«Тупость?»
Да, однозначно. Но руку я сломала не тогда.
Против ее присутствия в их играх был только Игорь. Из-за этого он стал Иру задирать, но она ж не дура, начала давать сдачи. Да только в своей «броне» он был почти не уязвим, в отличие от Иры. И однажды, поцапавшись в очередной раз, Игорь забыл про это. Толкнул ее.
Дальше я помню, только то, как причитала его мама:
— «Игорек, ну как же так? Зайчик мой, ты же знаешь, что девочек обижать нельзя. У нее же нет обмундирования. А если бы я в тебя врезалась на полной скорости? Тебе ведь было бы больно.»
Игорь внимательно изучал свои коньки на протяжении минуты, а потом выдал:
— «Мама! Ты черепаха! Ты бы меня не догнала. А я бы убежал!» — и залился смехом.
От неожиданности у меня даже рука перестала болеть. В этот момент в раздевалку ворвалась моя собственная мама. Да, прямо как в кино. Подбежала ко мне, начала спрашивать, что у меня болит. А у меня ничего не болело. Я смотрела на Игоря, на мою тренершу, Маргариту Сергеевну, на тренера хоккеистов, которого мы, фигуристы пренебрежительно звали Михалычем. И не могла понять, что же произошло. Я отключилась, прямо там, в раздевалке. Мама на кого-то кричала, Маргарита Сергеевна тоже. Но я ничего не могла разобрать.
***
Дальше я не помню ничего, совсем. А мама до сих пор рассказывает, как несколько раз переспросила врача в травмпункте, уверен ли он, что у меня перелом. Да, это было правдой. Мама очень переживала за мою «карьеру» фигуристки. Стоит ли говорить, что я перешла к другому тренеру, к Евгению Александровичу. И тогда уже в моей жизни появилась Аня. И Лада. Они появились в моей жизни почти в один момент.
В раздевалке стоит шум от количества людей, находящихся здесь. Хоккеистов, конечно. Наконец, они уходят, вслед за ними тащатся тренеры.
— Давайте, давайте, — поддерживают. — на лёд выходит сборная…
— Советского союза!
«Точно неадекватные!» — решаю про себя я.
И тут кто-то озвучивает мои мысли…
***
Я медленно шествую в сторону раздевалки, потому что бегать мне запретили. Вот же угораздило меня упасть с лестницы. Само везение просто! А все уже на катке. Наверное. Меня не покидает чувство, что я пропускаю самое интересное.
И вижу там Иру, причем вид у нее совершенно потерянный. Она смотрела что-то в телефоне, когда я вошла. А теперь смотрит невидящим взглядом в мою сторону. Я понимаю, что-то случилось. Опять. В последнее время ее «идеальность» для меня пошатнулась, зато она открыла себя настоящую. Настоящая более ранима.
— Ты в порядке?
Она вздрагивает.
— Угу.
— Пойдем на лёд?
— Пойдем.
Мне очень не нравится, как она говорит. Что-то точно случилось. Но что?
И мы идём. Просто идём. Лед — моя стихия. И ее тоже.
— Что случилось? — шепотом спрашиваю я.
— Лада.
— Что с ней?
— Пришла. Мириться, — выделяя каждое слово говорит она.
— А ты?
— А я что? Знаешь, я ведь любила ее. До тебя. А может и сейчас люблю. Не знаю.
Эх, не умею я людей успокаивать. Ни словами, ни своим присутствием. Я решаю сменить тему.
— А я с лестницы свалилась. Коленку ободрала.
Ира хмыкает.
— Жизнь — боль.
Я прыскаю. Мы выходим на арену. И замечаем команду хоккеистов. Ира ухмыляется:
— Сейчас будут конусы объезжать.
— Так, мужики! — тренер поднимает руку вверх, привлекая всеобщее внимание. — Щас вы все берете конусы и расставляете их. Приказ ясен?
Лёд сотрясается от нестройного «Да».
Через полчаса я присаживаюсь на скамеечку прямо рядом со льдом.
«Извращались как могли!» — прокомментировала Юлька, когда увидела эту жалкую попытку создать удобства.
Ирка подъезжает ко мне через пару минут.
— А я уж испугалась, что ты снова меня бросила.
— Я не бросала, — замечаю я, но не спорю.
