Сразу стало теплее. Сердце предательски затрепетало, а щёки вспыхнули вовсе не от закрытого окна.
— Ты вообще будущий врач или кто? О твоём питании я наслышан. Ты чего и сигаретами гробить себя собралась?
— Давид, это тебя не касается! — снова разозлилась я.
Откуда он знает о моём питании? И почему он постоянно кричит?
— Давно ты куришь?
— Нет, — ответила я, обхватив себя руками.
— Настя!
— С середины первого курса, — Давид откинул назад голову. — Что?! Это недавно!
— Твою мать, то есть мне Гордееву обе ноги сломать?
— Хватит людей калечить!
— Скажи, если он тебе ещё и сигареты подкуривал.
Я промолчала.
— Это пиздец.
— Давид!
Тот снова замотал головой, закатывая глаза.
— Это моё дело. Саша тут ни при чём, — затем тихо добавила. — И ты тут ни при чём.
— Да, я помню, что я тебе никто, — оскалился парень.
Я отвернулась и поёжилась.
— Холодно? — вдруг участливо спросил Давид.
— Нет, — резко ответила.
— Нам нужно поговорить.
— Поговорили уже. Спать я с тобой не буду, — на глаза начали наворачиваться слёзы.
— Я тебе сейчас секс предлагал? — опять начал заводиться Давид.
— Нет, но предложишь. Иди к Нике Азаровой, два раза просить не надо будет.
— Настя, успокойся, у меня с ней ничего нет и не было.
— Мне до вас никакого дела.
— Да, я вижу.
Я снова не ответила. Очевидно же, что было.
— Отдай сигареты и зажигалку, — зло попросил Алиев.
— Это была последняя, — соврала я.
— Врёшь.
Схватила свою сумку и зло её развернув на подоконнике, вытащила злополучные предметы. Резким движением подвинул в сторону Алиева. Касаться его я сейчас бы не рискнула. Неизвестно, чьей реакции я боялась больше.
— Обещай, что больше не купишь.
— Давид…
— Обещай!
— Обещаю, если ты отстанешь от меня! — в сердцах выкрикнула я.
— Ты хочешь, чтобы я от тебя отстал? Чтобы я вёл себя точно так же, как эту неделю?
Подняла глаза на Алиева.
— Ты игнорировал меня, чтобы что-то доказать мне?
— Я не игнорировал тебя. Просто не лез.
— Да, меня это полностью устраивает. Так себя и веди, — твёрдо сказала я.
В голове был хаос. Он стоял так близко. Протяни руки и прикоснись. Я ещё помнила губы на своих, помнила его руки на груди, помнила… Быстро опустила голову, чтобы не выдать себя, хоть и в курилке было очень темно.
— Ася, — вдруг хрипло позвал Давид. Я дёрнулась. — Я хотел извиниться. За те слова в коридоре. Ты была права. Я дурак. И полный мудак.
Усмехнувшись, я кивнула. Полным мудаком я в лицо его, конечно, не называла. Но точно так выразилась, когда плакала на плече у Виты.
— Пойдём. Кое-куда скатаемся. Поговорим. На прощание, — как-то горько улыбнулся он. — Обещаю, приставать не буду.
Я снова кивнула.
Поговорить на прощание.
Это что-то новенькое.
И очень-очень грустное.
Глава 12
Мы вышли из курилки и неспешно отправились по тёмным пустым коридорам университета. Так же медленно забрали верхнюю одежду из гардероба. Когда вышли из здания, вообще на крыльце остановились.
Снег по-прежнему падал, но завывающего ветра уже не было. Идеальная погода для свидания.
Которого у нас не было.
— Пойдём? — Давид кивнул на свой автомобиль.
— Пойдём, — подтвердила я.
В машине невыносимо сильно пахло им. Я закрыла глаза от нахлынувших воспоминаний.
Давид проследил, чтобы я пристегнулась, и уверенно выехал с практически пустой парковки.
— Куда мы едем? — осторожно спросила я.
Абсолютно не волновалась. Мне действительно было интересно.
— В одно место, — улыбнулся он, — мама туда часто меня возила.
И улыбка вдруг такая тёплая, нежная. Неожиданно для себя заулыбалась.
— А сейчас? Ездите туда?
— Нет, — резко ответил он, затем добавил, — мама умерла три года назад.
— Прости, — ахнула я.
— Ничего, ты не знала.
Так никто не знал.
