большей части, я il cane del padrone.
Я рассмеялась. Черт возьми. Я хотела быть серьезной, но выражение его лица, когда он сказал это, было веселым.
— Хозяйская собака?
— У нас трое детей. Я наконец-то освоил итальянский. Я лично руковожу благотворительными организациями здесь и в Италии для всех них, и все равно я — собака. Однако меня это нисколько не беспокоит… потому что ты моя хозяйка. Мой разум, мое тело, мое сердце. Мел, ты контролируешь меня все время. Я могу сидеть с ними тысячу раз, но в конце дня они все еще видят в тебе свою королеву, Кровавую Мелоди. — Он приподнял мой подбородок, чтобы я посмотрела ему в глаза. — Что касается Итана, ты права, я должен был сказать тебе раньше, мне жаль, но я не могу и не буду извиняться за изменение нашего плана. Он намного сильнее, чем даже я был в его возрасте. Мы хотели подождать, чтобы он мог наслаждаться тем, что он просто ребенок, но он не видит мир как обычный ребенок. У него сердце его матери; что я мог сделать?
Я впилась в него взглядом; я чувствовала, что он изматывает меня своими словами, и мне все еще хотелось разозлиться на него. Он не только овладел итальянским, но и искусством успокаивать меня. Хуже всего то, что он это знал, что делало его еще более раздражающим.
— Перестань так на меня смотреть.
— Как? Я всегда смотрю на тебя так.
Чтоб меня.
— Перестань! Я сдаюсь! Счастлив? Я больше не злюсь. Прекрати смотреть на меня как на блинчики с маслом. — Я застонала, положив голову на его обнаженную грудь.
— Тебя смущает моя любовь к тебе? — Он рассмеялся, заключая меня в объятия.
— Ты… заткнись, — пробормотала я, целуя центр его груди. — Ты делаешь меня мягкой.
— Говорит женщина, которая отравила меня пять минут назад, — сказал он, развязал мой шелковый халат и стянул ночную рубашку с плеч. — Ночь почти закончилась, а я все еще не выполнил свое обещание, данное тебе.
Мои губы слегка приоткрылись от прикосновения его холодной руки, сжимающей мою обнаженную грудь, его большой палец мягко коснулся моего соска, прежде чем сильно ущипнуть, дрожь пробежала по моему позвоночнику. Его левая рука схватила меня за задницу, чтобы притянуть меня так близко к нему, что я коснулась его груди. Я не была уверена, была ли это его кожа или моя, которая горела, или мы оба горели… Все, что я знала, это то, что я хотела его.
Черт возьми. В мгновение ока весь мой гнев и разочарование сменились похотью. Он так сильно контролировал меня… И я хотела большего.
Он наклонился, его губы нависли над моим ухом, мягко требуя:
— Ложись на кровать, Мелоди.
Медленно сглотнув, я попятилась, обходя его, и направилась в нашу спальню. Не говоря ни слова, я опустилась на колени в центре нашей кровати, мое сердце бешено колотилось от возбуждения. Я не смогла сдержать легкой ухмылки на своих губах, когда почувствовала, как похоть волнами исходит от его тела. Его зеленые глаза казались почти черными в тусклом свете нашей комнаты. Его лицо было таким суровым только тогда, когда он пытался придумать, что он хотел со мной сделать или с чего он хотел начать. Я рассмотрела каждый изгиб его точеного пресса, пока мои глаза не добрались до его пижамных штанов, которые низко свисали с бедер.
Он молча подошел ко мне, толкнул меня на спину и схватил за запястье, одновременно потянувшись к ремням под кроватью, чтобы связать меня… оба запястья… раздвинув мои ноги.
Я затянула их однажды, и они стали только туже.
— Вот мой бывший бойскаут.
Он снова замолчал, заводя меня еще больше, когда зашел в свой гардероб… вернувшись с одним из своих галстуков и хлыстом. Из моего шкафа он достал вибратор. Я все еще помнила, когда он впервые нашел это… Этот мужчина чуть не убил меня. Мне он был не нужен, но у каждой женщины должен быть хотя бы один. Вместо того чтобы избавиться от него, теперь он использовал его, чтобы мучить меня.
— Лиам… — Черт возьми. Я была так близка к грани, что даже не могла больше нормально говорить.
Через секунду он завязал мне глаза галстуком, снова прошептав мне на ухо:
— Я планировал заняться с тобой любовью сегодня вечером. С того момента, как я увидел тебя в этом платье, я не мог думать ни о чем другом, кроме как медленно снять его с тебя и входить в твою киску, пока твои груди прижимаются к моей груди, когда я прижимаюсь к тебе, а ты ко мне, наши стоны были бы подобны музыке, заглушая все остальное. Медленно. Страстно. Яростно. — Он поцеловал мою щеку, ухо и плечо, отчего я стала влажной для него. — Я собирался заняться с тобой любовью, как муж занимается с женой…. Но потом ты взяла и отравила меня, милая. Меня? Мужчина, который не думает ни о ком, кроме тебя… Мужчина, который болен тобой…
— Лиам…
— Побереги дыхание, милая. Тебе оно понадобится… потому что, очевидно, ты еще не научилась: ты издеваешься над своим мужем, и он будет трахать в ответ.
Я ухмыльнулась на это.
— Может быть, я чему-то научилась и мне просто нравится, когда меня трахают… аааа.
Я зашипела, когда кончик его хлыста коснулся моей груди.
— Тогда давай поиграем. — Хлыст скользил по моей обнаженной коже, спускаясь все ниже… и ниже… пока он не потерся им о мою киску.
Удар.
— Ах! — Я вскрикнула, желая поджать ноги от чистого удовольствия, проходящего через меня, как электрический разряд.
Удар.
Моя грудь поднималась и опускалась с каждым вздохом, когда я чувствовала его хлыст на своих бедрах.
Удар.
Каждая частичка меня возбуждалась от его прикосновений. Я могла бы возбудиться, если бы он коснулся моих ног.
Я разрывалась между желанием большего и желанием, чтобы он немедленно оказался внутри меня.
— Ты дрожишь, детка, — сказал он прямо перед тем, как два его пальца скользнули в меня. Мое тело отреагировало,