Я и Ира сидим на лавочке, слушаем музыку и ведущего, постоянно ее прерывающего своим «где ж ваши ручки?»
— А ему сказать забыли, что на дворе апрель? — комментирует Ира.
Я пожимаю плечами, мне все равно. Я увлечена разглядыванием народа. А его тут немало.
В очередной раз убеждаюсь, что лёд просто невероятен своей способностью проникнуть в сердце людское и привести его на каток в середине лета. Он зажигает. Здесь ты можешь услышать самые необыкновенные истории от разных людей. И почему они тебе доверились? Ну, просто так.
Поэтому я и люблю фигурное катание.
Потому что это не просто набор отдельных движений, музыка и коньки, а целая история, которую рассказывает артистка. Фигурное — не короткий номер, а образ жизни. Где каждый рассказывает свою историю, только не словами, а эмоциями и движениями.
В нашу сторону едут две подружки-кукушки. Они специально разгоняются, чтобы врезаться в соседнюю лавочку, мат или ещё что-нибудь. Доезжают. Начинают шушукаться.
— Давай тише, нас сейчас найдут! — шепчет одна.
— Да они ж глухие, Наташ!
Вот даже такие истории. И может показаться, что им что-то угрожает. Пока сам не поймешь, с каким удовольствием эти «странные» люди просто катаются, просто играют в подобные «салочки». Да, удивительно, конечно.
К ним подъезжают два молодых человека, очевидно, партнеры.
— Эй! Вы чё эт тут? — кричит один.
Подходит к «Наташ», хватает на капюшон худи и тащит на каток. Второй смотрит на них с недоумением на лице. Чего, мол, здесь творится. А потом предлагает «оставшейся» девушке локоть.
— М-да. Хотела бы я также, — вздыхаю я. Поняв, какую глупость сморозила, кошусь на Ирку.
Та поднимает брови:
— А моя кандидатура тебя устраивать перестала? Могу за капюшон потаскать, когда он у тебя будет. Как тебе идейка?
— Плохая. И вообще, я не об этом.
Вид у нее заинтересованный, и я продолжаю:
— Ну знаешь, просто так приходить на каток. Кататься со своей второй половиной. Романтика… Ты, кстати, к Ладе не возвращаешься?
Она грустнеет, ну, не умею я поддерживать. Никак.
— Прости, — беру ее за руку.
— Ничего, — пожимает плечами она.
«Нет! Нет, не уходи! Я не смогу без тебя. Ну, пожалуйста»
— Даже в мыслях не имела. Аня, ты нужна мне. Не уходи никуда!
Вот и все слова, которые я хотела бы от нее услышать.
— Не уйду.
Часть 2. «До скорой встречи!»
Дорогая! Мне жаль, что у нас никак не получается поболтать по Скайпу. Да и мой папа точно что-нибудь заподозрит, если даже это случится. В конце концов, они в курсе всей нашей вражды. Хочу сказать, что я очень рада за тебя. Я знала, что ты сможешь уехать. И я тоже хочу. Может, даже решусь, соберу документы и приеду учиться. Буду ежедневно рядом с тобой. Ох, как бы мне этого хотелось. Я люблю тебя, милая Ира! Безумно и фанатично…
P.S. Как тебе идея имейлов?
Твоя Аня.
Как я рада, что ты мне ответила.
Стокгольм прекрасен. Приезжай, я буду ждать. Я покажу тебе набережную. Покажу улицы. Боже, как здесь красиво зимой! Магазины уже в ноябре выставляют композиции к Новому году. Я недавно была в музее Астрид Линдгрен. Здесь ее очень-очень любят. Ты читала «Карлсона» или «Пеппи»? О, как же сильно я любила эту книжку в детстве!
P.S. Идея замечательная, пиши еще.
***
В метро — пусто и гулко. Станция «Akalla» поразила Анну до глубины души. Она изображала женщин: живых, усталых и мрачных и манекены: яркие, красочные и… искусственные. Завораживающая композиция!
Анна приехала сюда совсем недавно и сразу влюбилась в расслабленный и умиротворенный Стокгольм. А еще она мечтала порадовать одну особу, не отвечавшую ей на имейлы уже неделю.
Ей стоило нечеловеческих усилий выиграть грант на обучение, получить визу, собрав еще сто миллиардов «важнейших» бумажек, и, наконец, не проболтаться обо всем любимой.
