замужем.
Но она могла бы и развестись, ведь многие люди разводятся. А муж Валери какой-то неразговорчивый, с ним, наверное, скучно жить вместе.
– А для вас мой папа готовил в колледже?
– Конечно, – улыбаясь, созналась Валери. – Я совсем не умела этого делать, да и сейчас, признаться, не умею. Вот он и выручал меня.
– Вы должны уметь готовить. Все мамы умеют.
– Но я не мама.
– Нет? – Чед снова бросил взгляд на Карла.
– Нет еще. Давай поговорим о ресторанах. Ты какие больше всего любишь?
– Китайские и итальянские, и французские, и дары моря, и гамбургеры, и пиццу. Мы все перепробовали.
Валери расхохоталась.
– Вот два железных желудка! А что еще вы делаете вместе?
– Ой, кучу всего. Играем в мяч, катаемся на велосипедах, ездим за город, вместе читаем, вместе смотрим киношки и спектакли, а иногда и концерты, ну, вы знаете, в Центре Кеннеди, с огромной черной головой футов в сто, Президента Кеннеди?
– Бронзовая голова, и совсем не в сто футов, но мы, пожалуй, не будем измерять ее.
– Точно. Мы ходили туда, и мне страшно понравилась эта бронзовая голова. И еще огни.
– Вы неплохо проводите вместе время, – заметила Валери, и в ее голосе проскользнула тоскливая нотка.
– Да, это все папочка придумывает. Но он и один часто уходит, приглашает с собой разных женщин, и тогда я остаюсь с Еленой и Мануэлем. С ними тоже нормально, но уж совсем не так здорово, как с папой.
Валери кивнула, задумчиво щуря глаза.
– А еще я езжу верхом, – выпалил Чед, стараясь задержать внимание Валери. – У нас нет места для лошадей там, где мы живем, но мама меня иногда приглашает к себе. А у вас сколько лошадей?
– Восемь. И еще у нас в конюшне стоит двенадцать лошадей наших соседей. А ты любишь кататься верхом?
– Страшно люблю. А вы ездите на всех восьми?
