Как только я переступил порог своего кабинета, вызвал Илону.
- Иван Андреевич, - прибежала моя помощница, которая не ушла на обед как другие сотрудники.
Я прописал в ее должностные обязанности, что она должна постоянно быть рядом. Поэтому Илона не отлучается без моего поручения из приемной. Сделал я это как раз для того, чтобы она не разносила слухи и всякого рода чушь по коллективу. Она чудесная девушка, работящая, умная, исполнительная, но ее длинный язык и буйная фантазия заколебали меня в конец. Чего только стоят ее слухи обо мне. И главное, с чего она это все взяла? Как такое могло прийти в ее голову? И это прозвище, которое ко мне теперь прилипло, тоже ее рук, точнее языка, дело. «Чудовище» - мелькнуло прозвище, которым наградила меня эта сплетница. И тут же кольнуло опять в районе солнечного сплетения. Наташа, скорее всего, слышала все эти бредни! Она знает, что я Чудовище! «Чудовище» - эхом звучало в голове. Вот и нашлась причина того, что она отшатнулась от меня.
- Нет. Ничего! – яростно, зло заорал на помощницу, и та вылетела из кабинета.
Почему-то первый раз за эти два года мне вдруг стало не все равно, как меня называют, и что думают обо мне сотрудники. Сотрудница. Наташа.
Стал метаться по кабинету. Из головы не шли мысли о том, что же думает обо мне эта девушка. Сделав все насущные дела, решил заглянуть к ней в кабинет. По дороге судорожно придумывал повод, но нормальные мысли просто не шли в голову. «Надо ее уволить или выслать» - самая здравая мысль за сегодняшний день посетила мой мозг. Но не нашла поддержки со стороны затуманенного разума, исчезла.
Открыл кабинет и сразу вошел. У входа замер. Что-то неведанное, что-то темное, будто спящее, поднималось из самых недр души. Если бы я не был реалистом до кончика волос, то приплел бы мистику и потусторонние силы. Но нет. Это была обычная ревность, которую я никогда не испытывал раньше. И даже не думал, что могу так сильно ревновать.
Ко мне спиной стояла Наташа, чуть наклонившись вперед, из-за ее тонкого тела, выглядывали части тела Романа, который стоял на карачках, или на коленях, не совсем понятно было с первого взгляда. Я пытался убедить себя, что надо просто выйти из кабинета и все. Но…
- Что происходит тут? – вдруг как со стороны, услышал я свой собственный голос. Нет, не так. Услышал свой звериный рык, от которого задрожала ваза на полке.
Наташа не спеша повернулась. На ее лице не было испуга, только усталость и что-то еще. Но не испуг.
- Роман Сергеевич, - обратилась она к своему непосредственному начальнику, который что-то делал со стулом, - вы ничего не сделаете.
«Детский сад - стараться прикрыть свои отношения так банально» - закатил я глаза и старался сдерживать эмоции.
- Иван Андреевич, каюсь, - насмехаясь, отозвался начальник отдела, вставая с колен и отряхивая их, - я сломал Наталье стул. Готов купить за свой счет.
- Роман Сергеевич, давайте без пафоса, я обращусь в отдел снабжения, - устало отозвалась сотрудница.
- Это какого…, - замялся я, крича как ненормальный, - вы, я спрашиваю, что на этом стуле делали?
- Почему мы? – удивилась Наташа, - Роман Сергеевич просто сел на него, но послышался хруст. Решил посмотреть, и констатирует, что стул неисправен.
Недолго думая, я обошел собравшихся и сел на стул. Он подо мной захрустел, и я оказался на полу. В кабинете раздался гомерический женский хохот.
- Боже мой, - выдавила из себя девушка, давясь смехом, - мальчишки, вы все еще мальчишки.
- Наташенька, вот теперь не мне одному скидываться на стул, - почти серьезно произнес Роман.
Мужчина подал мне руку, собрал остатки стула и отнес их к стене.
- Где все сотрудницы? – огляделся я в кабинете, в котором всегда было многолюдно. А сейчас не было никого, кроме Романа и Натальи.
- Как где? – отозвался начальник отдела, - по командировкам отправились. Вы ведь велели кого-то отправить. Вот. – развел он руками.
- Я велел отправить Наталью! – заорал я.
- Нет, Наталью не могу, - спокойно ответил Роман, - она мне нужна самому. Как же я без нее!
