– Должен, не означает что получит. На всё воля короля, а он склонен к родительской любви, и куда больше чем на это имеет право государь. Нам надо быть терпеливей и осторожней. Именно поэтому твой отъезд отменяется.
– Но святой отец. Кто же тогда поедет вместо меня? У нас не так много людей, кто может донести вашу волю.
– Я знаю, хорошо еще, что все, что ты должен передать на словах, не столь велико в значении, чтобы можно было отправляться в путь немедленно. Сейчас ты мне нужнее здесь. Из-за этих осложнений мне очень понадобиться твоя помощь.
Они вышли во внутренний сад дворца, оканчивающийся высоким обрывом. Воздух здесь был необычайно свеж, хотя немного и тянуло мхом, плесенью и прекрасно сохранившейся древностью, идущей от старых, граненых плит, казалось бы, вечно находившихся тут. Отец Кристоф подошёл к краю парка, где в тишине, нарушаемой лишь пением птиц, уже не раз беседовал со своим учеником.
Стоявший рядом Иннокентий молчал. Он заметил, что всё внимание святого отца, направлено на созерцание природы и не мешал, понимая, что святой отец, вот-вот составит план действий. Но святой отец вовсе не думал о плане, он смотрел на дорогу, ведущую к замку, по которой ехало несколько всадников в парадных одеждах. И среди которых была женщина, в изодранном, ярко красном платье, поверх которого, был, накинут мужской плащ.
* * *
Святого отца внутренне трясло. Он видел ведьму, видел её грацию и как уверенно она едет в мужском седле. Богохульство, эретизм, высшая степень надругательства над религией, вот что она воплощала собой, ступая на эту освещенную церковью землю. Как нагло, как самопровозглашено, они въезжала в королевские ворота.
– Вам плохо, учитель? – обеспокоенно обратился к нему брат Иннокентий.
Но он его не слышал. Всё его нутро горело огнём, всё его существо, вся суть его подверглась ужасному испытанию. Святой отец устало отошел от края и опустился на скамью. «Терпение, терпение – без устали повторял он себе – только терпение поможет справиться с этой адовой напастью». О боже, но как же тяжело ощущать проникновение в этот храм божий такого паскудства, как больно видеть как королевские дети, сами ведут свою погибель в отцовский дом. Больно, тяжело, но надо. Ибо только так, он сможет справиться с этим врагом. Немного отдышавшись, он положил руку на плечо своего ученика.
– Всё хорошо, не беспокойся, небольшая мигрень. Они иногда мучают меня. – соврал он.
* * *
«Как удивительно устроен наш мир – думала Изабель – всего несколько часов назад я бегала по кустам, как вот те раз. я еду с принцем во дворец. И да, я пленница, да я обвинена в колдовстве, но всё равно, я могла прожить всю свою жизнь среди леса и так бы никогда, и не увидела этих красивых высоких стен, красивых скульптур на воротах, высоких башен и огромного тронного зала, который как сказал принц, едва ли не самый лучший во всём мире».
А затем она вдруг отчетливо увидела умирающую мать. Как смело и по-матерински нежно она смотрела на свою дочь, временно вырвавшись из мутного колодца своего забвения. Вырвалась только для того, чтобы отпустить, не дать ей умереть в огне. Воспоминание ожгло, растащила радость по кускам, выдернуло её на свет гнева и боли. Заметив, что с ней что-то не так, к ней подъехал ловчий и поравнявшись погладил лошадь,
– Вас пугает замок сударыня?
– Нет, но лес мне гораздо ближе, это правда.
– Мне тоже, хотя в этих каменных глыбах есть своё очарование, особенно там, позади основных стен, над самым обрывом, откуда открывается удивительным вид на лес, закат и прочие дела.
– Дела?
– Всего не перечесть, простите, но из меня плохой романтик.
– Романтик? Сударь, я не совсем понимаю, что вы подразумеваете сейчас под этим словом, всего несколько часов назад, умерла моя мать – зло бросила она – точнее её живьём сожгли.
Ловчий хотел было что-то ответить, но на минуту задумался, посмотрев с какой-то печальной улыбкой в сторону нависшего над океаном замка.
– Знаете, я не могу вас утешить, это большое горе, но вы хотя бы знали свою мать, я же свою так и не узнал, ровно, как и отца, которых убили спустя год, после моего рождения – он грустно улыбнулся – вы наверно слышали эту историю, замок Крушвельдорф, он недалеко отсюда.
Изабель помахала головой. Она не знала ни где этот замок, ни что произошло в нём. Но зато она знала, что этот юноша говорит правду, более того, самую наверно тяжелую правду, которую он мог себе позволить.
– Нет, не слышала – тихо сказала она.
