Я отрицательно покачала головой.
— Доктор говорит, что еще очень рано. Я хочу подождать еще несколько недель. Она сойдет с ума, если весь первый триместр я буду хранить это в тайне, но я хочу подождать еще пару недель, чтобы убедиться, что все идет хорошо, и тогда сообщу ей хорошие новости. А теперь, скажи, ты действительно вернешься, чтобы поговорить с ее мужем?
Он снова кивнул.
— Хорошая идея насчет Кэт. И, да, я вернусь. Сегодня вечером пошлю помощника шерифа. Если мужчины там не окажется, мы продолжим попытки. У нас нет на них ничего, кроме состояния Полночи, так что из этого ничего не выйдет. Но это не значит, что мы не можем приложить немного усилий, чтобы напугать их до смерти. Женщина сказала, что сейчас у них нет домашних животных, и, надеюсь, страх отобьет им все желание заводить их в дальнейшем. Мне больше ничего не остается, кроме как сказать, что, когда я вижу ее лицо и, уходя оттуда, заставляю ее думать, что они облажались, я уже чувствую себя лучше.
Должна признаться, я тоже чувствовала себя лучше.
Это не изменит состояние Полночи, и то, с чем ей приходится иметь дело в своем собачьем мозгу из-за того, что они с ней сделали. Но это может дать гарантию, что эти люди никогда не поступят так с другими собаками.
И дело того стоило.
— А еще я перекинулся парой слов с ребятами из приюта, — продолжил Курт. — В будущем они будут сообщать обо всех случаях жестокого обращения непосредственно мне.
Боже, как я любила этого мужчину.
— Ты потрясающий, милый, — нежно сказала я.
— Не все граждане моего округа имеют право голосовать, но они — живые существа. И моя работа состоит и в их защите тоже.
Такие мысли Курта меня не удивили.
Но сделали очень счастливой.
— Итак, мы договорились, что у нас мораторий на то, чтобы рассказывать всем о ребенке? — спросил он. — Потому что я думаю, мы должны попридержать это в секрете. В том числе и от Джейни.
— Да, — согласилась я. — Мне бы хотелось, чтобы некоторое время это было только для нас двоих, но и позволило бы ребенку привыкнуть к его новому окружению, прежде чем мы объявим новость.
На словах «только для нас двоих» я увидела, как Курт криво усмехнулся, отчего на душе стало отрадно, и продолжила:
— Вот и все, и спасибо, милый, за то, что до смерти напугал этих живодеров, — сказала я, и его мальчишеская ухмылка не исчезла. — А теперь расскажи, ты что-нибудь слышал о Стоуне?
— Нет, — ответил Курт, качая головой. — Как тебе уже известно, он внес залог. Его первое правонарушение, вероятно, не слишком отрицательно на нем скажется. Самое худшее, что его ждет, — это статьи в газетах. Но так как его пьяная езда не вызовет сенсацию, то и не вызовет большого всплеска со стороны общественности, что не послужит для него большим ударом. И все же он притих. Полагаю, причина заключается в том, что, по слухам, расследование окружной комиссии дела о резонировании близится к завершению. И они поделились кое-чем с Арни, который поделился этим с Джейком, а тот, свою очередь, позвонил мне сегодня утром.
Марджори принесла нам напитки, и он замолчал.
— И? — подсказала я, когда она ушла.
— В части заявления о проведении референдума о резонировании указывалось, что даже в рамках новой юрисдикции парковые зоны будут оставаться под защитой, если губернаторы этих неинкорпорированных земель не смогут продемонстрировать необходимость реклассификации. И результаты расследования членов комиссии показали то, что я уже и так выяснил, — Терри Багински наводила справки о подаче заявления о реклассификации от имени двух корпораций, у которых нет имущества или финансовых операций, и она сделала это очень близко к голосованию, из чего логично сделать вывод, что это было вынесено на рассмотрение перед голосованием.
— Что это значит?
