наверх и наносить косметику не стала, потому что решила, что повода для этого совершенно нет.
Поднявшись на террасу она пробежалась глазами по посетителям в поисках Тани, но так и не увидев её, немало удивилась.
Странно. Только ведь писала гневные сообщения по поводу моего опоздания, а сама…
Тут медленно поворачивающаяся Маша наткнулась взглядом на знакомое лицо и замерла.
Нет, это не может быть он! Третья случайность за месяц — это уже слишком.
Жар прилил к щекам, а руки намертво вцепились в ремень сумочки, не найдя другого спасительного предмета.
Горин был как всегда невероятно притягателен и расслаблен, как хищник после охоты, и к Машиному полному недоумению, смотрел прямо на неё.
Она сжалась под оценивающим взглядом холодных голубых глаз и надменного красивого лица, и казалось, совсем забыла как дышать.
Однако, когда источник её смущения поманил Машу пальцем, она вдруг всё поняла.
Неужели Кулецкая?
Внезапно пришло понимание того, зачем подруга просила привести себя в порядок, давала указания по поводу наряда и общалась только посредством сообщений.
Руки сами потянулись к телефону и уже через два гудка Таня взяла трубку:
— Алло, ты на месте?
— Я на месте, а ты где? — срывающимся голосом спросила Маша.
— Я не приду, подруга. Не обижайся, но я видела, как он тебя впечатлил.
— Зачем? Я разве просила тебя? Разве можно вот так просто решать за кого-то? Что я ему скажу? Что, хувидев, что он богат, передумала и решила начать общение? — по щекам заструились слезы, и Маша вдруг вспомнив, что за ней наблюдают, стала торопливо стирать их с лица ладошкой.
— Я ради тебя, Машка, правда, не плачь, — голос подруги бы полон раскаяния.
— Ладно. Пока.
Нажав отбой, она позволила себе всхлипнуть в последний раз, и собравшись с силами, медленно двинулась в сторону того самого столика.
Разумеется, первой мыслью было развернуться и уйти, но Маша понимала, что со стороны ничего не знающего Горина она будет выглядеть более чем странно. Действительно, он ведь не в курсе того, что ему писала совсем не Мария Казанцева, а ее приятельница.
Сейчас она всё объяснит и он обязательно войдёт в её положение. Он просто обязан понять, ведь Маша здесь не причём. А Таня? Об этом она думать не хотела, ведь с одной стороны подруга хотела как лучше, а с другой предала её.
С каждым шагом, приближающим её к Горину, Маша робела всё больше, а оказавшись совсем рядом, снова начала подумывать о побеге без объяснений. Стыд завладел всём её естеством, и поэтому слова давались с большим трудом:
— Здравствуйте, Александр… К сожалению не знаю вашего отчества, — неуверенно начала она.
— Плохо слушала вчера, Маша. Невнимательно, раз отчество не запомнила… Александр Николаевич. — строго сказал он.
Значит заметил её тогда в огромной аудитории? От испуга и стыда Маше было впору пуститься наутёк, но невероятным усилием воли она взяла себя в руки и продолжила:
— Мне очень неловко и стыдно, что так вышло… Но в общем-то ситуация очень нелепая… Это не я переписывалась с вами, а моя подруга Таня. Увидев вас вчера в университете, она решила от моего лица написать вам, а меня заманила сюда под предлогом встречи с ней. Извините, пожалуйста, что так вышло, Александр Николаевич, — договорив последнюю фразу она шумно выходнула и наконец, взглянула на него.
Красивый, по-мужски, по-настоящему хорош. Прямой нос, коротко стриженные тёмные волосы и невероятные голубые глаза в сочетании с некоторой смуглостью давали просто невероятный эффект. Его расслабенная поза, атлетическое телосложение и футболка с джинсами, сменившая строгий костюм — всё притягивало её и смущало, доставляло какое-то томление и дрожь. Нет, ей и раньше нравились парни, но такое она ощущала впервые.
Сравнивать его с её прошлыми поклонниками и ухажерами было просто преступлением, потому что этот мужчина однозначно был исключительным экземпляром, и дело даже не во внешности… Было в нём что-то такое, от чего у неё заплетался язык и подкашивались колени, а глаза сами собой опускались в пол. Маша была не просто впечатлена, она была практически в состоянии беспамятства и лишена возможности мыслить здраво в каждый из трёх раз, которые видела этого человека.
— Откуда у неё мой номер? — голос Горина был спокойным, но она всё равно почувствовала себя как на допросе, потому что голубые глаза внимательно сканировали её на предмет лжи и притворства.
— Тогда, месяц назад, я оказалась от него, а она взяла и, как выяснилось, хранила всё это время…
Он сощурился и Маша приготовилась к худшему, но вдруг к её невероятному удивлению Горин почему-то расхохотался, заставив девушку краснеть с новой силой.
— Фамилия какая?
— Чья? — испуганно спросила она.
— Твоя, разумеется, — снова не смог сдержать веселья Горин.
— Казанцева…
— Садись, Казанцева, знакомиться будем.
— Нееет, мне домой надо… извините ещё раз, — начала было она, но под его взглядом, снова ставшим строгим, замолчала, не закончив фразу.
— Маша, садись, — его просьба, прозвучавшая как приказ, совсем не оставляла шансов, поэтому она подчинилась, присев на краешек кресла.
Горин подозвал официанта, и видя её смущение сам сделал заказ. Немного опомнившись, Маша вдруг запротестовала:
— Александр Николаевич, я ничего не буду.
Он поднял одну бровь и удивлённо взглянул на неё:
— Во-первых перестань называть меня по имени и отчеству, мне тридцать семь, а не шестьдесят, а во-вторых ты поешь, потому что по моим наблюдениям, за месяц ты похудела.
Действительно, ведь с этой сессией она сбросила целых пять килограмм и теперь некоторые вещи стали ей велики. Только вот как он это понял? Неужели так пристально успел рассмотреть её тогда?
Видимо заметив в её глазах немой вопрос, Горин ответил:
— Обратил на тебя внимание ещё тогда. Понравилась, красивая, молодая. Но, как я вижу очень принципиальная и слишком зажатая, — откровенно начал он.
— Я не зажатая! — почему-то начала спорить обиженная Маша.
— Почему тогда каждый раз, когда я вижу тебя, ты краснеешь как флаг советского Союза?
Маше нечего было ответить, поэтому она снова опустила глаза, готовая разреветься с новой силой, но вдруг к собственному ужасу начала икать.
Горин снова расхохотался и в очередной раз подозвав официанта заказал какой-то алкогольный коктейль.
— Я не пью!
— Да никто тебя не собирается спаивать. Это для того, чтобы ты хоть немного успокоилась, — явно забавлясь ситуацией, парировал бизнесмен.
Действительно, когда через минуту она начала мелкими глотками цедить через трубочку сладкий напиток, то икота прошла, а по телу стало разливаться тепло. Маша почувствовала, как алкоголь упокаивает её расшатавшиеся нервы и постепенно заставляет расслабиться.
— Ну вот, другое дело. А
