— Это какая-то ошибка! Я сейчас перепечатаю.
Но реакция у мужчины оказывается быстрее. Он резко просовывает руку в окошко и выдергивает лист из моих пальцев.
— Э нет, краля. Я этот ржачный листок Расулову покажу. Бородатый мужик ведь он, да?
— Не надо, пожалуйста, — дрожащим голосом прошу.
Но мужчина не прислушивается, а, продолжая посмеиваться, уходит.
А я, облокотившись на стол, хватаюсь за голову.
Господи, только этого мне не хватало! Быть независимой в современном обществе и самой зарабатывать на жизнь — это хорошо, но сейчас я бы снова предпочла стать домохозяйкой и спокойно варить для мужа суп. Тогда я бы не влипала в такие неприятности…
В семь часов Ирина приходит в кабинет, и я прощаюсь с ней. Парней-мойщиков от работы не отвлекаю — они до сих пор заняты машинами Расулова. Хорошо, что охранники разбрелись. Оказавшись на улице, сталкиваюсь с Захаром Олеговичем и…
…Давидом.
Он тоже зачем-то приехал, но внутрь не заходит.
Мое лицо вновь заливается краской.
Мужчины разговаривали, но, увидев меня, замолкают.
В знак приветствия киваю Расулову. Он никак не отзывается на мой жест, только смотрит.
Странные чувства захлестывают меня. Руки холодеют, а в груди, наоборот, все будто горит. Мысли исчезают, я даже забываю куда шла. Весь мир будто сужается и концентрируется только на лице Давида.
— Кать, ты что-то хотела? — сквозь этот морок до меня пробивается голос Суворова.
Лишь когда Расулов отворачивается, прежняя реальность будто возвращается, и я снова могу дышать. Вздрогнув, крепко сжимаю пальцами ремешок сумочки и перевожу взгляд на Захара.
— Меня Ира пораньше отпустила. Я квартиру смотреть пошла… Мы говорили с вами об этом.
Суворов удивленно приподнимает брови.
— А кто она такая, чтобы решать, когда тебе уходить с работы? Почему ко мне не зашла?
Мое лицо сейчас не просто краснеет, а жаром пышет. Еще раз зайти к Суворову? Ох, пожалуйста, нет…
— Мы не стали вас беспокоить, Захар Олегович, сами все решили.
Давид ухмыляется:
— Теряешь хватку, Захар. Девки из тебя веревки вьют.
Суворов злится. Это ясно по его помрачневшему взгляду и выражению лица. Он сплевывает на землю и прячет кулаки в карманы спортивных штанов.
— Тогда скройся отсюда. И чтобы завтра без опозданий, — хрипит Захар.
— Так завтра же суббота, — осторожно напоминаю ему. — Не моя смена.
Суворов недовольно корчится и переключает внимание на Давида, демонстративно продолжая прерванный разговор.
— До свидания вам, — растерянно бормочу и, потупив взгляд в асфальт, добавляю, — всем.
Почти пробегаю мимо мужчин. Вроде бы на улице вечер и дует прохладный ветерок, но меня еще долго не отпускает жар.
Глава 9
Риелтор встречает меня возле подъезда. Заводит в квартиру, в малюсенький коридорчик. Слева показывает совмещенный санузел и комнату, которая объединяет в себе и кухню, и гостиную, и спальню.
После просторной квартиры мужа эта кажется крошечной.
— Студия небольшая, всего двадцать шесть квадратов, — поясняет риелтор.
И немного отличается от фотографий на сайте. Там она выглядела новенькой, но в реальности заметны следы прежних жильцов. Кое-где от стены отклеились желтоватые обои, а на кухонных фасадах видны застывшие капельки жира. Линолеум на полу грязный.
Но я все обязательно вымою, создам уют.
— Я согласна, — говорю риелтору.
— Отлично, — он достает из портфеля договор. — Паспорт взяли?
— Конечно. — Подписав договор и передав деньги, уточняю: — А когда можно заселяться?
— Да хоть сегодня, — кладет на стол ключи. — Внизу договора есть номер владельца студии. Остальные вопросы решайте с ним.
— Спасибо.
Риелтор уходит, а я еще на какое-то время задерживаюсь в студии.
Поверить не могу, что теперь у меня появился собственный угол, хоть и съемный. Меня до сих пор не покидает чувство, что я у кого-то в гостях, а не у себя дома. Сажусь на простенький диванчик.
