Вдруг поплавок Полины дрогнул, резко пошел вниз и скрылся.
– Егор, клюет!
– Вижу. Подержи-ка мою удочку.
Полина не успела опомниться, как в лодке, в садке, уже лежал, трепыхался красноперый окунек размером с ладонь.
– Новичкам везет, – довольный началом, сказал Галимский.
В защитного цвета старой плащ-палатке, накинув капюшон, он сидел с удочкой на корме.
– Теперь сама. Бери червя и насаживай на крючок, – сказал Егор.
Полина замешкалась.
– Я не могу.
– Это же просто. Вот голова. Сюда и коли.
– Я… Мне его жалко.
– О, женщины! Давай я сам.
Едва Егор взялся насаживать червяка, как Полина излишне эмоционально крикнула:
– Егор, клюет!
– Тихо, тихо…
Он положил удочку Полины в лодку, взял из ее рук свою и не спеша, зорко стал наблюдать за поплавком. Поплавок чуть-чуть дернулся и замер.
– Чего же ты ждешь? Тащи!
– Тихо! Здесь я командир, – невозмутимо заявил Егор.
Старик Галимский сбросил капюшон и обернулся.
Поплавок еще раз дернулся и снова замер.
– Алексей Васильевич, уйдет же! Надо же дергать! – беспокоилась Полина.
– Не надо. Заглатывает, – зажав сигарету в зубах, хрипло сказал дед.
– Что, простите?
Но объяснять ей никто не собирался.
Егор повел вправо, потом чуть влево, удочка изогнулась, он изловчился и резко подсек. На крючке била хвостом крупная рыба.
– Ой, как здорово! Егор, ты молодец!
– Молодец! Молодец! – одобрительно, по-кошачьи ворчал старик Галимский.
Пока Егор менял наживку, Полина с удовольствием и восхищением рассматривала в поднятом из-за борта садке рыб.
– Егор, это ты кого такого огромного поймал?
– Это подлещик. Полина, – взмолился он, – мне, конечно, приятно твое восхищение, но ты всю рыбу распугаешь. Тише! Тише, прошу тебя.
– Прости, я буду молчать. Просто… Это все так здорово!
Она осторожно опустила садок в воду и взяла из рук Егора удочку.
Опять потекли минуты, и абсолютно ничего не происходило. Потом у Галимского дважды кто-то съел червя, и старик долго рассерженно ворчал по этому поводу. Потом опять все стихло.
«Что хорошего мужчины находят в рыбалке? – думала Полина, зевая. – Сидишь, скучаешь часами. Удовольствие длится мгновение».
– Егор, – все же не выдержала, позвала она.
Тот вопросительно кивнул.
– А, может, у меня тоже, как у Алексея Васильевича, червя съели? Посмотрим?
Но Егор строго качнул головой, и Полина смирилась, умолкла.
Так отсидели еще часа полтора.
Теперь и Егор впал в сомнение. Он проверил наживку сперва у себя, потом у Полины. С наживкой было все в порядке. Просто клев сегодня был не тот, и это признал даже Галимский.
– Напророчила нам Марта Федоровна! Накаркала! – сетовал он. – Погода точно меняться будет. Рыба чутко смену погоды чует. На дно залегла.
Он бы и дальше ворчал, все настойчивее подбивая возвращаться по домам, но вдруг услышал понятное без перевода для каждого рыбака.
– Подсачник!
Галимский тут же оказался рядом с Егором, держа подсачник наготове.
– Спокойно, сынок! Не торопись, – генеральским тоном командовал он. – Объект заинтересованности дозревает.
Поплавок дернулся и дальше не пошел ни вправо, ни влево. Поплавок просто поднялся и лег. В этот момент Галимский взялся рукой за удочку Егора и, как оказалось, вовремя. Тут же последовал жесткий рывок. Галимский бросил подсачник Полине и уже двумя руками стал помогать Егору.
– Какой-то Ихтиандр клюнул, Егорка! Помнишь, ты мне диск слушать давал, где твой батя «Человека-амфибию» читает?
Над водой показалась черная здоровенная голова рыбы.
– Ну что же вы? Тащите! – крикнула Полина.
– Волнуется девушка, – в запарке комментировал Галимский. – Можно сказать, нервничает…
Полине надоели мужские танцы с удочкой, и она попыталась подсачником поддеть не желавшую сдаваться рыбу. Однако жесткий окрик мужчин остановил ее.
– Уйди! Упустим! – кричали мужчины наперебой. – Это же не бабочка! Рыба сачка боится! Сами заведем!
Она и дальше переживала бы за исход этой битвы, возможно, и дальше пыталась бы помочь, но вдруг заметила, что с берега кто-то сигналит им светом автомобильных фар.
«Обнаров?» – невольно подумала она и растерянная обернулась к мужчинам.
Счастливые Егор и Галимский стояли обнявшись и держали в подсачнике переливающегося синеватым цветом красавца леща.
– Полина, ты прости нас, что мы накричали. Ты очень-очень молодец! Просто ты пока еще не рыбак.
Осторожно перешагивая через удочки, Егор пробрался к ней и обнял.
– Алексей Васильевич, там, на берегу, похоже, отец Егора.
– Папа?! Ура!!! Это же здорово!
Галимский надел очки, посмотрел на берег.
– Сейчас будет капитальный разбор нашей авантюрной операции. Локализацию провала готовьте.
– Садок с рыбой подойдет? – спросил Егор.
– То, что надо! У меня, Егор, аж поджилки трясутся, когда твой батя свой хорошо поставленный голос повышает. Ему бы фронтом командовать! Да-а…
Наскоро собравшись, пошли к берегу. Старенький тихоходный мотор тарахтел исправно и деловито, но берег приближался медленно.
– Да, это папа! Ура! Он вернулся!!! – радовался мальчишка.
Он подхватил садок с рыбой и показал отцу.
– Па-а! Смотри, сколько мы рыбы поймали? Здорово, правда?!
– Сядь в лодку! Сядь и не прыгай! – потребовал отец и погрозил кулаком.
Егор сел рядом с Полиной.
– Кажется, он не рад, – опасливо прошептал мальчуган.
Полина обняла его, погладила по голове.
– Папа очень волнуется за тебя. Он спешил к тебе. Ехал всю ночь. Он устал. Конечно, он любит тебя.
– Иногда в это трудно поверить.
Едва лодка днищем коснулась песка, Обнаров, как был в одежде, вошел по колено в воду и поманил Егора:
– Иди сюда, я отнесу тебя на берег.
– Смотри, сколько мы рыбы поймали. Это мы вместе! – мальчонка протянул отцу садок.
Обнаров небрежно бросил садок в лодку.
– Наше вам почтеньице, Константин Сергеевич, – приподнял кепку Галимский.
– Василич, от тебя я такого свинства не ожидал!
– Ладно, Костя, делов-то… – начал добродушно дед.
– Ты перестал головой думать. Ребенка в лодку без спасательного жилета посадил! – грубо оборвал его Обнаров. – Егор, иди ко мне! Иди сюда, я сказал!
– Нет. Ты сначала должен помочь Полине.
– Не надо, Егор. Я сама.
Она спрыгнула в воду.
– Ой! Какая холодная! Доброе утро, сосед.
Обнаров не ответил. На берегу Полина села на поваленное ветром дерево и принялась снимать полные воды резиновые сапоги, одолженные у Галимского.
Обнаров подхватил сына на руки и понес к берегу.
– Замерз? Ну-ка, руки дай. Теперь щеку, нос…
– Папа, я так рад, что ты приехал! Ты больше не уедешь?
