— Тут даже озеро есть. Смотрите, а вон загон с Оленями. И оленята! — блестит на меня глазами. — Их можно погладить? Какие они хорошенькие…
Мой желудок требовательно сжимается внутри, требуя еды.
— Мы потом на это все посмотрим. И даже всех погладим. А сейчас пойдем, — я беру ее за руку и веду в сторону срубного дома.
Гостей в ресторане немного. Делаю вывод, что все умные люди остались в городе. Только меня поперло хрен знает куда. Радует одно — девчонке реально нравится.
Мы сидим за столиком у окна. В камине напротив потрескивают дрова. Подвывает ветер. За окном пейзаж, как в Швейцарии. Сама атмосфера располагает к доверительной беседе.
— Аня, расскажи мне немного о себе.
— Что именно вас интересует? — спрашивает с аппетитом уплетая свой, толи поздний завтрак, толи ранний обед.
— К примеру, кто твои родители?
Девушка отпивает со стакана глоток воды и несколько секунд молча смотрит на меня. Ее юношеский задор явно испаряется после моего вопроса. А улыбка стирается с лица.
Больная тема?
— Мой родной папа умер, когда я была еще маленькой. Поэтому меня воспитывал отчим. Он мэр небольшого городка на севере. У мамы салон красоты. Есть еще бабушка. Она совсем старенькая и живет вместе с ними, — она отставляет тарелку и откладывает вилку в сторону.
— Удивила.
Мне теперь совсем непонятно становится. На кой она хватается за любую работу, имея такие перспективы в жизни.
— Видите. Не только вы умеете удивлять. Думали, что я слаще морковки ничего в жизни не ела?
Теперь ясно откуда у нее столько дерзости.
— Что ж ты северная мажорка, в уборщицы тогда пошла? — спрашиваю и внимательно смотрю на ее реакцию.
— В горничные, — она гордо расправляет плечи и откидываете на спинку высокого кресла. — На то были свои причины.
— Плохие отношения с семьей? — меня осеняет догадкой.
— Я бы сказала — натянутые.
— Что так?
— Вы хотите поговорить, про мои семейные узы? — я слышу раздражение в ее голосе.
— Да я вообще о тебе хочу поговорить. О твоем отношении к жизни. О планах на будущее.
— У меня простое отношение к жизни. В нашем мире все не так уж и сложно. Если, конечно, самому не усложнять. Все возможно, если ты чего-то действительно хочешь. А планы на будущее у меня простые. Жить. Работать. Путешествовать. Любить.
— Есть кого любить?
Чувствую как во мне просыпается ревность.
— Почему вас это интересует? — отвечает вопросом на вопрос, хитрая.
— Да так. Просто, к слову, пришлось.
— Я не буду отвечать, — она опускает свой взгляд и нервно перекладывает столовые приборы.
— Почему?
— Не хочу, — поднимает свои глаза и смотрит в упор на меня.
— Извините, что отвлекаю, — к нам подходит администратор ресторана. Но дело срочное. По области штормовое предупреждение. Видимость практически нулевая. И дороги совсем замело.
— Приехали! — рявкаю.
— Все чем могу помочь, так это предложить остановится в одном из наших шале. Пока дороги не расчистят, и ситуация с погодой не улучшится.
Тут же замечаю растеряный взгляд своей спутницы. Она видимо тоже не ожидала такого поворота событий.
— Ладно, — тяжело вздыхаю. — Все равно выбора у нас особо нет.
Соглашаюсь и понимаю, что сам себя сейчас загоняю в угол.
— Я все. Ванна свободна, — говорит Анна, кутаясь в белый халат и шаркает в гостиничных тапочках в сторону спальни.
А я вот не всё. Я ой, как не всё. Тяжко мне придется.
— Егор Владимирович… — подает голос из спальни.
— Что-о-о? — вдыхаю, пытаясь усмирить свои разыгравшиеся инстинкты.
— Вам не придется спать в одеже. Тут в шкафу есть комплект постельного белья и второе одеяло.
— Я рад, — придаю голосу жесткости. — Я сейчас в душ. А ты положи все на диван. И постарайся лечь спать, до того, как я отуда выйду.
Аня выходит из спальни с охапкой белья в руках.
— Вот, — девушка наклоняется передо мной оттопыривая свою… кхм… попу.
Надеюсь, что она это не специально. Да нет. Конечно, не специально. Это я старый извращенец, каждый ее жест воспринимаю как вызов.
