На экране тем временем мы с Агатой подъезжаем к больнице, выходим и идем за руки внутрь. Спустя двадцать минут по полоске хронометража снизу экрана, из кустов плавной походкой выходит гражданин азиатской наружности. У него в руках металлическое ведро. Азиат опасливо озирается, а потом подходит к Мерседесу и достает из кармана кисть. Смачно макая ее в ведро, он вырисовывает на боку автомобиля свое необоснованное обвинение.
— Паразит какой! — возмущенно кричит дед у меня над ухом.
— Еще какой, — мотаю головой я.
Покончив со своим грязным делом, азиат смотрит на еще полное ведро краски, потом на машину, потом снова на ведро. Муки терзания длятся недолго и он размашисто выливает краску на лобовое стекло автомобиля.
— Еп твою мать! Скотина такая! — орет дед. — Это ж ни хрена ж себе происшествие!
— Прямо с языка снял, дед, — хмуро произношу я.
Смотреть как мою машину сверху донизу обливает краской какой-то иммигрант неприятно. Даже может больно. Я любил этот Мерседес. Всегда относился к вещам трепетно, а к дорогим машинами подавно.
— Так, дед, а можно эту запись как-то себе получить? — спрашиваю я.
— Конечно, забирай. Паразит такой надо же. Стояла машина никому не мешала, — праведно ворчит старик.
Легко сказать забирай. Где ее вообще найти у них тут? Не придумав ничего лучше, я просто отснял нужный мне фрагмент на телефон. Если эта запись мне нужна будет в оригинале, думаю у них она сохранится в архиве
Я встаю с кресла и оборачиваюсь.
— Спасибо, дед, — я протягиваю ему руку, тот несильно ее сжимает. — Выручил.
— Да-да. Пожалуйста, — бормочет старик. — Надо же сколько дерьма по улицам ходит. Ты уж найди его.
— Найду обязательно, — усмехаюсь я и кладу ему руку на плечо.
Я выхожу из каморки. После темного помещения, глаза слепнут от яркого света. Я пытаюсь проморгаться и чувствую вибрацию в кармане. Я достаю телефон.
Черт!
На экране высвечивается одно из двух имен, кому я так не хотел звонить.
— Да, пап, — говорю я в трубку.
— Здравствуй, сын, — слышу строгий голос отца. Мы не созванивались больше месяца. — Как дела? Что нового?
— Да вроде ничего, — пожимаю плечами я. Прохожу по холлу больницы и иду к дверям выхода. — Новостей тоже никаких.
— Да? — удивляется отец. — А что за билборд появился напротив «Есенина»?
Так и знал!
Вот так и знал, что он объявился не просто так. Все время пытается меня контролировать и поучать жизни. Почему рядом с ним, пусть даже и по телефону, я все время ощущаю себя маленьким, несамостоятельным мальчишкой? Я всю жизнь хотел выйти из-под его опеки. Из-под его постоянных нравоучений и навязывания мне чужой жизни. Он всегда хотел чтобы я поступил на юридический и стал адвокатом. Но как же велико было его разочарование, когда я бросил учебу и пошел пробовать себя в бизнесе. И даже когда я достиг успеха сам, без его помощи, то так и не добился его признания.
— Это происки конкурентов, — отвечаю ему, выходя из здания больницы. — Не обращай внимания. На меня взъелся один наглый боров. Ничего серьезного.
Еще полчаса назад я раздумывал позвонить ему или нет. А сейчас, когда он сам звонит мне, я испытываю стойкое сопротивление. Попросить помощи у отца, означает признать себя слабым, признать свое поражение и еще раз доказать ему его правоту. Марк Михельсон — это только куст рядом с огромным дубом — Давидом Михельсоном. Понимаю, что возможно глупо, но пока я постараюсь решить свои проблемы сам. Отец — это крайний вариант.
— Наглый боров — это ты про Боровикова или Семенова? — сердится отец.
Он в курсе всего! Откуда? Отец не перестает меня удивлять.
— Откуда у тебя эта информация? — нахмурившись, спрашиваю я.
— Есть у меня свои источники, — небрежно бросает отец. — Сын, Боровиков меня волнует мало — он никто. Но Семенов серьезная фигура. С ним шутки шутить не стоит. Что у вас произошло?
— А что, твои источники не снабдили тебя информацией в полном объеме? — хмыкаю я.
— Не время для иронии, — коротко говорит отец. — Отмахнуться от этого человека не получится. Он злопамятный! И злость в этом слове на первом месте не просто так. Я переживаю за тебя.
