воспринимала всерьез?
Кирилл перевелся к нам уже в выпускной класс. До этого учился в какой-то частной школе. Популярный мальчик, вокруг которого постоянно вились девчонки. Когда я впервые пришла к ним домой в статусе девушки Олега, Кирилл затроллил меня до смерти. Я, как сейчас, помню парочку его язвительных фраз.
Я же прилипала и вообще спуталась с его братом из-за денег. И это малая часть того, что он обо мне говорил. Принижал, обзывал меркантильной дрянью…
И плевать, что с Олегом я познакомилась в баре на свое восемнадцатилетие. Это было зимой. Я не знала, кто он и, уж тем более, кто его отец. Мне просто польстило, что взрослый парень обратил на меня внимание.
Хотя лучше бы не знакомилась. Наверное, я ни о чем так не жалею, как о том вечере. Тогда казалось, что это самый великолепный праздник, а сейчас день, который бы хотелось вычеркнуть из жизни.
Перекрываю воду. Мокрые ступни соприкасаются с кафелем. Вот сейчас главное — не поскользнуться. Сломать руку или ногу будет совершенно некстати. Закручиваю на голове полотенце, перед этим хорошенько промокнув им волосы. Набрасываю халат и шире открываю дверь в ванной, наполненной паром. Пока я там тусовалась, воздух стал максимально влажным, даже легкая дымка от горячей воды витает.
Чуть покрепче затягиваю поясок. Пока иду на кухню, чтобы приготовить ужин, взгляд цепляется за мой прозрачный зонтик.
В памяти почему-то сразу всплывает, как мы с Киром шли домой под дождем. Это было перед самым выпускным, после репетиции вальса. Меня поставили в пару с Бушмановым. Я, когда это узнала, чуть разрыв сердца не получила. Понимала, что легко не будет. Он же меня на дух не переносит.
Но, к моему удивлению, именно в тот вечер, под дожем, он извинился. Кажется, я шла впереди, притормозила на светофоре. Очень хотела от него отвязаться, но он продолжал тащиться за мной следом. За пару секунд перед тем, как загорелся зеленый, Кирилл дернул меня за руку и сказал, что я хорошая. Попросил прощения, назвал себя идиотом…
А потом… потом выхватил у какого-то мимо проходящего мужчины прозрачный зонт, примерно такой же, какой висит сейчас в моей прихожей, и, не отпустив мою руку, побежал в сторону. Прежде чем вернуться домой, тем вечером я прошла с ним огромный крюк.
Не помню, о чем мы говорили, помню только, что было весело.
На следующий день я рассказала Олегу о том, что наконец-то нашла с его братом общий язык. Правда, он посоветовал мне держаться от Кира подальше. Потому что все его красивые слова — просто метод для достижения цели, и все, чего он может хотеть, это залезть мне под юбку.
«Наверняка с кем-нибудь из своих отбитых дружков поспорил», — так Олег тогда выразился.
Заканчиваю с мясом и ставлю противень в духовку. Пока оно готовится, наливаю себе чай. Усаживаюсь на стул, даже конфетку разворачиваю. Но даже откусить не успеваю, потому что в дверь звонят. Сто процентов Ритка.
— Иду, — кричу из кухни, делая мелкий глоток чая.
Зажигаю свет в прихожей, открываю и роняю кружку на пол.
— Олег?
Не верю своим глазам.
— Я надеялся, что ты поздравишь меня сегодня, — без приглашения переступает порог.
7
"Разжимаю пальцы, в которых был сжат букет. Белые бутоны падают в лужу".
(с) Кирилл
— И где твой муж-именинник, Вера? — скольжу взглядом по жене брата. До сих пор так и не могу понять, чем она и еще десяток баб, с которыми путается мой брательник, лучше Оли?
Понятно, что натура у него такая — скотская. Хоть в нашей семье ярлык бабника и висит на мне, но как можно променять такую светлую и красивую девочку, как Оля, на вот это…
Дело даже не в Веркином залете и наспех организованной свадьбе.
Просто мой помешанный на Грицай мозг никак не может взять в оборот одну-единственную мысль: я Олю люблю… любил. А мой брат ей просто пользовался.
— Отъехал по работе. Его все уже поздравили, ну, — взбивает ладошкой свои белые локоны, — кроме тебя.
— Удачно я зашел, — улыбаюсь.
— Кирилл, — шикает мать, стреляя в Верку глазами. Невестка этого не видит, продолжает поправлять свою перегидроленную шевелюру.
Небо и земля же. Верка выглядит малость потасканной, даже огромные бабки отца не помогают.
А Оля… У нее такие красивые волосы, глаза. Губы мягкие. Нежные.
Я сегодня чуть крышей не поехал, когда эти губы меня коснулись. Еле сдержался, чтобы не затащить ее в квартиру. Это ее «Может, зайдешь?» как удар под дых.
— Молчу, — выставляю руки вперед в незамысловатом жесте «сдаюсь».
Мама суетится у духовки. Достает утку в яблоках.
При всем выпендреже на свое тридцатиоднолетие Олег решил не заморачиваться с рестораном, а поэксплуатировать родителей. Мать целый день у плиты, отец оплатил все это торжество момента и назвал гостей, которые могут быть полезны старшенькому в продвижении по карьерной лестнице. Не жизнь — сказка. Только роль Ивана-дурака мне в ней отведена.
— Шут, — фыркает Верочка и, цокая низкими каблучками, чешет к гостям.
— Ну вот что ты начинаешь? — мама ставит поднос на стол и сбрызгивает эту поджаренную птицу какой-то жидкостью из пульверизатора.
— Тебе заняться нечем? Целый день тут кашеварить. Наняла бы кого-нибудь.
— Я так отдыхаю, когда готовлю.
— Ну не на двадцать же человек. А потом удивляешься, почему у тебя давление.
— Куртку, может быть, снимешь?
— Я ненадолго. Заехал, как ты и просила, открытку подарить. Но раз виновник торжества свалил, то я последую его примеру.
— Кирилл, — мама обтирает руки полотенцем и подходит ближе. Проводит ладошкой по моему плечу. — Когда вы уже помиритесь? Сколько можно? Ну за что ты на него взъелся?
— А разве