Спустя несколько минут все же нахожу в себе силы отправится в душ. При входе в ванную слева на полотенцесушитель вижу постиранное женское нижнее белье. Мне достаточно просто посмотреть на черное кружево, чтобы меня скрутило окончательно. А от осознания, что где-то рядом находится молоденькая самочка, да еще и без белья, у меня просто темнеет в глазах.
В душе специально зависаю как можно дольше. Пытаюсь усмирить свои животные порывы холодной водой. Тело чертовски ноет. Ну мне же не шестнадцать, что б помогать самому себе. Тем более, при практически голой бабе рядом. Разрываю пакетик с одноразовым шампунем и намыливаю. Желание просто давит на мозги! Это становится невыносимо! Ничего не могу с этим поделать… и прикрыв глаза представляю Аню… Млять! Дожился, Громов! Мое тело потряхивает будто от полученного удара током. Ненавижу себя! И ее. Даже не понимаю кого больше.
Выхожу из ванной — тишина. Мой диван разложен и заправлен постельным. Ловлю себя на мысли о том, что это первая женщина, не включая мать, которая позаботилась обо мне абсолютно безвозмездно. Беру лежащую на столе пачку с сигаретами и достаю оттуда одну. Открываю электронную почту и проверяю прилетевшие письма. Затем просматриваю прогноз погоды на завтра. Тушу сигарету и устало падаю на диван. Закрываю глаза и…
И слышу тихое: Егор Владимирович, вы спите?
Зараза малолетняя!
— Нет, блин! Газету читаю! — с закрытыми глазами раздраженно отвечаю я. — Тебе чего?
— Я просто уснуть не могу… — слышу ее тихие шаги и скрип паркета.
— Ты предлагаешь мне спеть тебе колыбельную? — я понимаю, что в одних боксерах, а у меня тут пугливая девчонка, поэтому тяну одеяло и накрываюсь им по пояс.
— Нет. Что вы?! Я просто чай себе сделаю. Ничего страшного, если я свет включу?
— Страшно! — цыкаю я.
Всыпшка яркого света больно режет по глазам, и я зажмуриваюсь еще сильней.
— Ой, какие у вас шрамы страшные, — я открываю глаза и вижу над собой склонившуюся девушку. — Расскажите откуда? — она любопытно таращи на меня свои глазищи.
Хорошо, что прикрыться успел.
— Аня, иди уже, делай себе чай! — рявкаю и положив руку под голову разворачиваюсь к ней задницей.
— Вы будете? — слышу, как она набирает в чайник воду.
— Нет, — мой пульс заметно учащается, разгоняя по венам адреналин.
— Так, расскажите откуда шрамы? — льется вода в чашку.
— Что-то тебя к ночи на откровения потянуло, — я разворачиваюсь к ней и ловлю себя на мысли о том, какая она красивая и беззащитная сейчас. — Если ты расскажешь, почему с семьей плохие отношения.
— Тогда вы первый, — я смотрю на то, как она отодвигает стул и садится за стол.
— Ну, хорошо, — выдыхаю. Будет тебе сказка на ночь. — Много лет назад, когда мне было столько, сколько тебе сейчас и я только вернулся из армии. Я познакомился с девушкой. Она была меня старше лет на пять и уже в разводе. У нее был ребенок. Даже не помню кто именно. Мальчик или девочка. Я его никогда не видел.
— Мои родители тоже развелись, когда я совсем маленькой была. А потом папа умер, — она берет чашку в руки.
— Не перебивай, — произношу максимально строго.
— Извините, — Аня виновато опускает глаза.
— Так вот, меня накрыло по уши, а у нее был другой. Более перспективный чем я. Старше. Ему не нравился мой интерес, к его, как он считал, женщине. И как-то раз, ночью он с друзьями подкараулил меня. Их было семеро, а я один. У меня КМС по боксу, но я же не Рембо. Я сразу понял, что все вместе они сделают из меня кусок мяса. Потому достал свой раскладной нож и ударил первым того, кто кинулся в мою.
— Дальше, — я слышу тревогу в ее голосе и понимаю, что надо заканчивать свой душещипательный рассказ.
— Дальше, как ты понимаешь в СИЗО не самые лучшие условия и не самые старательные врачи. Меня резали и шили, как умели. Поэтому шрамы такие страшные. Но я же не кисейная барышня, чтобы страдать поэтому поводу.
