Сначала Кейн прижался к ней щекой, затем поцеловал её нежную шею, провёл языком по уху и зажал мочку между губами. Ева всхлипнула, губами он почувствовал, с какой неистовой силой забился пульс её под тонкой светлой кожей. Он стал посасывать и покусывать её ухо, наслаждаясь тем, как она вздрагивала каждый раз, когда его зубы сжимали её кожу.
— Картины, — шептал он ей на ухо, выдыхая горячий воздух, — ты ведь их хотела увидеть? — спросил он, обволакивая её своим горячим дыханием. Наконец, их губы нашли друг друга.
— Да, — ответила она прямо ему в рот.
Они поцеловались. Неистово, дико, врезаясь друг в друга зубами, кусаясь. Казалось, его язык пытался пробраться внутрь неё так глубоко, насколько хватало его длины. Он стиснул её ягодицы руками и, подняв как пушинку наверх, усадил на себя. Она послушно обвила его талию ногами и, плотно прижавшись к его телу, почувствовала его эрекцию, выпирающую под джинсовой тканью.
Это было сумасшествием! Ещё немного, и он потеряет остатки разума, а эта девочка даст ему всё, что он хочет, чем и погубит Кейна — он понимал, в какую глубокую пропасть он падал. Реймур отодвинулся её от себя и медленно спустил вниз. Его ладони всё ещё крепко сжимали её круглую задницу. Глаза Евы были прикрыты. Веки трепетали, губы покраснели и распухли. Он хотел её дико, страстно, хотел её как никого прежде. Сейчас же! Он понимал, что эта девочка принадлежала ему, Ева полностью отдавала себя и хотела его так же неистово и безумно, как и он её.
— Кейн, — прошептала Ева. Внутри него всё сжалось. Она произносила его имя как молитву. Это резко спустило его с небес на землю. Он упал, подобно тому, как падали ангелы, которые взбунтовались и перестали служить Богу. Внутри него что-то словно щёлкнуло, и он решил не играть с жизнью этого чистого существа, полностью доверившегося ему. Кейн увидел всю абсурдность и безумство ситуации словно со стороны, и с трудом убрав руки с её тела, шагнул назад.
— Что случилось? — спросила она растерянно.
— Ева, я старше тебя на двенадцать лет, тебе ещё даже восемнадцати нет, твой отец — мой заклятый друг, и в любовных отношениях я никогда ни к кому не привязываюсь. Ты могла видеть на моём телефоне бесконечное число звонков и текстовых сообщений очередной девушки, с которой я однажды развлёкся. Ни на один из этих звонков я не отвечаю. Я не джентльмен романтического склада, который ухаживает за своей единственной любовью, дарит ей цветы и пишет поэмы. Проще говоря, я совсем не тот, кем ты меня считаешь. Моя жизнь — постоянная борьба за выживание, риск и авантюры. Бьюсь об заклад, ты не об этом мечтала! Верно?
* * *
Она смотрела на него, хлопая ресницами.
— Верно, — механически повторила Ева его слова, будучи не в состоянии думать. От случившегося только что она пришла в смятение. Еве захотелось стать страусом и спрятать свою голову в песок. Всё произошло так быстро, так внезапно, что у неё не было и шанса опомниться. Неужели она сделала что-то не так из-за своей неопытности? За один момент? Вот он безумно целует её, а в следующее мгновение отбрасывает в сторону. Он не хочет её. По каким-то причинам Кейн не хочет связываться с ней. Неужели она недостойна его любви?
— Пойдём, — приобняв её за плечи, он подтолкнул её к выходу. Еве казалось, что она ударилась головой, и теперь всё вокруг плыло и вертелось. Она едва могла переступать ногами. Кейн только что отверг её. Её чувства в миг стали оголенными перерезанными проводами, которые безвольно мотались в воздухе из стороны в сторону, бесцельно растрачивая энергию от случайного соприкосновения с землёй. Она была готова дать ему всё, чего он хотел, отдать ему всю свою любовь без остатка. Ева не могла сосредоточиться, для этого она чувствовала себя слишком разбитой и опустошенной.
Словно во сне, она почувствовала, как холодный ветер забирается под её волосы, видела, как они шли к машине, слышала шум океана вдалеке, запомнила, как Кейн помог ей сесть в машину, и короткую дорогу домой. У ворот её дома Кейн остановил машину и повернулся к Еве. Она не могла оторвать от него взгляд, она пыталась запомнить каждую чёрточку любимого лица, блеск глаз и линию губ, тембр его голоса.
* * *
Кейн видел людей насквозь. Это не было его врожденным умением. Ему пришлось научиться разбираться в людях, чтобы дожить до этого дня. И он видел Еву, её открытость миру и доброту, её чистоту, он думал о том, что эти качества — её благословение и проклятие одновременно. Ещё не раз ей придется испытать боль, каждый говнюк попытается воспользоваться ей. От этой мысли в голове Кейна помутилось, стараясь сохранять видимость спокойствия, он сказал:
— Я могу попросить тебя? — он с трудом извлекал из себя слова.
— Конечно, — тихо ответила Ева и смотрела на него с нескрываемой болью, и, вместе с тем, невинностью и надеждой.
— Ты хорошая девушка, — Кейн на секунду замолчал, потом протянул к ней свои ладони и взял её лицо словно бутон. Он смотрел в её глаза, запечатлевая в памяти каждую её деталь, затем наклонился и нежно поцеловал в губы, — оставайся такой всегда. Что бы ни происходило, и какие бы люди тебя не окружали, просто будь собой. Обещай мне!
Ева смотрела в его черные глаза, перестав моргать. В них она увидела тепло и безопасность. Это был её храм. Неважно, как далеко она будет от него, её дом всегда будет здесь, в его сердце.
— Я обещаю, — прошептала она, целуя его в губы ещё раз, затем она распахнула дверь машины и вышла на улицу.
Глава 8
Побег в неизвестность
Последние две недели показались мне вечностью. Кейна я больше не видела, он полностью исчез из моей жизни. Стараясь отвлечься, я дни напролёт проводила на чердаке, посвящая себя масляным краскам и пастели, отдаваясь своему воображению, убегая от этого мира, прячась в своём собственном, в том, что создавала я. Иногда, я даже засыпала наверху, не будучи в силах дойти до своей комнаты. Всё, что я чувствовала, всё, что сжигало меня изнутри, я переносила на белое полотно, как будто отдавала свою боль картинам. Я надеялась, что так чувство беспомощности и обреченности каким-то образом сотрется из моего сердца, и мне станет легче. Я верила, что найду ответ на хранимый в моей душе сокровенный вопрос, когда напишу его портрет.
И я начала писать. Я пыталась запечатлеть Кейна таким, каким я увидела его впервые, каким буду помнить его всегда. Да, это казалось на помешательством, но я не могла ничего изменить. Он жил внутри меня, стал неотъемлемой частью моего я, и вскоре я привыкла к этому чувству и даже радовалась ему. Кейн был достоин того, чтобы занять мои мысли и сердце.
