делаешь? Раздражение будет! – деланно возмущается жена, а сама уже тянется к губам.
– Хорошо, – выдыхаю в любимые губы, укладывая ее на постель. – Может, ты и права. Мне страшно просто, Насть, – говорю честно, покрывая ее лицо быстрыми поцелуями.
Она жмется ко мне всем своим хрупким телом, забирается под футболку, поглаживая пальцами напряженную спину.
– Не могу без тебя, – это признание потонуло в глубоком нежном поцелуе, лишая нас сна на долгую темную ночь.
А утром я распахнул глаза в пустой постели. Плотно сжав зубы, проглотил непрошенный ком, застрявший в горле. Опять чертов сон заставил болезненно сжаться сердце! Сел, спустив ноги на прохладный пол. На несколько секунд закрыл руками лицо, просто чтобы успокоиться. Досчитал до десяти и резко поднялся. Подошел к окну, с приятным лязгом раздвигая плотные шторы. Мне отчего-то нравится этот звук еще с детства. Есть в нем какой-то уют, нечто домашнее, теплое. Через стекло утреннее солнце добродушно протянуло свои лучи в комнату, отогревая израненную одинокую душу.
Наверное, поэтому… Да просто чтобы не сойти с ума, я завел собаку. Не чувствуешь себя одиноким и постоянно фоновый шум. Просто, чтобы не свихнуться. А так пришел в вольер, почесал за ухом умное животное. Оно к тебе ластится, понимая, что ты от него хочешь, что он тебе нужен гораздо больше, чем ты ему. Становится легче.
Не позволяя себе хандрить, потянулся, подняв руки высоко вверх. Спина хрустнула, напоминая о том, сколько мы с ней всего вынесли, на себе перетаскали. Выпрямившись, поправил трусы и отправился умываться, отгоняя навеянную ночным видением тоску.
В просторной кухне сделал себе огромную кружку кофе.
Не понимаю, как можно пить его чашками? Мало же! Глоток сделал и нет ничего. А тут есть чем наслаждаться. Гордо глянул на поллитрового монстра, подаренного друзьями пару лет назад на какой-то праздник. Накинув ветровку, вышел во двор, чтобы скромно позавтракать на свежем воздухе. Но обязательно какой-то скотине нужно испоганить мое утро.
Телефонный звонок неприятно резанул уши, спугнув птицу, сидящую на дереве рядом с деревянной беседкой.
– Сергей Васильевич, доброе утро, – хорошо поставленный голос зазвучал в трубке.
– Было добрым, – лениво отхлебываю еще горячий бодрящий напиток.
– У меня для вас есть работа. Нам бы встретиться, – говорит неизвестный, но я жопой чую, что кто-то из своих.
– Завтра в девять утра у меня в офисе, – отвечаю непонятному абоненту.
– Мне нужно сегодня, – гнет он свою линию.
– У меня выходной. Я за городом. Все завтра…
– Я пришлю машину, – настаивает мужчина, не дав мне договорить.
Видимо, и правда что-то очень важное. Я сдаюсь.
– Своя есть. Спасибо. Как буду в городе, перезвоню на этот номер. Не возьмете трубку, я вернусь сюда, и ищите других людей, которые согласятся вам помочь.
– Мне нужны именно Вы, Сергей Васильевич, – продолжает наседать мой собеседник.
– Тогда ждите звонка, – сбрасываю вызов, машинально запоминая четыре последние цифры номера звонившего. – Вот же… Сволочи, – недовольно ворчу, сворачивая такие шикарные посиделки с самим собой. – В кои-то веки взял выходной. Нет же, все равно достали.
Бросив кружку с недопитым кофе в раковину, решил, что я вполне могу вымыть ее, когда вернусь. Стоя перед шкафом, задумался: одеться как положено или как удобно? Решил, что раз у меня выходной, то хотя бы тут можно не заморачиваться. Выбор пал на удобные и функциональные камуфляжные штаны цвета «хаки» и черную футболку, обтянувшую натренированный годами торс.
Распихал по карманам бумажник, ключи от тачки и прочую нужную мелочь, у входа влез в черные кроссовки, решив, что высокие берцы будут перебором. Взял с вешалки куртку, запер дом и пошел в гараж выгонять машинку на прогулку. Совсем непрезентабельный, но зато проходящий везде, где только можно, необычного красно-коричневого цвета внедорожник завелся с полпинка, радуя довольным урчанием.
Мелочи. Ведь вся жизнь состоит именно из них. Я был идиотом, не замечая всего этого. Сейчас лишь это, и груда воспоминаний, приходящих каждую ночь, напоминают, что я еще не мертв. Вот и славно!
Помотав головой, вновь натянул на рожу улыбку и тронулся с места, чтобы снова спасти чью-то задницу.
Въехав в шумный город, быстро переместился в другой ряд, чтобы привычно уйти во дворы и объехать вечные пробки на этом участке. В одном из таких дворников заскочил в магазин, купив четыре полных пакета продуктов: овощи, крупы, мука, сахар, масло и ещё много всякого.
– Какой мужчина, – рассчитывая меня на кассе, вздыхает полноватая улыбчивая продавщица.
– Обыкновенный, – пожимаю плечами, прикладывая карту к терминалу.
– Да нет, Сергей, – смеётся она. – Вы динозавр. В смысле, редкий, вымирающий вид.
– Ну спасибо, – подмигнул ей, придерживая белую дверь ногой.
Закинул все на заднее сидение и через полминуты припарковался у старенького пошарпанного подъезда. Привычно поднялся на последний этаж панельной пятиэтажки. Залез в щиток, достал ключ и два раза повернул в замочной скважине до щелчка.
– Кто там? – услышал голос хозяйки квартиры.
Прошёл в комнату и улыбнулся, увидев старенькую, совсем седую женщину с длинной косой, перекинутой через плечо.
– Серёженька, – она мне улыбнулась.
– Матрена Тимофеевна, как вы тут?
Женщина только махнула рукой.
– Да что мне будет? Лучше ты расскажи, что у тебя нового? – Она положила свои сухонькие ладошки поверх моих. – Сердце не успокоилось, да, мой мальчик?
– Оно никогда не успокоится. Я вам продукты привёз, – перевёл тему разговора. – Покажите, куда разложить. Я могу уехать, – предчувствую пятой точкой. – Буду спокоен, зная, что вы тут не голодаете.
– Я столько не ем, сколько ты мне привозишь, – смеётся старушка, шаркая ногами в сторону кухни. – Ну вот куда опять? – Всплеснула она руками, глядя на пакеты.
– Говорю же, уеду я скорее всего. А вы знаете, какие у меня бывают командировки. Может, и вовсе не вернусь…
За последние слова выхватил полотенцем по пояснице.
– Ишь, моду взял, смерти искать! Не пришло твоё время!
Меня ещё костлявая не прибрала к сыночку-то моему, к Гришеньке, – её голос дрогнул.
Оторвавшись от пакетов, подошёл и осторожно обнял эту добрую женщину.
– А ты наперед собрался, – тихо ворчит она. – Знаю, что тяжело тебе, Сережа. Но ты должен держаться. Ради них, – вздыхает старушка.
Матрена Тимофеевна – мать моего коллеги и сослуживца.
Он погиб под пулями в том самом бою, что лишил меня сна до конца жизни. Здесь у него из родных только восьмидесятилетняя мать, у которой никого и ничего больше не осталось. Бросить её без поддержки я просто не имел права и вот теперь регулярно привожу продукты, лекарства, даю денег на хороших врачей. Если не сам, то присылаю кого-то из своих парней. Но все же стараюсь бывать тут лично.
Тогда