Я в шоке уставилась на дорогу.
Давид был старше меня и всех одногруппников. Его отец, Алиев Григорий Афанасьевич, был первоклассным нейрохирургом. Всем казалось очевидным, что сын пошёл по стопам отца. Поэтому и пошёл в медицинский.
Казалось очевидным.
Но почему поступил не сразу после школы? И где он был три года? Просто искал себя? Он готовится к парам и знает материал, но почему делает это, будто ненавидит то, что делает? Характер такой?
Нет, тут что-то другое. Мама умерла три года назад. Последняя воля матери?
Я повернулась к парню. Он смотрел на меня, слегка улыбаясь.
— Лицо такое же, когда у тебя тысяча вопросов преподу. Спрашивай.
Я нахмурилась. Какое такое у меня лицо?
Открыла было рот, но всё равно осеклась.
— Всё в порядке. Правда. Спрашивай.
— Зачем ты поступил в медицинский? — осторожно начала я.
— Правильный вопрос, Ася, — он снова улыбнулся. — Я отвечу, а сначала скажи мне, какая у тебя в детстве была мечта? Была ли?
Мечта? Конечно, у меня была мечта.
— Всегда мечтала вылечить всех детей. Нереально, конечно. Но свой вклад внесу. Хочу стать неонатологом.
Он кивнул.
— То есть ты идёшь за ней? За мечтой?
— Да, — легко подтвердила я, — родители не очень хотели, чтобы я шла в медицинский. Но поняли и приняли мой выбор.
Давид снова кивнул.
— Идеально, да? Твои родители молодцы. А знаешь, кем я мечтал стать? — парень сделал паузу.
Мы уже выехали из центра, пробки закончились, и сейчас ехали куда-то в неизвестном для меня направлении. Я не волновалась ни капли.
Давид продолжил:
— Я всегда мечтал стать футболистом. И у меня получилось. До десяти лет я ходил на тренировки, мне пророчили пусть и не будущее Месси, но чего-то я бы точно добился. У меня не было особого выдающегося таланта, но опыт и упорство взяли бы своё, я уверен.
Давид притормозил и свернул направо. Дорога была освещённой и неожиданно повела нас вверх.
— Мать всегда меня поддерживала. Отец просто смотрел на мои успехи в футболе, посмеиваясь. Сначала я не понимал, а потом, когда начались репетиторы в десять лет, я всё понял. Хочешь увлекаться футболом? Пожалуйста. Но твою будущую профессию за тебя я уже давно выбрал.
Освещение дороги резко закончилось. Но темно не было из-за снега. А ещё из-за впереди открывавшего вида на город М. Чем ближе мы подъезжали, тем шире открывался мой рот в восхищении.
Да тут же весь город на ладони. И весь горит! И так близко!
Давид остановил машину и выключил зажигание. Повернулся, взял с заднего сидения большой бумажный свёрток и две бутылки воды. Протянул мне.
— Что это? — удивилась я, всё ещё находясь в приятном шоке от нашего места пребывания.
— Полезный перекус, Громова. Твой рацион оставляет желать лучшего.
Который раз Давид говорит про моё питание.
Признаю, я очень много ела не совсем полезной еды. А если быть честной, то я, в принципе, ела очень много любой еды. Вита как-то быстро смирилась с моими дурными пристрастиями, справедливо решив, что это не в её компетенции меня наставлять на путь истинный, потому что у меня свои мозги есть.
Моя мама божественно вкусно готовила домашние блюда. Не то, чтобы мне запрещали в детстве есть чипсы и шоколадки, но, оказавшись в большом городе, я очень сильно изменила маминой еде. Учёба и кое-кто были тому причиной. Но виновата в это всём была, конечно, только я.
Я развернула свёрток. Сэндвич из хлеба с помидором, базиликом, курицей и… моцареллой, скорее всего. Горсть сухофруктов, фруктовые чипсы и свежая черника.
— Что это? — ещё раз повторила я.
Давид только хмыкнул.
— Пойдём, там ветра вроде нет. Посмотришь. Замёрзнешь — сразу вернёмся.
Я взяла сэндвич и вышла из машины. Подошла поближе краю и охнула. Невероятная красота!
— Нравится? — оценив мою реакцию, спросил Давид.
— Конечно!
Он вытащил из багажника плед, раскинул его на капоте, присел сам и жестом пригласил сделать то же самое. Я повторила.
