Ой, стыда ему не хватает. — А ты мой щит зубастый. Отлично я придумал, да? Одним выстрелом попаду сразу в два яблочка.
— Сейчас я одним ударом попаду тебе в… — Ой, как глазки-то забегали. Не боись, я ж не до такой степени неадекватная, чтобы парня бить, который в ответ меня может одним щелчком в лепешку превратить. — Неважно куда. Лучше объясни, стрелок ты недоделанный, меня зачем приплел? Я хоть и почудила немного, но так тебя не подставляла.
«Кхм-кхм», — за спиной демонстративно закашляло первое яблочко.
— А кто всему универу наплел, что я за ней бегаю? — не обращая внимания на помехи сзади, продолжает говорить Назар. — Кто? Долги надо возвращать, креветка.
«Кхм-кхм».
— Любань, прям за тобой кулер с водой стоит, прочисть горлышко, — поворачиваюсь к девушке, которая людям разговаривать мешает, и неодобрительно шикаю на нее. — Секунду потерпи. — А потом еще сильнее тяну вниз футболку, и парень бьется носом мне в лоб. — И ты из-за такой мелочи решил меня перед Сансой Старк подставить? Кстати, креветку я запомнила.
— Для тебя это, может быть, и мелочь, но у меня-то статус. Я не могу за кем-то бегать. Не положено.
Ой, какие мы важные. Не положено ему. Позер, блин.
— Слушай, с Любаней даже мать моя не связывается. Там бесполезно что-то объяснять и говорить, что мне легче с пятого этажа прыгнуть, чем с ней быть. А так как наши родители тесно общаются, никто не рискнет ее в лес вывезти и там оставить. Ты ж умная, соображай.
Нормально, да? Он ее послать не может, его мамка ее боится, а швырнуть в нее Полинкой — благое дело? Типа, пф-ф-ф, всего-то. Немцову не жалко, Немцову даже нужно. Эй, я тоже человек, между прочим.
— Она реально непробиваемая. И сейчас она нам точно не поверит, но хотя бы уйдет. А мне только это и нужно. Напомнить, как я твою популярность увеличил? Сейчас о тебе весь универ говорит.
Не стала уточнять, о какой популярности он там молвит, лишь молча показала ему большой палец. Мол, всё будет супер. Не дрейфь. Я в этом деле хомяка съела. Не волнуйся. Прикрою тебя спиной своей сильной. Но сама…
— Любань, он врет. И меня врать заставляет.
Что? Выкусил, Суханов? Не собираюсь я тут комедию ломать. И не надо меня глазами расстреливать. Сам же говорил, что я щит зубастый. Меня твои пульки не достанут.
— Зай, мы можем больше не скрываться. — Тут спорить надо, кто из них непробиваемый. — Народ! Все знают, что я за этой королевой бегаю? — громко горланит гад, внимание, к себе привлекая и тут же все сидящие начинают поддакивать.
«Вообще-то, ты сама эту ересь несла», — подсказывает мой внутренний голос.
Нести — одно, поддакивать — другое.
— Люб, ну, теперь-то поверила? Студенты врать не будут. Они не умеют. Так же, как и я.
Ага. Не умеют. Вот я не умею, если только чуть-чуть, но сейчас точно не буду. Тем более идти уже пора. Аркадьич там, наверно, рвет и мечет.
— Назарчик, пошутили, и хватит. — Любаня — само спокойствие. — Даже твоя мама в курсе, что тебе только я нужна.
— Так, зайцы вы мои ушастые. Сами здесь разбирайтесь, а мне идти надо. — И по-быстренькому к заветной полочке отбегаю, пока Суханов что-то другое не придумал. Беру книги и к спящему библиотекарю бреду. А уж когда собираюсь этот дурдом покинуть, напоследок решаю ляпнуть: — Любка, не ведись. Он, наверно, так специально говорил. Ну, чтобы ты приревновала. Любит тебя, жуть как любит.
Раз. Два. Три. И я уже по коридору бегу, еле успевая книжки на лету ловить. Ну и дела…
От преподавателя я, конечно, нагоняй получила, но так как он обоснованным был, спорить не стала, а молча села на свое место. Я, вообще, остаток занятия молчать старалась. Боялась. Правда боялась рот открыть. Знала, что стоит только начать, как меня сразу же прорвет, как старенькую плотину.
— О-фи-геть. Послала! Самого Суханова послала. А рыжая что там? — тараторит Анька, когда мы, отделавшись от Витамина, выходим из универа.
— Без понятия. Я книжки в руки, ноги вперед и бегом оттуда, пока леща не словила.
— Слушай, ну, могла бы и помочь человеку. Тем более не каждый день тебе предлагают сыграть любовь всей жизни такого… ну, ты поняла какого.
Я на месте застыла.
— Подруга дорогая, а не ты ли мне на днях говорила, что на фиг мне этот Суханов не нужен и чтоб я и думать о нем забыла? А? Кто песню пел? Считай, я тебя услышала и приняла правильное решение. Тем более я уверена, что, имея такую фантазию, парень сам разберется. Там вон библиотекарша сидела. Зуб даю, он потом всех заставил подтвердить, что только ее любит.
— Полин…
— Что, Полин? Я восемнадцать лет Полина. Знаю, сама накосячила, но в королевские игры играть не собираюсь. И вообще, давай не будем про этого крокодила разговаривать. Кстати, знаешь, как он меня обозвал?
Эй, чего она зависла-то?
Рукой возле лица ее помахала, а она не реагирует. Глаза вылупила и стоит с открытым ртом. Болезнь дурака и до нее дошла, что ли?
— Беркут! Беркут! Орел вызывает, как слышно? — Аллилуйя. На меня посмотрели. — Так тебе сказать, как меня этот крокодил назвал?
— Тигровой креветкой он тебя ласково назвал, — прямо над ухом басит мужской голос.
Приехали, блин.
Как так-то?
— Ань, он у меня за спиной? — Самой-то поворачиваться и проверять не хочется. Всё на шизофрению надеялась. Мало ли, вдруг показалось.
— Угу.
— И сейчас стоит? — Надежда решила остаться и не покидать меня. Кстати, где Любовь-то?
— Стоит, — это уже Суханов дает о себе знать.
— Ань, скажи, чтоб ушел.
— Что-то мне подсказывает, он не собирается уходить, — бормочет подруга.
— Согласен. Не могу уйти, пока не поделюсь… — Кхм-кхм. Чем он там делиться собрался? — Я ТАК СКУЧАЛ ПО ТЕБЕ, — орет он на весь город, заставляя меня подпрыгнуть на месте и развернуться. — НЕ МОГУ, ЛЮБЛЮ. БОЛЬШЕ ПИРОЖКОВ ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. ЗАЯ, Я…
— Замолчи! Замолчи! Замолчи! — Ужас. За что этот клоун свалился на мою голову? На нас все смотрят, но ему плевать. Как орал, так и продолжает орать: — Суханов, ты чего творишь? Какие к черту пирожки?
Жесть. Беда. Катастрофа.
— ДА, Я НЕ В ТВОЕМ ВКУСЕ. ПОНИМАЮ, ЧТО ДАЛЕКО ДО ИДЕАЛА, НО… — потом тихим голосом добавляет: — С картошкой пирожки. Лучше садись в машину, а то до утра здесь простоим. А я когда голодный, такие речи толкать могу. Уххх.