– Ничего я как-нибудь вам об этом расскажу, должен же я хоть с кем-нибудь разделить это бремя – посетовал он, мягко поглаживая своего коня – и всё-таки вы действительно крайне красивы, я даже понемногу начинаю верить, что это происки дьявола.
Изабель снова посмотрела на него. Этот юноша вызывал у неё крайне противоречивые чувства. С одной стороны он был вполне взрослый и серьёзный, прекрасно владел мечом и смело бросался на врага, но с другой, он странно шутил, ставя её в крайне неприятное положение. Особенно там в лесу, когда он испугал её, и вот сейчас, когда он вспомнил о лживом обвинении в её адрес. Он что так издевается над ней?
– Виктор я вижу тебя нельзя оставить с дамой ни на минуту – улыбаясь сказал принц —который как и ловчий держался недалеко от пленницы – вы простите его, он иногда невежа.
– Всё в порядке, он спас мне жизнь.
– Увы, сударыня, это ещё открытый вопрос – серьёзно заметил Карл – зная нашего святого отца, я почти уверен, что он уже обо всём рассказал моему отцу, и я буду крайне удивлен, если у ворот, вас уже не подстерегает пара, тройка монахов в темных одеждах. Увы, но в вопросах поисков сатаны, они крайне расторопные малые.
Но у ворот их никто не ждал, разве что двое королевских конюхов которые помогли спешиться, и торопливо отвели лошадей в сторону.
Замок, как и говорил Виктор, был красив. Высокие расписные потолки, где королева мать держит сына, узорчатые огромные окна, мраморный светло-зеленый пол. Замок поражал своим убранством с первого взгляда, казалось, что это невозможно сотворить человеческими руками или руками, так называемых зодчих. Изабель смотрела на всё с еле еле скрываемым восхищением, ей очень хотелось коснуться этих величественных стен, колонн.
Король сидел на высоком троне. Александрий, так, кажется, его звали. Изабель не помнила точного его имени, так как ей редко доводилось слышать о короле, но то что это именно он, она поняла сразу, слишком похожи были отец и сын. Оба высокие, крепкие, около двух метров росту, с чистыми, голубыми глазами.
Принц подошел к трону и опустившись на одно колено низко поклонился. Изабель и Виктор сделали, тоже самое. В ответ король лишь прищурился, рассматривая её. Изабелла чувствовала это всем телом.
Молча выслушав сына, король небрежно откинулся на деревянную спинку трона. Лицо его было хмурым, недовольным. Задумчиво теребя бороду, он долго всматривался в свою плоть и кровь, столь своенравно исполнившую королевскую прихоть. Затем махнув рукой, он приказал увести её.
* * *
Каменные стены, плач, остатки соломы, боль, крики, прутья, голые локти, изнеможенные лица, именно так встретила её темница, где содержались королевские узники. Кинув её в клетку, стражники, бренча ключами, быстро удалились, обсуждая скорую её кончину. Изабель почувствовала как холодный каменный пол, медленно высасывает её тепло. Но она не хотела вставать, слишком бесполезным казалось ей это занятие, всё равно она умрёт. Сегодня, завтра или послезавтра это уже не имело значения.
Сожгут ли её на костре как мать? Забьют ли металлическими прутьями? Или предварительно будут медленно жарить на противне, чтобы она призналась во всех своих злодеяниях? В любом случае она не сможет на это повлиять.
Ох, как же глупо она поступила, не убежав тогда с поляны, когда её напугал ловчий. Зачем она осталась с ними? Неужели это ещё один глупый поступок, за который она будет долго и тяжело расплачиваться, крича от боли и моля о скорой кончине всевышнего. Или нет? Может всё обойдётся? Может её вытащит отсюда её новый друг – охотник? И вот тут, наконец, она улыбнулась, как же странно, всё ещё верить в людей. В то, что они могут помочь ей, вытащить её из этого ада.
Безумие, безумие, кругом сплошное безумие. За что, почему они так её ненавидят? Она вообще не знает этих людей. Почему они хотят принести её в жертву, он ведь только лечила, ухаживала за больными, она никому не причинила зла. У них же есть их бог, почему он разрешает убивать мирных людей?
Возле прутьев послышалось шорох соломы. Изабель медленно повернула голову и увидела, высокого молодого юношу в рясе, внимательно рассматривающего её. У него были красивые большие глаза, полные печали, тоски и темного, глубокого гнева. Она уже встречала подобные, кажется, это был одинокий кузнец, который приходил к ним навестить умирающего сына. У ребенка была странная болезнь, которую не лечила ни одна трава. Она буквально сжигала все его внутренности, распространяясь на всё новые и новые участки. Мальчик сильно кричал, и они еле справлялись с его болью. Кузнец не мог его убить, не мог облегчить ему жизнь и тогда обратился к ним, к единственным кто мог ему помочь.
