С водительского места вылез крупный полноватый головорез и наставил на Ваню пистолет, на что тот лишь усмехнулся.
Мужчина в светлых штанах махнул водителю рукой и раздражённо крикнул:
— Блин, Валера, я же сказал: держи ствол при себе!
— Не могу, шеф. — Без эмоций ответил Валера. — У него ружье. Это потенциальная опасность.
— Как ты его надрессировал, — хмыкнул Ваня. — Зачем явился, Кабан?
Так вот что за кабан фигурировал в нашем разговоре. "Ты от Кабанюка?" — спросил меня Ваня прошлой ночью. С чего бы этому явно обеспеченному мужчине подсылать к Ивану женщин?
— Ты ночью обстрелял мою любимую машину. Мне это не нравится, Трофимов. Ты поперёк горла у меня, — кабан демонстративно ткнул себя в кадык ребром ладони.
— Это взаимно. За машину прости, твои подкаты вывели меня из себя, — ответил Ваня без тени вины в голосе. — К тому же, твой Валера пытался меня застрелить и, будь он хорошим стрелком, ему это удалось бы.
Валера нахмурился и процедил ругательство сквозь зубы, однако пистолет опустил, следуя указанию хозяина. Значит, именно этот бритоголовый бандит подстрелил Ванину ногу. С ума сойти… криминальная обстановка похуже некоторых районов Москвы.
— Слушай, Трофимов, не беси меня, а? Давай закроем эту тему! Я не сдаю тебя в полицию с записями расстрела моей тачки, а ты отдаёшь свой дохлый домишко. Давай пожмем руки и разойдемся в разные стороны, — Кабан сделал шаг к Ване, протягивая руку.
Медведь молчал и не двигался, чем знатно расстроил неприятного гостя.
— Да чего ты такой упрямый-то? Далось тебе это место! Чем больше ты ломаешься, тем выше шансы, что я отдам Валере приказ прострелить твою тупую голову, — Кабан оскалился, от чего его лицо стало мерзким.
— Я тебя и с того света достану, — усмехнулся Ваня.
Мне показалось, что Валера вскинул пистолет и, отключив голос разума, я схватила со стола телефон Вани и выскочила на крыльцо.
— Убирайтесь, бандиты! Я сняла ваши угрозы на телефон! — неуверенно воскликнула я, и тут самообладание Вани пошло крахом. Он дёрнул меня за руку, пряча за собой.
— Какого черта ты вышла?! — шикнул он. Кабан тут же заинтересовался моей персоной.
— Трофимов, ты где её отыскал?! — со смесью удивления и восхищения спросил тот, осматривая меня с ног до головы настолько, насколько позволял Иван, скрывающий меня за своей могучей фигурой.
— Даже не смотри на неё! — пригрозил Ваня, крепко сжимая мое запястье одной рукой, а второй держась за ружье.
— Да это же наша девочка! — Кабан потёр ручками, а я недоуменно уставилась на Ивана, который не обращал на меня внимания.
Что значит "наша девочка"? От беспокойства мой желудок скрутило. За два дня в лесу я набралась приключений больше, чем за всю жизнь в городе.
— Я прострелю тебе глаза, если будешь смотреть на неё слишком долго! — рявкнул Ваня, — проваливай! Я ничего тебе не отдам.
Кажется, под "ничего" теперь попадал не только дом, но и я…
— Это становится даже интересно, — Кабан гадко улыбнулся и обратился ко мне: Моё почтение! Был счастлив вас увидеть. Не прощаюсь!
Он поклонился и сел в машину, кивнув Валере. Когда гелендваген заурчал и начал отъезжать, Ваня дёрнулся и вскинул ружье, но я повисла на его руке, не давая совершить глупость.
— Иди в дом, Лёля. — холодно произнёс он, опуская ружье.
Автомобиль скрылся за деревьями, а я послушно вернулась за стол, хотя аппетит отшибло напрочь. Кажется, я натворила дел… Не понимаю, каких именно, но Ваня был явно недоволен мной. Он присел на крыльце пару, раз ударив кулаком по жалобно скрипнувшему дереву.
Через пятнадцать минут мужчина показался в дверном проёме.
— Прости, что нагрубил, — примирительно произнёс он, и я ободряюще улыбнулась в ответ: Я испугался за тебя. Кабану нельзя показывать ничего ценного.
— Что во мне ценного? — удивилась я.
Как я, простая московская толстушка, никогда не бывавшая в этих краях, могу быть «нашей девочкой» для Вани и какого-то жуткого Кабанюка?
