нынешней ситуации это неуместно. К тому же вы со спутницей.
— Это не допрос, так что ничего крамольного не вижу. А моя спутница не против.
Злата поколебалась ещё несколько секунд, посмотрела на свою подругу, которая растерянно пожала плечами, но потом вложила тонкие пальцы в протянутую ладонь Бахурина и поднялась.
Демид провёл её в дальнюю часть танцевальной зоны залы, где толпились много людей, чтобы со стороны столиков их было не особо видно. Развернул, и мягко привлёк ближе. Девушка вздрогнула, когда ей на талию легла его ладонь, и отвела глаза, опустила их вниз, а потом стала смотреть ему куда‑то за плечо.
Играла фоновая инструментальная музыка, пары неспешно двигались, о чём‑то переговариваясь. Но Демид и Злата поначалу молчали. Ей нужно было справиться с участившимся сердцебиением, не дать ему понять, что её дыхание сбилось, а ему напомнить себе, что это всё работа, подавить реакцию тела на её запах.
— Сколько бокалов шампанского ты выпила?
— Я должна тебе отчитаться?
— У тебя расширены зрачки.
— Ты теперь и это будешь контролировать?
Бахурин почувствовал, как напряглась её ладонь в его руке, сжал чуть сильнее. А потом она сморгнула и чуть оступилась.
— Ты мне так ничего и не прислала. Муж просил тебя передать что‑то своему помощнику, Злата?
— Ты вроде бы сказал, что это не допрос, — Бахурин заметил, что Злата как‑то странно снова дрогнула веками. — Демид, я пойду, наверное, действительно выпила многовато шампанского.
— Сколько?
— Я правда пойду.
Но Бахурин её не отпустил, потому что дыхание молодой женщины вдруг потяжелело, и сама она тоже стала опираться на его плечо сильнее.
— Злата, тебе нехорошо?
— Я не знаю… Голова кружится и пить хочется. Я выпила не больше двух.
— Кто подавал?
— Я не… мне нужно в уборную.
Она слабела на глазах. Бахурин подхватил девушку за талию крепче и, стараясь не привлечь лишнего внимания, вывел в коридор, завёл за поворот, остановившись у лифта, где никого не было.
— Посмотри на меня, Злата, — аккуратно сдавил пальцами щёки и вынудил приподнять голову.
Она была явно не просто пьяна. Кожа побледнела, губы пересохли, это даже под помадой было видно, зрачки слишком расширены.
— Злата! Ты не взяла телефон, и я тебя потеряла… — к ним спешила из залы её подруга. — Что здесь происходит?
— Ей стало нехорошо, — Бахурин заметил в руках Артёмовой сотовый Златы, который она продемонстрировала, упомянув его. — Помоги ей прийти в себя.
Действуя отвлекающе, Бахурин помог Злате опереться на руку подруги, а сам параллельно другой рукой взял её телефон. Остался стоять под дверью женской уборной, пока Артёмова оказывала Злате помощь. Открыл раскладной золотистый телефон и пробежался по контактам, по последним вызовам. Просматривать галерею времени не было сейчас, и Демид просто вытащил из её телефона накопитель, вставил в свой телефон, скопировал все данные, а потом переставил обратно. Она не глупая, думаю, сфотографировала то, что просил передать муж. А он просил, в этом Демид не сомневался.
Да, к сожалению, честные методы работают не всегда. Особенно, когда на кону человеческие жизни. И жизнь Златы в том числе. Ведь не один Бахурин смог предположить, что Дембицкий мог спрятать важную информацию у жены. Конкуренты тоже могли догадаться. И, судя по состоянию Златы, охота уже началась. А значит, времени нет совсем.
Глава 8
Злата.
Я просыпаюсь от ощущения, будто голову раскалывают на мелкие кусочки. Боль настолько сильная, что челюсть разжать получается с трудом. Горло тоже болит. Помню, что рвало вчера. Что же за шампанское такое мне попалось? Неужели и другие гости отравились? Алкоголь перед мероприятиями такого уровня проходит тщательнейшую проверку. Я вроде бы тоже никаких лекарств не принимала, чтобы вызвать такую реакцию. Но мало ли, может, индивидуально так вышло.
Кое‑как сажусь на постели, аккуратно опускаю ступни на пол. Каждое движение отдаёт болью в голове и шее. Надо бы исключить этот напиток из своего употребления, раньше тоже было побаливала голова от него, но не так сильно, конечно.
Пошатываясь, доползаю до ванной, и меня снова рвёт. И только, кажется, после этого становится немного легче.
Почти вслепую шарю в коробке с лекарствами, достаю обезболивающее и глотаю сразу две таблетки, запивая водой прямо из‑под крана. Оседаю на прохладный пол, прикрываю глаза и просто сижу. Жду, когда начнёт действовать. Просто считаю секунды про себя.
Наверное, даже впадаю в дрёму какую‑то, но вздрагиваю, когда на корзине с бельём звенит эсэмэской телефон. Открываю глаза, пару раз моргаю, приспосабливая зрение к яркому свету ванной, и беру телефон.
«Как ты?»
От Артёмовой.
«Умираю от головной боли».
Лара шлёт плачущие смайлики, а потом спрашивает, может ли она приехать. Я отсылаю «ок» и захлопываю телефон. Пора привести себя в порядок.
Под душем так хорошо. Боль отпустила, оставив лишь какой‑то муторный фон, но в целом терпимо. Я включаю массажные струи в кабинке и подставляю спину. Боль притихла, но на её место приходят мысли.
Костя Оленин вчера вёл себя странно. Внимательно рассматривал те документы, что я передала ему по просьбе Глеба. Несколько раз переспросил, точно ли это всё, нет ли ещё чего‑то. Глеб ценит его за внимательное и скрупулёзное отношение к работе, но как по мне, он слишком тщеславен и высокомерен. И себе на уме.
На вечере вчера тоже нервничал, сначала предлагал не идти. Вроде бы как у реальных и возможных партнёров по бизнесу могут возникнуть сомнения в нашем единстве. Что пока Глеб в тюрьме, выходить в свет не стоит. Был довольно настойчив, и мне пришлось ему чётко пояснить, что так мы решили с Глебом — бизнес‑элита должна видеть, что хоть мы и столкнулись с трудностями, однако с арены не сошли и не собираемся.
А потом на приёме появился Бахурин. Был там с родителями и девушкой. Оказывается, отец его занимает приличную должность в органах, тоже вращается во влиятельных кругах. Но особого тепла между ними я не заметила.
А