Меня переполняет восторг и тоска…
Ну вот я и осталась одна. Теперь самой придется заботиться о себе и решать проблемы. Я этого не хотела, но так устроил Тимофей, выбрав другую женщину.
В квартиру мужа я возвращаюсь лишь около девяти часов.
Верхний дверной замок легко поддается, а нижний не проворачивается.
Хм…
Пробую толкнуть дверь, и она сразу же открывается.
Тимофей забыл запереть замок?
Странно, за ним такого не наблюдалось, наоборот, муж по нескольку раз перепроверяет все перед выходом, боясь за свое драгоценное имущество.
Тим даже дверь от застройщика не стал менять на более дорогую, чтобы она не выделялась среди соседских и не выдавала его благосостояние — переживал, что воры могут приметить хорошую дверь и выбрать его квартиру для взлома.
Скинув на коврик сапожки, медленно прохожу по коридору.
Заглянув в кухню, вздрагиваю от неожиданности, увидев за столом Кристину. Она деловито пьет чай из кружки, которую Тим когда-то подарил мне. На ней так и написано: «любимой жене».
— Зачем ты пришла? — спрашиваю Кристину, схватившись за дверной косяк.
Она театрально вздыхает:
— Тимоша разрешил. Я вообще-то скоро здесь буду жить.
Стискиваю зубы. Демидов. Предатель. Он и так выгнал меня раньше срока, но хотя бы нормально собраться позволить мог.
Оттолкнувшись от косяка, прохожу в гостиную, а потом в комнату, но Тимофея не нахожу.
— Где Демидов? — строго спрашиваю соседку, вернувшись в кухню.
— Отлучился. А что?
Да ничего. Вечер уже. Я отлично знаю привычки Тима. Если у него в офисе нет корпоратива или иных гуляний, которые муж гордо называет деловыми встречами, то сейчас он должен лежать на диване — вот лучший отдых для Демидова.
Звоню Тимофею. Он отвечает на удивление быстро.
— Да! — кроме его голоса в динамике слышны другие голоса и фирменная музыка бара, в который муж обычно уезжал, когда между нами возникали ссоры.
— Я пошла тебе навстречу, Тимофей, сегодня буду собирать вещи, чтобы освободить для вас с любовницей квартиру. Но я хочу сделать это одна. Почему ты впустил Кристину? Не терпится с ней сожительствовать или что?
Тим тяжело выдыхает.
— Кать, я не хотел ее впускать. Крис как с цепи сорвалась. Кричала, плакала — так ей необходимо было посмотреть комнаты. Я даже не понял, к чему ее истерика — такого раньше не было. Мне так сейчас тяжело, Кать. Ты себе не представляешь…
От шока таращусь невидящим взглядом в стенку. У любовников опять был скандал, а Тим, как обычно, сбежал? Ему плохо. И что я должна? Пожалеть его?
— Пусть она уйдет…
— Пусть. Я не против, Кать… — бормочет. — Кать, я запутался. Крис с беременностью как подменили. Она такая капризная, аж бесит…
Убираю телефон от лица. Не могу больше это слушать. Но разговор стоил моих убитых нервных клеток — муж сказал, что не против, чтобы эта профура ушла.
— Проваливай! — приказываю соседке, снова зайдя в кухню.
— Эй, полегче! — дерзит она и выпячивает пока еще плоский живот. — Я вообще-то беременна, выбирай слова!
— Пошла вон отсюда! — подхожу ближе.
— Мне Тимоша разрешил тут быть, — спорит она и специально впивается руками в стул, лишь бы не двинуться с места.
— Я только что с ним разговаривала. Ты сама напросилась. Знаешь, дорогуша, перед Тимофеем будешь свой характер показывать, а я терпеть не стану. Пошла вон!
— Это почти моя квартира!
— Вот именно — почти. А пока здесь я — выметайся! Немедленно!
— Нет!
Меня уже трясет от наглой ухмылки соседки, я хватаю ее за предплечье и дергаю.
— Уйдешь, никуда не денешься. Сама не захочешь — я вышвырну! — дергаю снова.
Соседка не удерживается на стуле и все же встает. Против воли тащу ее в прихожую.
— Ты дура, что ли?! — визжит она. — Если с моим ребеночком что-то случится, Тимоша тебя убьет!
Я кое-как сдвигаю щеколду и пинком распахиваю дверь.
— Ребенку уже можно посочувствовать, что у него такие родители! — выталкиваю нахалку и захлопываю дверь.
