— Мне не нужен этот дом. Оставь себе. Сожги его. Мне на него наплевать.
— Следи за языком, — ответила она так, словно только что не ругала нового короля преступного мира Чикаго.
Спарроу повернулся лицом ко мне и Риду.
— Я хочу, чтобы это место кишело ребятами Спарроу. Вне поля зрения. Никто не войдет сюда, пока мы не избавим кабинет моего отца от всего, что теперь принадлежит нам.
— А что с ним? — спросил Рид, кивнув в сторону того места, где только что был детектив Джеймс.
— Он отступит, — сказал Спарроу. — Он думает, что раз мой отец умер, он может прийти сюда, действовать жестко, и я открою ему секреты. Он слишком глуп, чтобы понять, что эти секреты касаются людей в его отделе и на должностях выше него. Черт возьми, нет ни одного отдела полиции, который не был бы вовлечен. Я сделаю несколько звонков. Я дам им знать, что произошла смена руководства, и теперь главный я. Я заверю их, что умею хранить секреты даже лучше, чем мой отец. Я помогу им…
— Они помогут тебе, нам, — закончил я.
— Увидимся в офисе, — сказал Рид. Его темные глаза расширились. — Позвольте мне просто сказать… вот дерьмо!
Где-то вдалеке зазвонил домашний телефон. Через мгновение появилась женщина в униформе горничной.
— Миссис Спарроу, миссис МакФадден звонила дважды. Она сейчас на первой линии и настаивает на разговоре с вами.
Полин МакФадден была женой Рубио МакФаддена, сенатора, а также главаря другой правящей группировки в Чикаго. Ей потребовались чертовы яйца, чтобы попытаться связаться с миссис Спарроу в ту же ночь, когда погиб Аллистер. Вот что нужно этим женщинам, стальные яйца, чтобы выжить в этом мире.
Все вежливые и благородные снаружи, женщины на верхушке иерархии мафии были пираньями внутри. Люди, которые жили этой жизнью, были, по крайней мере, достаточно благородны, чтобы называть крысу крысой. Эти женщины, они чертовски подлые. Я бы не поверил ни единому слову соболезнования от Полин МакФадден.
— Молли, — сказал Спарроу, прежде чем его мать успела ответить, — моя мама сегодня не принимает никаких звонков. Никаких. Прими сообщение. Прими соболезнования от всех, кто звонит, но… — он повернулся к Женевьеве. — …ни с кем не разговаривай. Скажи мне, что ты понимаешь важность этого перехода.
Его мать вздохнула и повернулась к Молли.
— Стерлинг прав. Было бы лучше, если бы ты сказала всем, кто звонит, что я слишком расстроена, чтобы говорить сейчас.
— Да, мадам.
Когда Молли ушла, Спарроу спросил:
— Мама, где твой сотовый?
— Наверху. Он заряжается.
— Я хочу и его тоже.
Еще раз вздохнув, Женевьева встала и подошла к сыну, цокая туфлями по полу.
— А как же Руди?
Руди Карлсон был советником Аллистера, человеком, лишенным организации. Ни за что на свете Спарроу не мог ему доверять.
Спарроу покачал головой.
— Его нет. Он больше сюда не придет.
Женевьева кивнула.
Судя по ее реакции, я не был уверен, испытала ли она облегчение или разочарование. Пока она не дралась со своим сыном, мне было все равно.
— Ты сможешь незаметно вывезти отсюда вещи отца? — спросила она. — Я хочу, чтобы все это исчезло.
— Через туннель, и когда мы закончим, этот вход будет зацементирован. Никто не будет входить и выходить из дома, не используя дверь.
Можно подумать, что такой особняк находится в обширном поместье. Но это было не так. Поблизости были и другие дома и строения. Один из менее известных домов в этом районе был соединен с особняком подземным туннелем. Именно так Аллистер Спарроу вел дела, не показывая, как люди приходят и уходят из его резиденции.
Веки миссис Спарроу затрепетали, она положила руку на плечо Спарроу.
— Быть осторожным. Я не хочу потерять и тебя тоже.
Он усмехнулся.
— Не волнуйся, мама, деньги не кончатся.
