не будешь лезть не в свое дело? — взглядом даю ему понять, что не шучу. — Тебе не следует проявлять к Маше интерес.
— Это еще почему? — произносит с вызовом.
— Ну ты же слышал, мы живем вместе.
— Да это какая-то разводка! — смеется. — Я помню, что у Маши очень хорошее чувство юмора.
Помнит он.
— А давай ты забудешь все, что касается Маши? — цежу сквозь зубы.
Савелий прищуривают глаза, но вслух ничего не говорит. Оценивает мое состояние.
— Сев, мы же с тобой друзья? — продолжаю.
— Да, конечно.
— Тогда я по-дружески тебя прошу, — делаю акцент на слове «по-дружески». — Держись от Маши подальше.
Савелий фыркает и делает шаг назад, чтобы сбросить со своего плеча мою руку.
— И когда же вы с Машей успели съехаться? — спрашивает с сарказмом. — Ты чуть больше месяца, как вернулся.
Мое терпение лопается. Я делаю резкий шаг к Севе и хватаю его за грудки.
— Я не шутил, когда говорил тебе держаться от Маши подальше четыре года назад, я не шучу и сейчас, — шиплю ему в лицо. — Не смей приближаться к ней.
Сева толкает меня в грудь, и я все-таки выпускаю его из захвата.
— Остынь, Гром.
— Сева, ты идешь? — раздается из-за ворот визглявый Дашин голос.
— Иду! — кричит ей и делает несколько шагов назад, продолжая сверлить меня взглядом. Наконец, разворачивается и скрывается за калиткой.
Как только заводится автомобиль, я возвращаюсь в дом и взбегаю вверх по ступенькам. В Машину комнату я решаю войти без стука. Распахиваю дверь и сразу натыкаюсь взглядом на девушку. Она стоит, облокотившись на письменной стол и скрестив на груди руки. Ждет меня.
— Ну и что это было? — делаю к ней шаг.
Пожимает плечами.
— Поздоровалась с твоими друзьями. А что такого? — и глазками блым-блым.
Сама простота.
Не могу удержаться и внимательно оглядываю ее соблазнительное тело. Маша стала еще красивее. Занятия художественной гимнастикой не прошли для девушки даром, она очень гибкая, у нее идеально ровная осанка, стройные ноги.
Черт, я не хочу и не должен так на нее смотреть. Поднимаю взгляд к лицу.
— Я не просто так говорил, чтобы ты не выходила из своей комнаты, когда ко мне будут приходить друзья, — строго произношу.
— Пф, — закатывает глаза.
— Маша, ты знаешь, почему мой отец и твоя мама женятся?
Вопрос застает ее врасплох. Маша на мгновение теряется, но тут же берет себя в руки.
— Потому что любят друг друга…? — скорее, спрашивает, чем утверждает.
Ее предположение вызывает во мне волну смеха. Какая же она еще наивная.
— Нет, Маша, — отвечаю, отсмеявшись. — Они женятся по расчету. Твоей маме нужны деньги, а моему отцу образцовая семья, поскольку он собирается пойти на выборы губернатора Подмосковья и готовится к предвыборной кампании. Именно поэтому он вызволил меня из Швейцарии и отправил в московский институт. Сын будущего губернатора должен учиться в России.
Маша даже не пытается скрыть своего удивления. Я не знаю, задели ли девушку слова о том, что ее матери нужны деньги, но сейчас я не собираюсь быть тактичным. Маша растерянно хлопает ресницами, не произнося ни звука.
— Совсем скоро дом превратится в предвыборный штаб, а наша жизнь будет, как на ладони, — продолжаю. — Я все еще надеюсь договориться с отцом не втягивать во все это хотя бы тебя, но шансов, что у меня получится, мало. Твоя мама жаждет не только денег, но и славы. Именно поэтому я не хотел, чтобы хоть кто-то, включая моих друзей, видел тебя раньше времени. Но ты понимаешь, что ты сделала своей сегодняшней выходкой? Что про нас будут говорить, когда отец публично объявит об участии в предвыборной гонке?
Маша продолжает молчать в ступоре. Ее грудь высоко вздымается, выдавая шоковое состояние девушки.
Я, конечно, тоже хорош. Вместо того, чтобы опровергнуть ее слова, считай, подтвердил их в разговоре с Севой. Но он так провожал Машину спину взглядом, что я не мог иначе.
Делаю к девушке еще один небольшой шаг и почти оказываюсь вплотную. Ярость отступает. Я никогда не мог долго злиться на Машу. А сейчас, когда стою к ней так близко, понимаю, что прощу этой девушке абсолютно все. Четыре года таил на Машку обиду, а она растворилась сразу, как только я увидел девушку.
Делаю к Маше последний шаг и опускаюсь руками на стол по боками от ее тела. Она испуганно выгибается назад, но я все равно настолько близко, что чувствую девчачье дыхание с запахом клубники.
— Данил, отойди от меня, — старается произнести уверенно, но я замечаю дрожь в ее голосе.
— Зачем? — склоняюсь еще чуточку ниже.
— Ты нарушаешь мое личное пространство.
Тихо смеюсь.
— Имею право.
— Ты не имеешь никакого права! — вздергивает подбородок. Она перестает отклоняться назад, поэтому наши лица разделяют всего несколько сантиметров.
— Как это не имею? Мы же живем вместе.
— Я имела в виду, что мы живем вместе в прямом смысле слова. А что там подумал ты и твои друзья, я понятия не имею.
— Они подумали ровно то, что ты хотела, чтобы они подумали, — убираю руку со стола и опускаю ей на талию.
Дергается, как ошпаренная. Я быстро кладу вторую ладонь.
— Не прикасайся ко мне! — орет.
Я сильнее сдавливаю женскую талию. Девушка пытается вырваться, а в итоге врезается мне в грудь и так и замирает.
— Данил, отпусти меня немедленно, — требует.
— Не-а.
Склоняюсь носом к ее макушке и закрываю глаза от удовольствия. Одуреть можно. По венам шпарит адреналин, а сердце колотится, как бешеное.
Машка…
— Не смей ко мне прикасаться! — силой сбрасывает с себя мои руки и отбегает к кровати. — Слышишь!? Никогда, Данил, не смей ко мне прикасаться!
Ее слова врезаются под кожу, словно пули.
— Убирайся вон из моей комнаты!
Снизу раздается громкий хлопок входной двери и противный голос Анжелы Борисовны:
