Уныло взглянув на свой обед, состоящий из чизбургера, фри и диетической колы, я подняла взгляд на Шона, с волчьим аппетитом уплетающего второй гамбургер. Он не придумал ничего более умного, чем накормить фаст-фудом. Что ж, сразу видно, что церемониться со мной он не намерен.
— Почему не ешь? — набив полный рот, пробубнил парень. — Только не говори, что ты видела, как эта котлета щипала травку на лугу, — и ткнул пальцем в мой чизбургер.
— Ты перестанешь цеплять меня? — спросила его, откинувшись на спинку серого дивана из грубой искусственной кожи.
— Э-м-м, — протянул Шон, — дай-ка подумать. Нет, ни за что, — улыбнувшись краешком губ, он покачал головой. — Это самое приятное, что я делал за весь день.
— У тебя вот здесь, — я дотронулась пальцем до своего подбородка, — майонез.
Шон облизнул нижнюю губу и провёл по ней зубами, но у него не вышло избавиться от соуса. Покачав головой, я протянула к парню руку и большим пальцем осторожно исправила возникшее на его лице недоразумение, ощутив подушечкой пальца чуть шершавую после бритья поверхность кожи. Шон перестал жевать и замер, уставившись на меня, не моргая. Не сводя с парня взгляда, я отправила кончик пальца себе в рот, демонстративно облизнув его, с наслаждением отметив, как двинулся его кадык, когда Шон нервно сглотнул. Отлично. Кажется, я нашла слабое место этого самоуверенного типа. Хотя нетрудно было догадаться о том, где оно находится. Там же, где и у всех парней. Значит, я способна заставить его нервничать? Какая приятная неожиданность. Теперь можно и мне поесть.
Едва я расправилась с едой, мне позвонила Алекс, чтобы узнать, как прошли мои первые занятия. Пришлось врать так, как никогда в своей жизни, удерживая сжатый кулак перед носом Шона, который все порывался что-то рассказать Алекс, усевшись на диванчик рядом со мной.
— Да, он здесь, — зарядив парню локтем под дых, сказала сестре, — передает вам привет.
— Вы обедаете вместе? — спросила сестра, повысив голос. На заднем фоне была слышна какая-то возня и дребезжание. — Как мило.
— Не то слово. Что у вас там? — и отодвинула трубку от уха, когда грохот стал ещё невыносимее.
Шон тем временем просунул руку мне за спину, делая вид, что внимательно слушает наш разговор. Я сдвинулась на самый край диванчика к окну, и парень проделал то же самое, буквально прижав меня собой к декоративной деревянной решетке, снова обнимая.
— Это все Майкл! — перекрикивая шум, ответила сестра. — Он давно мечтал, чтобы в доме была сауна. Завтра приедут строители делать пристрой к дому. Майкл разбирает гардеробную, хочет оттуда сделать вход.
— Вам больше заняться нечем? — пытаясь отлепить от себя руки Шона, спросила я сестру.
— Скажешь это, когда побежишь туда зимой отогревать свою задницу, сестрёнка! — усмехнулась, Алекс.
— Забейте мне тоже местечко! — прокричал в ухо Шон и, склонившись ко мне, устроил ладонь другой руки на моём бедре.
Алекс что-то ответила, но я уже плохо соображала. Шон уткнулся лицом мне в шею, предварительно откинув волосы на спину. Его горячее дыхание проникло мне под кожу и, спустившись ниже, разлилось невероятным ощущением внизу живота.
— У меня тут… — заикалась я, — вторая линия, я перезвоню! — и тут же завершила вызов. — Что ты делаешь?! — завопила, ерзая в попытке отодвинуть парня от себя.
— Ты так вкусно пахнешь, я же говорил, — подняв голову произнес он в нескольких дюймах от моих губ, и теперь мне пришлось судорожно сглотнуть.
— Отлипни от меня, живо! — вскинув подбородок, я уставилась прямо перед собой.
— У тебя тут, майонез, кстати.
