Из длинного ряда плечиков с идеально отутюженными рубашками он выбрал темную в мелкую полоску, потянулся за подходящим по расцветке галстуком, затем заглянул в другое отделение шкафа, где висели костюмы. Задвинув зеркальную дверцу, затянул на шее узел, набросил пиджак и посмотрел на свое отражение: вроде, все безупречно.
«Как манекен, — пришла в голову неожиданная аналогия. — Манекен в дорогом костюме от Версаче, в рубашке от Кардена, в галстуке от Бриони… Искусственная улыбка и глаза, в которых нет даже намека на жизнь. И зачем только растравил душу воспоминаниями? Надо завтракать и ехать на работу».
— Вадим, что вы так рано сегодня? — встретила его удивленная Галина Петровна. — Я только собралась вас будить, постучала в дверь, а у вас уже и постель заправлена. Наверное, трудный день предстоит? — ловко сервируя стол, поинтересовалась женщина. — Вы бы предупредили. Если надо, могла бы пораньше приехать — встаю ни свет ни заря.
— Все время забываю спросить: а почему вы приезжаете в такую рань? — поинтересовался Вадим, присаживаясь за стол. — Ключ у вас есть, в любое время можно прибраться в квартире.
Насколько он знал, Галина Петровна — женщина одинокая: муж давно умер, две дочери с внуками жили в России.
— Могла бы, конечно, да только чем дома заняться? Спать не спится. Возраст. А ведь в молодости такой лежебокой была! — широко улыбнулась она, поставив на стол ароматный омлет с овощами. — Да и убирать у вас особо нечего. Только пыль смахнуть… Вот одна моя приятельница работает в семье, где трое детей. Так там и уборки, и глажки, и готовки в пять раз больше! Мне даже неловко иногда: за что вы мне такие деньги платите?
— За доверие, Галина Петровна. В наше время сложно найти человека, которому доверяешь. К тому же вы и матери помогаете, и на Коммунистической убираете.
— Да там тоже только пыль смахнуть, — улыбнулась женщина. — А с Ниной Георгиевной мы подруги. Вам ужин готовить?
— Нет, не надо, — хозяин сделал глоток кофе и взял в руки столовые приборы. — После всего, что вы наготовили в субботу, неделю придется в спортзале потеть и на диету садиться. Все было очень вкусно, спасибо.
Галина Петровна зарделась от похвалы.
— А гостям понравилось?
— Очень. Еще и вчера с друзьями пировали.
— А девушке понравилось? — вкрадчиво уточнила женщина.
— Какой девушке?
— Той, которая перчатки на тумбочке в прихожей оставила. Там еще телефон чей-то лежит: в нем батарейка садится, так я его на подзарядку поставила. Мое зарядное подошло. Я его на всякий случай всегда в сумочке ношу. Так девушке ужин понравился? — переспросила она.
«Надо было спрятать, — нахмурился Вадим. — И телефон, и перчатки».
— Понравился. Это была девушка моего друга, — быстро нашел он правдоподобное объяснение.
— Вы меня предупреждайте, когда у вас в гостях будут девушки. Я приготовлю что-нибудь низкокалорийное — фруктовый десерт, например. Девушки, они всегда на диете сидят… А что за красота у вас в кабинете стоит? Я заглянула, а там… Просто нет слов…
«Ветка сакуры! — догадался Вадим. — И почему не убрал сразу?»
— Вот я и подумала: наверняка у вас было романтическое настроение. А значит, в гостях была девушка. Особенная девушка… Вы так долго не распаковывали ту коробку.
— Галина Петровна, с каких это пор вы изучаете содержимое моих коробок? — раздраженно буркнул хозяин.
— Я не изучала, — растерялась женщина. — Коробка пустая на полу стоит, вот я и подумала… Обрадовалась, что девушка в гостях была…
— В следующий раз думайте, что говорите, — резко оборвал ее невнятное оправдание Ладышев. — В моем доме нет и никогда не будет места женщине!
Отложив звякнувшие столовые приборы, он резко поднялся со стула, прошел в прихожую, обулся, стянул с плечиков дубленку, прихватил с тумбочки ключи от машины, документы, забытый Проскуриной телефон, сгреб ее перчатки и открыл дверь.
— Завтра утром я уезжаю в Ригу, вернусь к пятнице, — бросил он напоследок обескураженной женщине.
— Ну вот… И кто меня за язык тянул? — расстроенная Галина Петровна посмотрела на почти нетронутый завтрак на столе. — Не было в его квартире женщины… Ну как же! Если бы не было, отшутился бы. А здесь вон как завелся, даже кофе не допил, — и тут же в испуге всплеснула руками: — Бог мой! Только бы не Кира!
Год назад в однокомнатной квартире, также принадлежащей Ладышеву, она застала брюнетку, представившуюся Кирой. Для чего Вадиму Сергеевичу понадобилась еще и эта жилплощадь, Галина Петровна не спрашивала, и без того понятно. Молодому здоровому мужчине непременно нужно встречаться с девушками, и даже хорошо, что он не водит их на Сторожевку. Однако дамочка, с которой ей тогда пришлось столкнуться, оставила о себе самые неприятные воспоминания. Ну да, разбудили ее, но извинились же. Откуда столько презрения, даже брезгливости по отношению к женщине, годящейся ей в бабушки? Разве можно так себя вести с пожилым человеком, которого в первый раз видишь? В общем, Галина Петровна ответила взаимностью — невзлюбила Киру с первой минуты. Тоже мне краля на ночь! И не таких видывала, когда работала администратором в ресторане!
После этой встречи они столкнулись еще раз, но не обмолвились и словом. А затем Галина Петровна попросила Вадима Сергеевича предупреждать, когда в квартире кто-то оставался на ночь. С тех пор, к счастью, они не встречались.
«Не дай Бог Нине такую невестку!» — перекрестилась она и принялась убирать со стола…
…Виталик открыл глаза и не сразу понял, где находится. Затуманенная голова гудела, тело, точно побитое накануне, ныло, болело, не желало слушаться не то что воли хозяина, но даже вполне понятных позывов жизнедеятельности организма. И все же надо было как-то себя пересинить, подняться, заставить принять вертикальное положение и найти туалет.
На помощь пришло чуть просветлевшее сознание: он — у Замятина в Боровлянах, на третьем этаже, в гостевой комнате. Санузел — на втором. И угораздило же архитектора не запроектировать его там, где он в данный момент нужен больше всего!
Чертыхнувшись, Виталик медленно присел на край дивана, но тут же закрыл глаза и обхватил ладонями закружившуюся голову, словно попытался крепче прикрепить ее к месту, где ей, собственно, и надлежало быть. Вроде получилось, и в мозгу моментально включилась спасительная ассоциация с приборной доской в кабине пилотов: вот он — горизонт, вот он — штурвал, теперь надо изо всех сил напрячься, совместить непослушные линии, постараться удержать, намертво скрепить, зафиксировать мыслительным процессом…
