Агата открывает дверь. Вид у нее неважный, похоже не спала всю ночь. Синяки под глазами и отекшие скулы — все спрятано под наспех сделанным макияжем. Волосы стянуты в тугой пучок на затылке.
Я без лишних разговор тут же обхватываю ее руками. Девушка прижимается ко мне всем телом, и я чувствую, как она расслабляется в моих объятьях.
— Марк, я так боюсь, — шепчет она, прижимаясь щекой к моей груди.
— Что сказал врач? — кладу подбородок на ее макушку.
— Инсульт, — тихо произносит девушка. — Я вообще мало что поняла, врач сыпал каким-то терминами, как будто лекцию в институте читал. Вот просто по бумажке.
Я чувствую, как футболка становится влажной на груди.
— Эй, — я отстраняюсь и смотрю на Агату. Та поднимает голову. По ее щекам текут слезы перемешанные с тушью. — Отставить слезы!
Я наклоняю голову и легко целую ее в мягкие губы. Девушка отзывается, но без страсти. Рядовой поцелуй, чтобы снять стресс и дать понять, что она больше не злится на меня. Мне это греет душу, но я в любом случае помог бы ей.
— Так, собирайся. Я сам хочу поговорить с этим врачом.
Глава 9. Агата
Мы едем в Мерседесе Марка по улицам Питера, он сжимает мою ладонь в своей, и я чувствую надежность, исходящую от мужчины. Несмотря на все проблемы, обрушившиеся на Марка он все равно сейчас рядом со мной. Я легонько сжимаю его руку в знак благодарности, и он отвечает мне тем же. Мы едем в больницу вдвоем. Отцу я решила пока не звонить. От нервов я не могу найти себе место и беспокойно ерзаю в кресле машины.
— Все будет хорошо, — голос Марка звучит уверенно и это придает мне сил. — Мы со всем справимся. Вместе.
— Да, — я закусываю губу. — Спасибо, что пытаешься помочь.
Марк невесело хмыкает и снова сжимает мою ладонь.
— Ты всерьез предполагала, что я мог оставить тебя одну в такой момент? Никогда не позволю тебе решать проблемы одной, ясно?
Я киваю, выдавливаю из себя улыбку и отворачиваюсь к окну.
Мы подъезжаем к шлагбауму перед больницей, и охранник долго решает пускать ли нас внутрь или нет, но денежная купюра ускоряет его мыслительный процесс. Мы заезжаем на территорию и паркуемся недалеко от входа. У приемного покоя снова много машин скорой помощи, и мое сердце сжимаемся. Каждый день кто-то умирает, но почему-то сейчас смерть особенно близко подошла ко мне и нависает черной тенью над моей жизнью. Отогнав от себя невеселые мысли, я иду вслед за Марком, уверенно шагающим по направлению к регистратуре.
— Ты помнишь фамилию врача? — оборачивается он ко мне.
— Если честно, не уверена, что он вообще представлялся.
Марк кивает и подходит к окошку.
— Здравствуйте, с кем мне поговорить по поводу пациентки Самсоновой… — он вопросительно переводит взгляд на меня.
— Нина Петровна, — подсказываю я ему.
— По поводу пациентки Самсоновой Нины Петровны.
— Одну минутку, — молодая медсестричка щелкает компьютерной мышкой, что-то проверяя в компьютере. — Так, лечащий врач кардиолог Ларионов Максим Игоревич. Пройдите на второй этаж в ординаторскую. Доктор сейчас там.
— Спасибо, — обворожительно улыбается Марк, и медсестра покрывается густым румянцем. — Пойдем, — кивает мне мужчина.
На втором этажи отчетливо пахнет больницей. Запах хлорки, смешанный с запахом болезни и лекарств проникает в мой нос и меня начинает мутить. Я вспоминаю, что не ела со вчерашнего вечера, и кроме нескольких литров кофе в моем желудке ничего нет. По коридору снуют сотрудники больницы и изредка медленно проходят, держась за стены, пациенты. Я представляю, что сейчас где-то в одной из этих палат лежит моя мама и сердце сжимается от боли за нее. Марк летит вперед, сжимая мою руку, а я еле поспеваю за ним. Наконец, мы подходим к кабинету с табличкой на двери “Ординаторская”. Марк открывает дверь без стука и заглядывает внутрь.
— Здравствуйте, как я могу найти доктора Ларионова?
