— Ну, ты суров, Джек!
— Но справедлив. Да ты посмотри, послушай только!
— Если ваш магический предмет недостаточно зарядился через экран, я сделаю это для вас лично, — продолжала брюнетка на экране. — Приходите, мы вам поможем! Только в нашем центре вас примут опытные ворожеи и прорицательницы, магистры белой магии, квалифицированные астрологи и психологи. Мы составим ваш гороскоп, проведем диагностику вашей кармы, очистим и скорректируем ваше биополе... Жанет всегда с вами!
— Наверное, ты прав, — сказал Белов. — Но скажи, если бабы идут в ведьмы от сексуальной неудовлетворенности, но уж мужики-то зачем? Все импотенты, что ли?
— С мужиками все просто. Им бабки нужны. Но стыдно обманывать людей. Ах, мы провидцы, мы выше вас, лучше вас! Мы видим ваше прошлое и будущее, блин, а вы доверьтесь нам и бабки валите! А если что и не сбудется — не наша вина, высшие силы изменили вашу судьбу, вместо космических пар занялись косметическими препаратами! Аум, гербалайф, как ты выражаешься! Все в одной куче... Язычество дремучее... Перед Богом стыдно! Но больше я в этом не участвую. И вообще ухожу из Центра к чертовой матери!
— Не поминай в суе, — тихо сказал Белов.
— Ладно, хуже не будет, — произнес Джек с горечью.
— Чем будешь заниматься? — спросил Белов Джека.
— Не знаю, посмотрим. Во всяком случае, не массовым отуплением с экрана в угоду потребителю!
— Но ты же никогда не проводил сеансы гипноза по телевизору!
— С телевизором — без телевизора, гипноз — это тоже зомбирование, даже без телевизора, а потому — величайший грех!
— Но ведь люди сами к тебе приходили, ты их не заставлял.
— Это и скверно! Человек должен сам решать свои проблемы, мы ему только мешаем, и бабки за это гребем.
— Но кому-то помогает, — сказал Белов.
— Никому это не помогает! К нам парень один ходил, чего с ним только ни делали! А вчера выбросился из окна!
— Вернись в клинику. Ты талантливый психиатр, — сказал Белов.
— Был. Пока не занялся этой чертовщиной. Пять лет обманывал людей, спекулировал на человеческих слабостях! Вместо того, чтобы медицину развивать, опустились в пещерный век! Расплодились, как нечисть! Отстреливать нас надо, причем серебряными пулями! Только вот стрелков хороших не видно! Попробую начать все сначала. Параноики, алкоголики, наркоманы — все лучше! Может, с ними займусь гипнозом, только без всякой корысти...
— Послушай, Джек, а ты можешь мне помочь, как психиатр?
— Тебе? — удивился Джек.
— Ну, с этой девчонкой. Надо бы ее всерьез обследовать.
— А зачем тебе это? — спросил Джек, уставившись на Белова. — Все спит, и спит? Да пусть себе спит!
— Что-то с ней странное, право. Похоже, у нее и вправду амнезия. Она уже третий день живет у меня, но так ведь не может вечно продолжаться.
— Врешь ты все, — сказал Джек напрямик. — Сам себе врешь.
— С чего ты взял? — удивился Белов.
— С того, Ленька, что ты втюрился, а признаваться в этом не хочешь. И она в тебя втюрилась, только она, в отличие от тебя, не пытается бороться с собой и скрывать свои чувства. А ты, ей богу, такой бабник и такой рационалист! Как это в тебе уживается?
— Вообще-то, ты, наверное, прав, — сказал Белов задумчиво. — Здорово ты меня расколол.
— Сам же говоришь — я хороший психиатр! А вот ты — хреновый психолог. Зачем тебе ее мучать? Она, кстати, очень опасный тип — роковая магическая женщина. Я сразу это понял, как только ее увидел. Правда, она сама этого не знает, но тем хуже для тебя. Такие начинают с тела, а потом душу крадут. Причем совершенно бессознательно. Никакого расчета.
— И что же мне теперь делать?
— А сам не знаешь? — удивился Джек. — Живи себе с ней и радуйся, что судьба тебе послала эту женщину. А не хочешь, отдай ее мне. Я о такой, может быть, всю жизнь мечтал.
— Ну уж нет! — возмутился Белов.
— Да я пошутил, собственник хренов! — усмехнулся Джек. — Я чужих женщин не отбираю, если только для опытов! Ладно. Вообще-то я уже не принимаю, но до конца недели еще буду в Центре. Привози ее... в пятницу, да, в пятницу, часам к одиннадцати.
— Привезу.
— А ты не держи ее взаперти. Вытащи из дома, отвези в кино, в кабак. Хочешь, в выходные на дачу рванем, пикник устроим. Ты ее обязательно с собой возьми.
— Я подумаю, — сказал Белов.
А Юля и правда спала, но во сне ей казалось, что все это происходит с ней наяву...
...Тишина... Полумрак... В коридоре раздаются чьи-то невидимые шаги, затихают, и снова, как замедленное тиканье часов, звучат в тишине...
Тише — тише, спать ложитесь...
Кто-то ходит, тихо шепчет,
Кто же это?..
Тихо в доме, свет погас,
Тихо в комнате соседней...
Только кто же так, в передней?...
Крепче спите, до рассвета...
Только кто там?
Нет ответа...
Или просто показалось?
Или кто-нибудь из нас?...
...В комнате, освещенной слабым призрачным светом, кто-то лежит на полу в нелепой позе и неподвижным взглядом смотрит в пустоту... Бледное лицо, растрепанные волосы... Боже, ведь это я, или не я? Я смотрю на себя со стороны, я вижу сама себя... В коридоре раздаются негромкие размеренные шаги, они то приближаются, то совсем затихают, замирают у самой двери... Дверь приоткрыта, я хочу встать, запереть ее, но не могу... Непреодолимая тяжесть сковывает тело... Я не могу подняться, не могу шевельнуть рукой, словно что-то придавило меня к полу... Темный коридор, бледный серовато-коричневый свет... Покачиваются пустые серые стены, а между ними продолжают звучать шаги... Или это не шаги, а звук воды, падающей из крана? Кап — кап — кап... Редкие капли равномерно ударяют об умывальник...
...Тише — тише... Тихо в доме.
Потеплей тебя укроет
Одеяло шерстяное...
Подожди! Который час?!
Я не знаю... За стеною
Все равно шаги шуршат
Словно ходики стенные...
А часы остановились...
Сколько лет тому назад?
Объясни мне, что случилось?
Или просто ты спросила
У меня, который час?
Тихо в доме, тихо в доме,
Никого нет за стеною...
Что же так тревожит нас?
Что же... так... тревожит... нас...
На окне покачиваются шторы, словно ветер их колышет... Сквозь шторы постепенно вырисовывается темный силуэт, будто гигантского роста человеческая фигура прячется за занавеской... Я вижу, как встаю с пола, вдруг отделившись от него. и иду к окну. Протягиваю руку, пытаясь отдернуть занавеску, рука путается в скользкой материи. С трудом ухватив ускользающую штору, рву ее на себя, но за ней — другая, третья, и все четче, все ближе силуэт человека, стоящего по ту сторону... Вдруг занавеска падает, за окном — беспросветная темнота, а из темноты смотрит огромное расплывчатое хохочущее лицо... Оскаленные зубы, желтые пустые глаза... Сильные цепкие руки, испачканные кровью, хватают меня и тащат к себе... Я пытаюсь вырваться, и не могу, и вот я уже в темном коридоре, из которого не видно выхода... Страшный человек крепко держит меня и ведет за собой в пустоту...
