низком голосе вызывали внутренний трепет и табун мурашек.
Солнцева, мысленно одернула я себя, окстись, кто он и кто ты, к тому же юридически ты еще замужем, хотя и имеешь полное моральное право считать себя свободной от обязательств. И вообще, нужно подумать, как жить дальше, на что жить дальше и где жить. А не о мужиках думать. Пусть даже таких красивых и с потрясающим голосом, как Зверев.
Даже уже сидя в самолете я не могла поверить, что лечу и что ближайший месяц буду жить на море. Мне все казалось, что сейчас кто-нибудь войдет в салон самолета и попросит меня выйти, потому что… Ну наверняка придумали бы вескую причину. Я боялась, что придет Стас. Потом вдруг вспомнился Зверев и страх стал более реальным, потому что в том, что он на это способен, я была уверена. Но вот люки задраили, и мы стали выруливать на взлетную полосу. И когда оторвались от земли, я поняла — всё, никто меня уже не высадит. И я наконец-то расслабилась.
Я не очень любила самолеты, почему-то после в них еще долго сохранялся в носу какой-то аромат. Странный и непонятный, но от которого еще долго после полета было сложно избавиться. А еще уши. Как бы усердно я не сосала леденец, который выдала мне стюардесса, но уши все равно ломило. Надо было поехать на поезде. С другой стороны, спустя несколько часов я вжух — и на море. А когда на подлете к Адлеру увидела море, то все мое недовольство полетом прошло. И я наконец-то поверила в реальность происходящего.
Как же я люблю выходить на трап самолета на юге! После питерского климата здесь все казалось пропитанным солнцем и морем. Я полной грудью вдохнула южный воздух. Все, сейчас доедем с Максом до места, я хватаю купальник и — на море.
Конечно, Макс был бы не Максом, если бы встретил меня, как нормальный человек, на машине. Нет, он был на байке. И где только взял?
— Ну что, все без осложнений? — Макс сграбастал меня в объятия и приподнял над землей. — Ты чего, совсем там не ела без меня что ли? Вроде не виделись всего ничего, а похудела и совсем невесомая стала. Так тебя унесет с мотоцикла.
Мы получили багаж, отдали его в доставку, указав адрес.
— Кстати, а где мы жить то будем? — я вдруг вспомнила, что не уточнила такой важной детали, полностью положившись на Макса.
— Тебе понравится. Мы будем жить в окружении классиков, — улыбаясь, ответил Макс.
— В смысле?
— В прямом. Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Грибоедова. Тебе кто больше нравится? — хитро сощурился он на меня.
— Пушкин, — буркнула в ответ. — А вообще неправильно задавать такие вопросы филологу.
— Ну прости, что поставил их всех в один ряд. Лермонтов тебе как, подойдет? — продолжал ерничать Макс.
— Мааакс. Вези меня уже хоть куда-нибудь, я хочу на море! — надеюсь, получилось достаточно капризно, чтобы он проникся.
— Понял. Тогда по коням. Принцесса, карета подана, — он по-шутовски поклонился и вручил мне шлем.
А дальше мы помчали. Вдоль моря, его пронзительной синевы и бликов солнца на волнах. Наш домик действительно находился на улице Лермонтова. Двухэтажный коттедж с удачным расположением рядом с дендрарием, где второй этаж полностью отдали нам с Максом. А на первом жили его коллеги из редакции.
— Макс, а как так получилось, что вы живете в таком месте, долгий срок в самый разгар сезона, и ты и меня еще сюда пригласил? Это же дорого очень?
— Все просто, Гала, владелица этого коттеджа — теща нашего директора. И она отдала нам на этот сезон коттедж на растерзание. У нее их несколько здесь, можно сказать — сеть. Твоя спальня справа от лестницы, иди обустраивайся. Ты сначала хочешь на море, а потом я тебе здесь все покажу? Или сначала покажу, а потом на море?
— Ну, конечно, на море! — я даже возмутилась его вопросом.
— Гала, напоминаю: на дворе конец апреля.
— И что? Ты считаешь меня можно напугать Черным морем в конце апреля после Ладоги, когда даже в июле максимальная температуры воды +21? Пффф, — фыркнула я и нырнула в свою спальню. И попала в этакий рай в стиле прованс. Миленько, светло, уютно. Вспомнился Зверев. Похоже, я начала изъясняться тремя словами даже мысленно.
Я надела купальник, переоделась в сарафан, прихватив на всякий случай кофту, бросила в пляжную сумку полотенце. Тут телефон пиликнул уведомлением. Открыла мессенджер.
«Галина, вы остановились по адресу ул. Лермонтова, дом 3, правильно? И я выяснил, кем вам приходится тот друг, с которым вы все время так бесстрашно ездите на мотоцикле. Добавьте мой номер в свои контакты и не теряйте. Игнат.»
Все-таки море обладает целительной магией. Я нырнула в его бодрящую прохладу и сразу с головой проплыла под водой. Я любила плавать. Для меня это было сродни медитации. Вот так плывешь, и из головы вымывает все мысли. И остается только умиротворение и приятная пустота.
Я вспомнила наш последний отпуск со Стасом, когда тоже вначале было вот такое умиротворение. Мы тогда поехали в Грецию. В начале все было хорошо, мы наслаждались отдыхом, морем, друг другом. Я наконец-то смогла отключиться ото всех мыслей об исследовании, сроках, грантах. А потом ему кто-то позвонил, и он сорвался, сказав, что проблемы в компании и он должен присутствовать. Неужели он уже тогда поехал к ней, своей Оленьке? Усилием води я заставила себя не думать, не вспоминать. Еще раз нырнула и плыла под водой так долго, сколько могла, чтобы отсутствие воздуха заменило всё остальное.
Вообще, меня поражала собственная реакция. Мне казалось, что еще долго буду испытывать эту разрывающую боль. Но то ли из меня уже все вышло с рыданиями и ором там, у Макса, то ли… Мне страшно было признаться в этом самой себе. То ли я не любила Стаса. Может, мне всего лишь казалось, что это любовь? И с его стороны, и с моей. Ведь еслидействительнолюбят, не изменяют? Даже если этого требует физиология. Но ведь мы не животные, чтобы слепо ей подчиняться, так ведь?
Я плыла и отстраненно размышляла. Может, я и правда не любила Стаса? Мы ведь познакомились еще когда были студентами. Ну какая там любовь? Влюбленность, гормоны, страсть. Да, это все было. А потом? Потом работа. У него — своя, у меня — моя. И мы, как две