Молодой врач, с которым я разговаривала прошлой ночью, выходит к нам в коридор. Судя по его лицу он дежурит со вчерашнего вечера, и у него была точно такая же бессонная ночь, как и у меня.
— По какому вы вопросу?
— Мы хотим уточнить информацию о пациентке Самсоновой.
Доктор переводит взгляд с Марка на меня и хмурится.
— Я же вчера все рассказал вам.
— Да, — Марк не дает мне вставить слово. — Но меня здесь не было, а у меня есть парочка вопросов.
— Вы, собственно, кто?
— Ее зять.
Я пытаюсь не измениться в лице от этого заявления, а Марк продолжает, как ни в чем не бывало.
— На самом деле у меня два основных вопроса. Первый — могу ли я увидеть ее историю болезни? И второй — можно ли транспортировать пациентку?
— Вы кардиолог?
— Нет, — Марк выглядит удивленным этим вопросов.
— Тогда зачем вам история болезни пациентки?
— Мы хотим перевезти ее в частный кардиологический центр и мне бы хотелось, чтобы доктор этого центра заранее ознакомился с диагнозом и всеми вашими заключениями.
Ларионов задумчиво переводит взгляд на меня, а затем снова на Марка.
— Как я уже говорил вашей супруге сегодня ночью, то кризис у пациентки миновал. Сейчас состояние хоть и тяжелое, но стабильное. И если произвести транспортировку по всем правилам, а это значит на спецтранспорте, подключенной к аппаратам, а не на такси, то это никак не отразится на ее состоянии.
Я понимаю, что его замечание вызвано не желанием усомниться в нашей адекватности, а, скорее всего, опытом из практики, но едва удериживаюсь, чтобы не закатить глазаа.
— А история болезни, доктор?
С тяжелым вздохом врач кивает и скрывается в ординаторской. А я поворачиваюсь к Марку.
— Частный центр?
— У меня есть знакомый, который заведует в кардиологическом центре, я думаю, что там твоей маме будет оказано чуть больше внимания. Здесь может и хорошие специалисты, но слишком велик поток пациентов.
— Ты уверен, что ей там помогут?
— Уверен. Сейчас я отправлю историю болезни твоей мамы и все будет окончательно понятно.
— Хорошо.
Я устало выдыхаю и ищу глазами куда бы присесть. Но в этот момент из ординаторской показывается доктор с тонкой папкой в руках. Папка! Очередная папка, от которой зависит мое будущее. Я морщусь и отворачиваюсь к окну. Спустя минут десять Марк подходит ко мне.
— Мы можем ехать, врачи из центра готовы принять твою маму завтра. Сегодня здесь ее подготовят к перевозке, а с утра за ней приедет машина скорой помощи. И уже завтра ты сможешь ее навестить. Знакомый по телефону сказал, что все не так страшно как могло показаться на первый взгляд. Жизнь твоей мамы в безопасности, но предстоит не самый легкий путь реабилитации.
— Спасибо, — я кладу Марку ладонь на грудь. — Мне стоит позвонить отцу.
Он кивает, а я лезу в сумку за телефоном и набираю отца. Пока мы спускаемся, успеваю описать папе всю ситуацию и заверить, что завтра мы сможем спокойно навестить маму. С трудом, но все-таки отец соглашается сегодня остаться дома и отдохнуть. Я чувствую как давящая тяжесть постепенно исчезает с моей груди и выхожу на улицу вслед за Марком. Уже в метре от машины мне становится понятно, что что-то не так. А когда мы подходим ближе, я замираю с открытым ртом.
Все лобовое стекло Мерседеса залито красной краской. По кузову тянется такая же алая надпись “УБИЙЦА”. Все стекла забрызганы и издалека кажется, что машина заляпана кровью. Марк с невозмутимым лицом обходит по кругу Мерседес и лезет в карман джинс за телефоном. Я же в шоке продолжаю смотреть на изуродованный автомобиль.
— Алло, привет. Мне нужен эвакуатор. … Да, прямо сейчас. Адрес сейчас скину в Вотсап. … Хорошо.
Мужчина отключает телефон и подходит ко мне.
— Марк, это… — я обвожу руками машину не в силах подобрать слова.
— Это пиздец.
Я поднимаю взгляд на Михельсона и понимаю, что он в бешенстве. Ладони сжаты в кулаки, челюсти плотно стиснуты, из глаз, практически, сыпятся искры.