Проговорив это, Шон, склонившись ко мне, коснулся ладонью лица, поворачивая к себе, и провел языком по моим губам. Замерев в полудюйме от них, прищурившись, пристально смотрел в глаза. Я застыла в ожидании того, что он сделает дальше, когда мне хотелось лишь одного. Поцелуй Шона со вкусом гамбургера — да я готова была прямо сейчас отдать за это почку или левый глаз, а, возможно, и всё это разом, но, прерывисто вздохнув, я твёрдо сказала ему:
— Прекрати свои игры, Шон, и не трать на меня время. Я не нуждаюсь во всей этой фигне, когда уже это до тебя дойдет?
— Можешь говорить что угодно, но я знаю, это не то, о чем ты думаешь, — произнёс парень самым нешуточным тоном, на который только был способен.
Скользнув ладонью вдоль моего бедра, он тяжело и с шумом вздохнул и отпустил меня, сдвинувшись на безопасное для моей нервной системы расстояние. Хренов телепат.
— Понятия не имею, о чем ты.
Изогнув бровь, я с недоумением покосилась на него, тут же схватила стакан с ледяной колой и принялась пить, чтобы хотя бы таким образом затушить пламя, что бушевало в моей груди. В голове запел хор феминисток, прославляющих мою силу воли и твёрдость духа. Так ему и надо! Пусть Шон не считает, что если ему удалось однажды вскружить мне голову, я снова поведусь на эти его провокации… И с чего вдруг он стал такой серьезный? Неужели очередная уловка?
С того незабываемого дня прошло почти две недели. Я встала на путь исправления и больше не пропустила ни одного занятия. Учёба начинала мне нравиться, я познакомилась с несколькими отличными девчонками со своего курса, преподы тоже радовали: лояльные, внимательные, способные увлечь своим предметом — настоящие профессионалы. Дерьмовый кофе из автомата в фойе общаги, занятия, ланч с Ким, снова учёба и не менее гадкий кофе в буфете учебного корпуса — таковым было моё ежедневное расписание. Вечерами мы ездили в город, где зависали в центре, совершая набеги на очередную забегаловку, или сидели перед плазмой в общей комнате отдыха на первом этаже общаги. А иногда вносили разнообразие в виде чтения книг и подготовки к занятиям, правда без лишнего фанатизма. Я же всё-таки учиться сюда приехала.
Шон перестал донимать меня своей гиперопекой и свёл наше общение к недолгим разговорам при встрече. Бывало, мы пересекались утром перед занятиями, но чаще в кафетерии во время ланча. Он, как всегда, тусовался в компании старшекурсников и девушек. И да, среди них неизменно была Николь Адамс. Я уже могла смело организовывать её фан-клуб потому, как знала об этой попастой штучке практически всё, за исключением точного объёма её бёдер: третьекурсница нашего факультета, капитан женской университетской сборной по лёгкой атлетике, президент сестринства «Мю Фи Эпсилон» — закрытого общества только для избранных студенток и моя главная головная боль. Я не видела, чтобы Шон обнимал её или каким-то другим образом выделял среди других девушек из своей тусовки, но прекрасно замечала взгляды и невербальные сигналы, что она посылала парню: ладонь с идеальным маникюром на его плече, чтобы поправить застёжку туфель; похлопывание по руке парня после якобы суперостроумной шутки, что он выдал; вечная возня со своими волосами, которые мне уже хотелось просто вырвать… И как можно было есть в такой напряжённой обстановке?
Должно быть, Ким замечала мои убийственные взгляды, которые, не удержавшись, я направляла на эту брюнетку, но виду не подавала, беззаботно треща мне на ухо о предстоящем свидании с Эриком, попытках бывшего парня извиниться и вернуть отношения с ней на прежние позиции и ещё о всякой всячине. Я слушала её вполуха, а чаще вообще не слушала, изо всех сил делая вид, что понятия не имею о том, кто сидит через пару столов от меня и кого так беззастенчиво пытается клеить эта президентша клуба долбаных греческих букв.
Сегодня за обедом к нам присоединились Хантер и Эрик. Последний, звонко чмокнув Ким в губы, с воодушевлением принялся рассказывал о предстоящей в эту пятницу вечеринке, которую организует спортивное университетское общество. Вход для парней, не состоящих в обществе был платным, а вот девушки могли заявиться туда совершенно бесплатно, но только в том случае, если на них была мини-юбка, длину которой будут измерять строительной рулеткой. Тринадцать дюймов. И не дюймом больше.
