Роми допила сок, поставила стакан на стол и пристально посмотрела на Доминика.
— Тогда почему вы пытались скрыть от меня, что вы — это вы? Вы же понимали, что рано или поздно я бы все выяснила.
Тогда он улыбнулся проказливой улыбкой, и Роми ощутила внезапный всплеск желания и выброс адреналина в кровь, отчего у нее закружилась голова и возникло чувство дискомфорта.
— Может быть, я опасался, что вы не согласитесь взяться за эту работу, — пробормотал он. — И потом, тактика внезапности всегда дает такие хорошие результаты…
— Тактика, Доминик? — Она насмешливо подчеркнула первое слово и вопросительно посмотрела на мужчину. — Мы говорим о тактике, как будто обсуждаем вопросы ведения войны.
— А разве это не так? — с легким вызовом спросил он.
Она заглянула в грозные, как штормовое море, глаза, в которых было так легко утонуть. Слава Богу, она больше ни за что не позволит себе сделать ничего подобного!
— Я не знаю, — ответила она с запинкой. — Я приехала сюда не в поисках сражений.
— А в поисках чего вы сюда приехали?
— Я не обязана отвечать на такой вопрос, — твердо возразила Роми. Да и как она могла бы ответить, если сама не знала ответа?
В глубине его глаз медленно разгорались искорки веселья.
— Ну и упрямая вы женщина, Роми Солзбери, — пробурчал он и внезапно просиял улыбкой, которой позавидовал бы не один киногерой.
— Хотите еще соку?
— Нет, спасибо. — Она нагнулась и подняла коричневый кожаный портфель, лежавший у ее ног.
— Думаю, нам пора перейти к делу и посмотреть, сумеем ли мы работать вместе.
— Конечно, — пробормотал он, и его губы насмешливо изогнулись, когда он увидел выражение сомнения у нее на лице. Он уже забыл, какой вздорной она может быть, но этому едва ли стоило удивляться. Он тогда провел с ней часа два, не больше. Впрочем, он так и не смог избавиться от воспоминаний, прочно засевших у него в голове. Роми вынула большую записную книжку в кожаном переплете и устремила на него, как она надеялась, холодный деловой взгляд.
— Вам надо наметить в общих чертах, как вы представляете себе ваш прием. Мы с вами встречаемся почти в последний момент, если учесть, что на подготовку остается всего две недели! И если бы вы не сделали заявку заблаговременно, вам просто не удалось бы заполучить меня.
— Я знаю.
Значит, экспромтом здесь и не пахнет. Все это было задумано с самого начала. В том числе и ее участие. Зачем это ему нужно? Роми наклонила голову набок, и густая белокурая прядь упала ей на глаза. Она нетерпеливо откинула прядь и сказала:
— Думаю, мне понадобится кое-какая информация.
— Скажите, что вам нужно, дорогая, — насмешливо заметил он, — и я все для вас сделаю.
Ей удалось удержаться и не отреагировать на явно сексуальный подтекст этой фразы.
— Например, хорошо бы знать точное число гостей и что они предпочитают из еды, а также иметь хотя бы приблизительное представление о вашем распорядке дня.
Он взглянул на часы.
— Боюсь, что я уже здорово опаздываю. Меня ждут на заседании. Мы не могли бы еще раз встретиться и обсудить подробности?
Но Роми не сразу ответила на вопрос. Она только сейчас позволила себе как следует осмотреть комнату: отметила легкие муслиновые шторы, мебель очень светлого дерева и изящную черную скульптуру жирафа, занимавшую целый угол. Комната производила впечатление в высшей степени мужского жилища и носила несомненный отпечаток необычной индивидуальности хозяина. Но все равно оставалась ужасно голой, решила Роми. Она убеждала себя, что лишь в силу профессионализма ей страшно хочется расположить на крышке рояля огромную чашу с душистым горошком и поставить три простых стебля дельфиниума в строгую синюю вазу на каминной полке.
— Разумеется, могли бы, — сухо ответила она. — Когда?
— Давайте встретимся с вами в городе, если так будет проще, предложил он едва ли не в дружеской манере — впечатление разрушал единственно враждебный блеск у него в глазах. — Положим, можно вместе поужинать во вторник. Вы живете в Кенсингтоне, верно?
Роми нисколько не удивилась его осведомленности.
— Значит, вы даже знаете, где я живу, — с иронической усмешкой сказала она. Теперь в любую минуту можно ждать, что он назовет объем ее груди, талии и бедер! — Вы имеете преимущество передо мной, Доминик. Похоже, вы знаете обо мне всю подноготную, а я о вас не знаю практически ничего.
Он смотрел ей в глаза настороженным взглядом, от которого ей стало не по себе.
— Скажите мне, что вы хотите услышать, Роми, — с вызовом произнес он, — и я все вам выложу.
Роми покачала головой, встала и разгладила на бедрах жакет. Какой смысл? Вопросы, которые она хотела задать Доминику, могли показаться примитивными, и потом, она подозревала, что уже знает ответы на них. А вопросы были вроде таких: «В тот день вы потеряли всякое уважение ко мне, да, Доминик?», «Доминик, все женщины в подобных обстоятельствах подпадают под ваши чары и так шокирующе ведут себя?» Он поднялся и дошел с ней до двери.
— Позвольте мне проводить вас к выходу, — сказал он, и в этот момент Роми пожелала невозможного. Если бы она сумела изменить прошлое! Если бы она встретила Доминика раньше, чем Марка! Или не встречала бы вообще… Но от неисполнимых желаний ей не будет душевного спокойствия. Остается полагаться лишь на свою решимость изгнать его из памяти. И ей придется найти способ этого добиться!
В молчании они прошли через отделанный мрамором коридор, где эхом отдавались их шаги, в вестибюль. Перед входом под яркими лучами солнца стоял ее изящный черный автомобильчик. А вокруг зеленели летние лужайки — так тщательно ухоженные, словно некий преданный своему делу садовник поднимался при первых проблесках зари и стриг траву маникюрными ножницами. Вдоль боковой стороны дома из красного кирпича росли дельфиниумы всех оттенков синего — от самого темного индиго до самого бледного голубого. Буйно вьющиеся светлые розы, наполнявшие воздух своим нежным ароматом, весело взбирались по решетке, стремясь занять как можно больше места. Все это выглядело невероятно ухоженным и надежным. А еще это выглядело очень-очень по-английски.
Роми машинально повернулась и подняла на него глаза, чтобы попрощаться, но ее деланная улыбка сразу увяла, когда Роми увидела, каким застывшим стало его лицо. Холодная, темная маска. Ну почему, подумала Роми с чувством, близким к отчаянию, почему он по-прежнему кажется мне реальнее, чем кто-либо другой?
— Вам нравится? — неожиданно спросил он.
— Что нравится? — словно эхо повторила она, утонув в гипнотическом серебряном пламени его глаз.