— Арни не знает наверняка. Но он думает, что они проследили связь между этими подставными корпорациями и одним или несколькими членами совета по управлению неинкорпорированной территорией, включая Стоуна. Ходят слухи, что из-за конфликта интересов и доказательств, свидетельствующих о коррупции среди членов совета, вступивших в сговор с целью реклассификации земли перед подачей референдума о ее перезонировании, и не огласивших до голосования, что все это сделано для их личной выгоды, члены комиссии попросят их уйти в отставку. Если нет, расследование в отношении них продолжится, и если дело попадет мне на стол, то может привести к привлечению их к уголовной ответственности. И с появлением этой информации члены комиссии считают, что единственный справедливый путь — это повторное представление референдума для голосования в ноябре. Арни полагает, что нам нужно надавить, чтобы вписать в референдум по зонированию более жесткие меры защиты. Он также считает, что с целью защиты этих земель, заявки должны подаваться на государственном или федеральном уровне. Он хочет позвонить Джеки, чтобы вместе начать что-то делать.
В волнении я уставилась на него, но не совсем верила, что все получится так, как должно получиться.
Поэтому я искала подтверждения.
— Значит, мы победим?
Это вызвало у него еще одну ухмылку.
— Мы победим. – Сказав это, он дал мне испытать наслаждение, но затем его улыбка сникла. — От Кейлена есть новости?
Моя радость от того, что Бостон Стоун и его приятели не уничтожили Магдалену, улетучилась, и я покачала головой.
— Нет, с тех пор как он сообщил, что Орсон нормально перенес процедуру пересадки, — поделилась я. — Курт, я не знаю, что мне делать. Мы — определение понятия «далекие». На самом деле я его даже не знаю. Но если бы мы и были близки, я не знала, что делать. Позвонить ему и спросить, как дела? Или это его побеспокоит? Вероятно, их все об этом спрашивают. Сколько раз ты хочешь рассказывать кому-то, как дела у твоего больного сына? И по тем же причинам я не могу позвонить Элис. Она дала мне свой номер телефона, но я ее совсем не знаю.
— Милая, просто отправь ему сообщение. Напиши, что думаешь о нем и о его семье, и если ему понадобится с кем-то поговорить, пусть помнит, что ты рядом.
Если бы мы не обсуждали данную тему, от выражения на лице Курта, я бы рассмеялась, потому что было ясно, как ему не хочется произносить эти слова.
Он не хотел, чтобы Кейлен был частью моей жизни.
Но иногда жизнь не дает вам выбора.
И я научилась с этим справляться.
Потому что, в конце концов, чаще всего, это срабатывало.
И сидя напротив Курта, беременная его ребенком, я знала, что иногда это срабатывало идеально.
Но должна признать, было приятно знать, что Курт в данном вопросе находился со мной на одной волне.
— Хорошая идея, напишу им обоим, — согласилась я.
— Август, — смущенно произнес Курт.
— Что, прости?
— В начале августа погода еще хорошая, дети пока не в школе.
— Да, таково начало августа, — подтвердила я, когда он больше ничего не сказал.
— Наша свадьба, Кэди.
Я снова уставилась на него, и что-то странное (в хорошем смысле) закрутилось у меня в животе.
— Так как мы определенно должны сделать это на маяке, я бы предпочел, чтобы взошли тюльпаны, но так долго я ждать не собираюсь, — сказал он.
Определенно должны сделать это на маяке.
Раскручивающаяся внутри меня спираль вышла из-под контроля.
И все-таки, существовали вещи, ради которых Курт готов был постараться, и, глядя в его глаза, я видела, что существовали вещи, на которые он готов не был.
Пусть так.
— Тогда я буду, ну не знаю, почти на шестом месяце беременности, — поделилась я.
— Отлично.
Я уже давно перестала мечтать о том, чего хочу от жизни.
Но я никогда не мечтала быть беременной невестой.
— Курт... — начала я.
— Свадебные фотографии с тобой, мной, Джейни и ребенком. Все вместе, даже если один из нас еще не дышит самостоятельно. Будет идеально. Мы все, без исключения.
Все, без исключения.
Так и было. И вдруг оказалось, что это именно то, о чем говорил Курт.