Надо же! Переживает. Впервые слышу от него эти слова.
Я стою возле Мерседеса, держа трубку возле уха и пытаюсь ногтем соскоблить засохшую краску с двери. Мечусь между тем, чтобы рассказать отцу правда или все-таки пока умолчать. Соблазн велик.
— Не вкусно покушал в «Есенине», только и всего, — решаю отложить правду на потом я. — Говорю же, ничего серьезного. Нам просто нужно встретиться и поговорить. Утрясти наши разногласия, так сказать, по-мужски. Но он пока не хочет меня слушать, вот и получается неприятная ситуация.
На том конце повисает тягостная тишина. Отец тяжело дышит в трубку, и я не могу понять его реакцию. Скорее всего он не поверил мне. Но это его проблемы. Или мои?
— Как скажешь, — вновь сердитый тон отца. — Заезжай на ужин как-нибудь. Мать будет довольна.
А ты? Ты будешь доволен?
Хочу задать этот вопрос, но вместо этого:
— Да, конечно. Спасибо, пап. Ты не против если я приду с девушкой?
— С той сисястой шмарой? Против! — гаркает отец. — Я задолбался объяснять матери, что это у девок мода сейчас такая.
Я смеюсь. Он всегда был против Люси.
— Нет, — отвечаю я. — С сисястой шмарой давно покончено. Сейчас я вместе с другой. Она хорошая, умная, добрая. Скромная! Тебе и маме должна понравится.
— Ну ладно, — смягчается отец. — Если это не одна из тех клубных шлюх, которые вечно вьются возле тебя, то, конечно, приводи.
— Договорились, — говорю я и вешаю трубку.
Рука крепко сжимает смартфон. Я сам должен разобраться в этой ситуации. По крайней мере без помощи отца. Один из двух контактов отвалился сам собой. Значит остался всего один. Последний человек, кто мне может помочь. Я снова открываю телефонную книгу, ищу нужное имя и заношу палец над контактом.
Звук клаксона и шум двигателя прерывают меня. Возле Мерседеса останавливается эвакуатор. Из открытой водительской двери вылезает молодой парень. Он поднимает на лоб солнцезащитные очки-авиаторы и присвистывает.
— Вот это номер! — говорит он. — Такого я еще не видел.
Он спускается на асфальт и идет к Мерседесу, не отрывая своего взгляда от надписи на двери.
— А че это она? — спрашивает он, встав возле автомобиля и уперев руки в бока.
Я неподвижно стою с занесенным большим пальцем над экраном телефона и смотрю на него.
— Кто она? — спрашиваю его.
— Ну баба, — отвечает тот. — Аборт что ли заставил ее сделать?
Я смеюсь в голос и убираю телефон в карман. Да уж парень, если бы это была баба, которая сделала аборт, я был бы самым счастливым человеком. Хотя, такое даже в фантастическом романе представить сложно. Я бы никогда не попросил убивать своего ребенка. Пусть даже и не специально зачатого. Пусть даже и по ошибке. Пусть даже она и не хотела бы его.
— А че? — удивляется моему смеху. — Вот больница, вот машина. Почерк женский. Все сходится.
— Да уж, детектив, — смеясь, хлопаю его плечу. — В логике тебе не откажешь.
— Вот сука! — восклицает водитель.
Мы быстро грузим автомобиль на эвакуатор. Я называю адрес, куда нужно отвезти Мерседес, и они уезжают.
Я беру в руки смартфон и открываю приложение для вызова такси, как на экране появляется всплывающее сообщение от Ильи:
«Привет-привет. Это твой новый бизнес-партнер. Как дела? Нам нужно обсудить новую концепцию ресторана»
Глава 11. Агата
К своему дому я подхожу без приключений и других неожиданных встреч. Всю дорогу я размышляю стоит ли мне посвящать в эту “милую” беседу Марка и решаю все-таки этого не делать. Ему и так хватает проблем, чтоб еще волноваться из-за пустых угроз сошедшего с ума Семенова. А я уверена, что его угрозы за собой ничего не имеют. Одно лишь желание уколоть Марка, сделать ему больно, вынудив меня оставить его. Только я так просто не сдамся! Страх после разговора отступил, и я смогла трезво оценить ситуацию. Вряд ли Семенов готов всерьез причинить мне или Марку какой-либо вред, а со всем остальным мы справимся. Звонок телефона раздается когда я подхожу к парадной. На дисплее высвечивается имя Марка и перед моими глазами встает его лицо, когда мы обнаружили изуродованный Мерседес. И я окончательно решаю ничего ему не говорить.