— Это не…
— Иди спать, — сказал Спарроу, указывая подбородком на лестницу. — Я поставлю охранника у твоей двери. Это место под нашим оцеплением. Никто не доберется ни до тебя, ни до Молли. А завтра пусть твоя помощница займется подготовкой похорон. Ты должна выглядеть скорбящей вдовой, делая то, что сделала бы любая вдова в твоем положении. Ты следишь за тем, что она делает. Планы должны быть утверждены мной. Мы обеспечим безопасность.
Миссис Спарроу кивнула.
— Еще одно, — сказал он, — прежде чем ты начнешь отвечать на телефонные звонки, мне нужно увидеть список. Завтра некоторые из этих старых сплетниц тоже, как ты сказала о себе, будут слишком расстроены, чтобы ответить на звонок.
Ее плечи поникли.
— Стерлинг, пожалуйста.
— Нет, — сказал он, качая головой. — С тех пор, как я был ребенком, они рыли себе яму. Им давно пора в них лежать. Навсегда. — Все еще держа ее за руку, Спарроу проводил мать до лестницы. — Спокойной ночи, мама. Поднимайся в комнату. Пусть Молли принесет мне твой сотовый.
Женевьева провела губами по щеке Спарроу.
— Спокойной ночи. Я не буду вмешиваться.
— Так будет лучше.
С ее уходом я подошел ближе к Спарроу у подножия лестницы.
Стоя плечом к плечу, мы смотрели, как мать Спарроу царственно поднимается по гигантской лестнице. Широкая спиральная конструкция вела на второй и третий этажи. Ее длинный халат развевался за спиной, когда она поднималась, задрав подбородок.
Женщина всегда вела себя как долбаная королева — лучше всех.
Она терпела Рида, Патрика и меня, но редко признавала кого-либо, кроме своего сына, даже когда мы все были в одной комнате. До смены власти мы вчетвером обсуждали, как она воспримет эту новость. Она должна была заподозрить, что что-то должно произойти. Это либо ее муж, либо сын. Спарроу был уверен, что она сделает все необходимое, чтобы сохранить свое богатство и положение в обществе.
Если бы тайны из секретной конторы были раскрыты, репутация Женевьевы, как и репутация сотен других людей, была бы разрушена. Новостные каналы сойдут с ума, сражаясь за исключительные права на все сюжеты. В то время как идея репутации Аллистера в дерьме была привлекательной, для организации Спарроу, а также для «Спарроу Энтерпрайзис», чтобы остаться невредимыми необходимо хранить секреты. Мы перенесем каждый чертов документ, каждую скрытую бухгалтерскую книгу, все, что может быть связано с организацией Спарроу, в нашу новую штаб-квартиру.
А потом, со временем, Рид, Патрик и я будем сканировать, классифицировать и уничтожать.
Секреты лучше хранить в тайне — на всякий случай.
Клану Спарроу давно пора было активизировать ведение делопроизводства. Бумажные гроссбухи и папки остались в прошлом. Мы бы устроили гребаный костер в честь нового режима.
Когда Женевьева скрылась на лестничной площадке второго этажа, я с усмешкой спросил:
— Ты только что отправил свою мать спать и забрал у нее телефон?
Спарроу пожал плечами, на его лице появилась полуулыбка, он хлопнул меня по спине. Когда он убрал руку, я еще раз взглянул на кольцо на его правой руке, золотое, с фамильным гербом Спарроу.
Не далее, как сегодня вечером перстень был на пальце у Аллистера.
Теперь труп, лежащий в морге, был без фамильного кольца, а после того, что показал нам Спарроу, без пальца. Готовность Спарроу носить это кольцо, открыто и так скоро, была еще одним примером его власти в этом городе.
— Хотя я почти уверен, что она ужинала, — сказал он с легкой улыбкой. — Этот детектив не вернется, но я хочу, чтобы из этого дома исчезло все, что может представлять угрозу для моей матери. Она сука, но она Спарроу. Мы защищаем то, что принадлежит нам.
— Давай займемся делом, — сказал я, когда мы шли по коридорам особняка Спарроу, чтобы присоединиться к Патрику и Риду в заднем офисе.
Спарроу остановился на пороге, заглядывая в темную обшитую панелями комнату.
— Черт возьми, я ненавижу этот офис почти так же сильно, как и его. Может, нам стоит его сжечь?
Рид поднял глаза от того места, где он сидел на корточках на ковре с ящиком для папок перед ним и стопками папок рядом.