От всей этой нелепой ситуации у меня разболелась голова и что-то еще, на чем никак не получалось сфокусировать внимание, чтобы найти источник боли. Развернулся и вышел из кабинета. Потом вернулся и добавил:
- Прекратите, слышите, прекратите так наряжаться, вы не в цирке, уясните себе уже это! – проорал я зачем-то и опять покинул кабинет.
Раздражение рвалось из груди. Я просто не мог себя успокоить. На работе находиться было не выносимо, и я отправился домой. Решил, что надо больше детям внимания уделять.
По дороге домой пытался успокоиться и переключиться на домашний лад. Меня ждали двое детей. Это то, ради чего теперь я жил. Единственная ценность в моей жизни. «Надо думать о них. Может быть, сводить их в парк?» - подумал, уже подъезжая к воротам нашего дома.
- Иван Андреевич, - выбежал ко мне старший по охране, - вы только не волнуйтесь.
Сердце тут же ухнуло в пятки. И мелкая дрожь пробежала по телу. Это самое дурацкое словосочетание, какое только могло придумать человечество. Ничто так не волнует и не будоражит кровь, как просьба успокоиться, когда ты и так спокоен и ничего не предвещало беды.
- Что? – в который раз за день начал орать я.
- Иван Андреевич, - подбежала ко мне няня, - я не смогла ничего сделать!
Холодный пот выступил у меня на лице. В голове рисовались самые ужасные картины с участием моего сына. Ничего больше не выясняя бросился в дом.
- Степан! – заорал я что есть мочи.
- Ну, что так орать? – тут же вышел ко мне мальчишка, совершенно живой, здоровый, даже по глазам видно было, радостный.
- Эмма? – спросил я, уже без громкости.
- Что Эмма? – переспросил сын.
- Где Эмма, что с ней? – начал переживать теперь за дочь.
- Эмма тоже нормально! Ты чего такой дерганный? На работе что ли что-то? – серьезно, по-деловому заговорил Стёпка, и его глаза стали немного темнее, как когда-то у его матери.
- Мне кто-нибудь может объяснить, что здесь происходит? – заголосил я, просто не в силах больше играть в догадки.
И тут, на мой крик послышалось дикое топанье по лестнице, и… лай, совершенно точно, я расслышал лай в своем доме. Я не знаю, какие я чувства испытал, облегчение или злость. Наверное, все сразу. С одной стороны, все живы и здоровы, с другой – собака. Господи, собака! Мне только собаки во всей ситуации не хватало. Сын меня не слушается, враждебно настраиваясь против меня после смерти жены. Эмма - вообще маленькая девочка, которую я не планировал и зачал по глупости, на нервах. И, в том числе ее рождение и не может мне простить Степан, который уже и привык к ней, даже уверен, полюбил ее. Просто теперь держит ситуацию, не давая мне расслабиться. А тут еще и собака.
- Иван Андреевич, - запищала няня, - вы обещали им, - еще тише сообщила мне девушка, - я не могла ничего им сказать.
- А мне? Мне вы могли позвонить? – продолжил орать я, - Так сложно было взять телефон и набрать мой номер?
- Я не хотела вас беспокоить, вы такой занятой человек! – продолжала дрожать и оправдываться няня.
- Папа, - услышал я строгий, почти взрослый голос сына, - ты дал слово. Ты сказал да, теперь не драматизируй. Это Шарик. Он наш друг.
Посмотрел на грязного, в колтунах и репьях пса, который радостно вилял хвостом и пускал слюни на паркет. От него очень сильно воняло. Но даже при этом, Эмма, нежно обнимала его за шею и прижималась своей нежно щекой к его макушке. В этот момент мне хотелось прибить няню. Хоть кого-то. Видимо, сама, наконец, включив мозги, это недоразумение, подскочила к своей воспитаннице и оттащила от собаки.
- Мы его не отдадим, - продолжал напирать на мои и без того расшатанные нервы Степка.
- Я сказал, - очень стараясь сдерживаться, но получалось плохо, - что сам выберу породу и куплю собаку. Что непонятного!?
- Понятно все, но сроки не определены. Да и не надо тратиться, ни временем, ни деньгами, мы сами решили эту задачу. Шарик очень хороший. А еще, - чуть замялся он, видимо раздумывая или формулируя правильно фразу, - он цирковой. Ну, почти. Знаешь, как он умеет!