Ваня, ничего не ответив, вернулся за стол и продолжил есть остывший завтрак.
— Я отвезу тебя в деревню, чтобы ты могла вернуться в Москву, — произнес он, глядя в окно.
— Но я хочу остаться, — заявила я, почему-то чувствуя себя виноватой из-за случившегося.
Да, еще вчера я готова была чуть ли не вплавь перебираться через грязевое море, лишь бы добраться до деревни и скорее уехать в свою спокойную квартирку, но сейчас… “Дому нужна женщина”. И не просто женщина, а я. Сердце чувствовало, что мое место в этих бревенчатых стенах среди высоких сосен. Пусть всего на месяц! Я не могу уехать. Я не хочу.
— Тебе небезопасно здесь, — Ваня собрал тарелки со стола и поставил в раковину. Он налил воды в умывальник, чтобы помыть посуду, но я его опередила и вклинилась между ним и раковиной. Краем глаза я заметила, как он не смог сдержать улыбку.
— Я помою, — Ваня согласно кивнул и, доверив мне мытье посуды, стал убирать остатки продуктов в старый советский холодильник.
— Что это были за люди? — спросила я, имея в виду бандитов на гелендвагене.
— Я тебе потом как-нибудь покажу, — пообещал Ваня, и я посчитала это хорошим знаком. Значит, он меня не прогоняет.
Намыливая тарелку, я окинула взглядом часть дома. Здесь можно было бы повесить занавески. У входа кинуть милый коврик. А на чудный круглый стол я могла бы связать белую скатерть.
— Это несексуально, — шепнула я себе под нос, вспоминая Викины слова.
Ох, если бы Вика знала, сколько всего произошло в моей жизни за последние двадцать четыре часа. Наверное, подруга закидала мой телефон звонками и сообщениями, и, может, уже едет сюда со спасательной группой, думая, что меня сожрали медведи. А так хотелось дожить до девяноста трех лет.
Ваня скрылся под лестницей, ковыряясь в шкафу. Он вернулся в джинсах и легкой светлой рубашке. В руках у него был серый свитшот, который мужчина кинул на кушетку, сказав:
— Это тебе. Накинь на халат, чтобы никого не смущать, — он вышел из дома и направился в сторону сарайчика.
Надеюсь, это не очередная любимая вещица бабки Дуни. Я вытерла руки и взялась за свитшот. Тот оказался мягким и пах так же, как Ванино полотенце — смесью терпкого мужского аромата и хвои. Я накинула на себя кофту и широко улыбнулась, подворачивая рукава. Еще немного, и я перетаскаю весь его гардероб.
Я взяла связку ключей от дома, к которой был пристегнут ключ от комнаты, арендованной на ночь у Ларисы. Заперев дом, я вышла на крыльцо. Ваня ждал меня у дома на красном блестящем мотоцикле.
— Я на такое не сяду! — пролепетала я, ощущая, как у меня подворачиваются ноги.
— Брось, на мне ты уже сидела, а это… — Ваня похлопал сиденье байка, — почти то же самое.
Я зарделась, вспоминая как голышом оседлала его торс. Ваня дерзко улыбнулся, вероятно, думая о том же.
— Но ведь дорогу развезло, — сменила я тему, надеясь как-то избежать езды на мотоцикле. К такому всплеску адреналина я не готова!
— Это моя земля, и я знаю, где можно проехать, — с некоторым тщеславием ответил он, протягивая мне шлем.
Бледнея и зеленея, я подошла к мужчине и позволила ему надеть на меня здоровый шлем. Когда Ваня затянул ремешок, я стала задыхаться от ужаса.
— Пожалуйста… сними! — взмолилась я.
Взволнованный Иван спешно стянул шлем и нежно погладил мою щеку.
— Ты в порядке?
— Да, — заверила я, глотая воздух, — можно поеду без него?
Я ткнула пальцем в шлем и умоляюще глянула на Ваню.
— Ладно, я буду предельно осторожен, — пообещал он, и я перекинула трясущуюся ногу через сиденье, крепко обхватывая руками мужской торс.
Мотоцикл затарахтел и дернулся с места, а я зажмурилась, ногтями впиваясь в Ванину кожу через рубашку.
Минут пятнадцать мы ехали по лесу, то и дело слегка подпрыгивая на неровной почве, а потом резко выехали на отличную асфальтированную дорогу. Я осторожно раскрыла глаза и изумленно уставилась на окрестные виды. По правую сторону простирался лес, а за ним желтеющая кромка поля, по которому я пыталась сбежать сегодня утром.
