Сильви. Яд в ее голосе. Жестокие слова, которые она сказала. Я обожала ее, но она ненавидит меня.
Они все меня ненавидят.
“Я не могу вернуться,” - твердо говорю я. “Я не буду. Ты не можешь заставить меня. Я буду ходить в здешнюю государственную школу. Я сдам экзамен на аттестат зрелости. Я сделаю все, что угодно. Просто— пожалуйста, не убеждай меня возвращаться. Это пустая трата твоего дыхания.”
“Конечно, нет”, - говорит она, ее рука пробегает вверх и вниз по моей спине. “Я согласна с твоим предыдущим предложением. Я уверена, что у тебя достаточно кредитов, чтобы закончить школу досрочно. Может быть, возьмешь годичный перерыв, прежде чем поступишь в колледж.”
”Ты действительно позволишь мне?" Я посылаю ей полный надежды взгляд, понимая, что если я правильно разыграю свои карты, она может помочь мне сбежать.
“Ты могла бы путешествовать”, - говорит она, погруженная в свои мысли. “Европа весной. Осмотреть достопримечательности. Увидеть мир. Колледж - это замечательно, но жизненный опыт так же важен, если не больше”.
“Я хочу этого”, - говорю я ей, прислоняясь к ней. Она обнимает меня и прижимает к себе. Мы не делали этого уже много лет. Я не могу вспомнить, когда она в последний раз обнимала меня. И хотя я не полностью доверяю ей, мне это нужно. Утешение.
“Я отдам его тебе”.
Из коридора доносится приглушенный голос. Глубокий и мужской, выкрикивающий имя моей матери.
“Джанин? Где ты?”
Я отстраняюсь от нее, мгновенно насторожившись. “Кто это?”
Она улыбается. “Говард. Я ездила с ним на Карибы. Но ничего не говори — его жена во Флориде с детьми. Она думает, что он работает в городе.”
“О, мама”. Я уверена, что он какой-нибудь богатый мудак, который купил себе путь к ее трусикам, и она купилась на его дрянные реплики. Так это всегда начинается. Она ничего не может с собой поделать. Именно так, по ее мнению, должны начинаться отношения.
“На этот раз все по-другому”. Я помню, что она тоже так говорила о Джонасе. В первые дни, когда я была маленькой, и она спросила меня, хочу ли я старшего брата. Я была так взволнована, так отчаянно хотела больше семьи, что с готовностью согласилась, что это будет лучшее, что когда-либо случалось со мной.
Вместо этого Йетис превратился в мой кошмар.
Раздается стук в дверь моей спальни. “Джанин? Что ты делаешь?”
“Иду!” – отвечает она. ”Дай мне минуту". Он шаркает прочь, и я слышу, как закрывается дверь ее спальни.
“Он останется на ночь?” - спрашиваю я, как только он уходит.
“Конечно, это так. Почему бы и нет?” Она улыбается. Обнимает меня в последний раз, прежде чем встать. “Мы поговорим утром, хорошо? И я первым делом свяжусь со школой в понедельник.”
“Ты действительно не заставишь меня уйти?” - с надеждой спрашиваю я.
Она качает головой. “Я дам тебе все, что ты захочешь. Это меньшее, что я могу сделать после...
Ее голос срывается, и я тоже ничего не говорю. Она в долгу передо мной, и она это знает. Она мне тоже должна гораздо больше, но я не могу вернуть этот долг прямо сейчас.
Я, наверное, никогда этого не сделаю.
Больно осознавать, что твоя мать - человек. Недостатки. Она совершила бесчисленное количество ошибок, многие из них за мой счет. Я могу либо позволить этим ошибкам сдержать меня и заставить ненавидеть ее, либо я могу отпустить все и молиться, чтобы она извлекла уроки из того вреда, который причинила.
Я бы предпочла оставить все как есть.
Я смотрю, как она пересекает мою спальню и идет к двери, останавливаясь, когда она поворачивается, чтобы изучить меня. “Просто— оставь то, что я тебе сказала, между нами, хорошо? Никогда больше не упоминай об этом. Даже при мне.”
Я киваю, прекрасно понимая, почему она позволяет мне бросить Ланкастер.
Она покупает мое молчание.
Мою уступчивость.
И я собираюсь позволить ей это сделать.
Саммер
Шестнадцать месяцев спустя
Я выхожу из Uber, глубоко вдыхая свежий, влажный утренний воздух, прежде чем отправиться через площадь к месту назначения. Последний год я провела в Европе, в частности в Париже. Я посещаю школу, изучаю историю искусств, полностью погружаясь в изучение различных периодов искусства, смыслов, стоящих за картинами. Изучая самих художников. Это было изнурительно. Очаровательно.
Я наслаждалась каждой минутой этого.
Раньше я окружала себя красивыми людьми. Была ослепленная их богатством и тем, что они могли с ним сделать. Теперь вместо этого я окружаю себя значимым искусством. Красивые люди причинят тебе боль. Это просто их способ. Прекрасное искусство?
Это позволяет вам изучать его. Впитывать это. Это заставляет тебя чувствовать. И это редко причиняет боль.
Я иду через площадь, разглядывая величественные здания, окружающие меня. Дизайнерские магазины, которые все еще закрыты. Отель вдалеке, незаметный. Вы никогда бы не догадались, что знаменитая достопримечательность находится всего в нескольких футах от вас.
Конечно, он останется там. В этом есть полный смысл.
Я не тратила много времени на изучение 1-го округа, кроме посещения Лувра, и даже тогда я не выхожу за пределы музея и окружающих его садов. Я больше не из тех, кто часто ходит по магазинам. Хотя на самом деле я никогда и не была такой . Мне не нужно ходить по магазинам, чтобы купить последнюю дизайнерскую одежду или сумки.
Я оставляю такие вещи на усмотрение моей матери.
По утрам на Вандомской площади тихо. Элегантные здания напоминают мне о другом времени. Массивная колонна в центре, со статуей Наполеона на вершине. Я останавливаюсь и смотрю на нее, впитывая историю, прохладный ветерок, болтовню француженок, идущих позади меня. Но, находясь здесь, я приобрела гораздо больше.
Я совершила много ошибок в своей жизни. Я буду продолжать их делать, но сейчас я чувствую себя более уверенно. Более зрелой. Я знаю, что мне еще многое предстоит сделать, но в Штатах я была на пути в никуда. В Ланкастере. С моей матерью. Если бы я осталась в городе, Бог знает, что бы со мной случилось. Я, без сомнения, дочь своей матери, хотя и не планирую идти по ее стопам.
Я вижу ее ошибки. И как она продолжает их совершать.
Использовать людей, зависеть от них, чтобы выжить, я отказываюсь это делать. Я хочу влюбиться в мужчину, несмотря на его богатство. Мне все равно, есть у него деньги или нет — я уже знаю, что
