перестала. Просто с отцом мне всегда было… комфортнее.
Вот как… комфортнее. Вроде бы ничего криминального в словах дочери не было, однако сейчас я смотрела на всё не через призму любящей матери, готовой на всё, а через призму человека, которого смертельно обидели.
Это ведь я сидела ночами рядом, когда они с Лизкой болели. Я предвосхищала их желания. Пойти в магазин и не купить дочкам вкусненького? Абсурд. А Малинин даже и не задумывался о подобном. Часто приходил за полночь, просто заглядывал в спальни к дочкам и отправлялся спать сам. Все заботы лежали на моих плечах и всех всё устраивало. А оказалось, с папой Наде всё это время было комфортнее.
- Где вы будете жить, ты знаешь? - спросила у дочери. - Что там за квартира? Лия тоже там обитает? Или у них с твоим отцом гостевой брак?
Я невесело хмыкнула, а Надя посмотрела на меня волчонком.
- Лия живёт отдельно. У папы двухкомнатная квартира, он так сказал. Мы будем жить там вдвоём.
Я прикрыла глаза и мысленно приказала себе собраться. О том, что сейчас слушаю про параллельную жизнь мужа, поразмыслю потом.
- Значит, у вас уже всё решено, - сказала я скорее себе, чем Наде.
На что дочь закивала.
- Решено. А сейчас я пойду собирать вещи. И мам… я тебя люблю, правда. Но так будет для меня лучше, поверь.
После чего она, вскочив со стула, почти что сбежала из кухни, демонстрируя тем самым, насколько тягостно ей было находиться рядом со мной.
Что ж… это было моей новой реальностью и в ней мне и придётся существовать дальше.
Первым делом я взялась за обед для Малинки. Совсем скоро она должна была прийти из школы, потом дочь нужно было отвезти на занятия спортом. Я как раз варила бульон для быстрого супа-выручайки, когда мне на телефон пришло сообщение от Алики:
«Готова побыть провожатой для Лизы, вечером упадём у тебя и обсудим адвоката. Как Надя?».
Я невольно улыбнулась, прочитав послание тёти. Сама как раз размышляла, что будет, если оставить дом в распоряжение Корнилова и Нади и, быстро покормив Малинку, уехать с ней на занятия акробатикой. Пришла к выводу, что мне бы хотелось поговорить с Вадимом. Выяснить, что он думает о сложившейся ситуации.
Я не раз видела искреннее восхищение собою со стороны Корнилова. Что и говорить, оно мне льстило. Вадим не позволял себе каких-то двусмысленных намёков или шуточек, за которыми можно было спрятать лукавый подвох. Он просто открыто и без экивоков мог похвалить меня и сказать, что Мише досталась самая лучшая жена на свете. А сейчас я невольно задавалась вопросом - не передумал ли Корнилов? Не считал ли, что теперь Малинин отхватил себе супер-приз в виде своей модельки?
- Мам… А ты не видела свитер мой… ну такой, с кошками? - спросила Надя, заходя на кухню.
Она спрашивала это совершенно спокойным тоном, как если бы мы с ней обсуждали поход в кафе вечером. Я решила играть по правилам дочери.
- Кажется, он в стирке, - отозвалась так же хладнокровно, как прозвучал вопрос дочери. - Но бросить его в машинку я ещё не успела. Забери - папа постирает.
Убедившись, что курица почти готова, я бросила в кастрюльку горсть промытого булгура. Вся семья обычно с удовольствием уминала такой простой суп, к которому я после добавляла немного припущенных овощей и зелень. Так странно было сейчас вспоминать о том, что мне обычно было весьма не по себе, когда обед состоял из таких супов, как будто в тот момент не додавала родным чего-то важного.
- Ладно, - мрачно ответила Надя и ушла.
«Она как раз собирает вещи и уезжает с Михаилом», - напечатала я в ответ.
«Твою мать!» - тут же пришло сообщение от Алики.
Пока я быстро нарезала лук-порей и шинковала морковь, тётя написала ещё пару посланий:
«Хочешь, я с ней поговорю?»
«Нет! У меня это в голове не укладывается!»
Поставив овощи пассероваться, я взяла телефон и решительно ответила:
«Не нужно с ней говорить. Она взрослая, пусть сама решает. А вот если поможешь с Малинкой, буду век благодарна».
«Жди через полтора часа», - напечатала Алика и я снова выдохнула с облегчением.
Хорошо, что на моей стороне всё же были верные и надёжные люди.
Когда в дверь позвонили, я уже приготовила суп и ждала Лизку, которая должна была вернуться домой в ближайшие пятнадцать минут. Я не представляла, как отреагирует Малинка на то, что Надя бежала следом за Мишей с тонущего корабля нашей семьи. Но знала, что младшая дочь в любом случае станет переживать - хоть покажет это, хоть нет.
- Я открою! - крикнула в сторону Надиной комнаты, за дверью которой происходила возня - видимо, дочь планировала забрать с собой едва ли не всё имеющееся барахло.
Надя не ответила и я, выйдя в прихожую, распахнула дверь квартиры, после чего замерла. Ожидала увидеть Корнилова, но на меня смотрел вовсе не он. Похоже, старшая дочь утаивала от меня своего поклонника, то ли из её класса, то ли из параллельного. Ибо черты лица парня, стоящего на пороге, были мне знакомы, но вот так сразу припомнить, как его зовут, я не могла.
- Вы, наверное, к Наде, - сказала я, отступая в сторону. - Она сейчас собирает вещи.
Знакомый незнакомец улыбнулся. В его тёмно-серых глазах полыхали задорные нотки. Зайдя, он убрал непослушные светлые волосы, заведя прядь за ухо, и сказал:
- Я Ян. Корнилов. Папа попросил помочь перетащить какие-то вещи.
Пока в голове моей вихрем проносились воспоминания о светловолосом юноше, которого я видела в последний раз лет десять назад, Ян зашёл и, стащив кроссовки, ошарашил:
- А я вас помню. Вы и сейчас такая же красивая, как в тот раз, когда мы виделись накануне моего отъезда.
Невольно я поймала себя на том, что мои щёки опалил румянец. Отмахнулась, ответила чуть нервно:
- Красивая, скажешь тоже.
Сейчас, без капли косметики и в простой домашней одежде, я почувствовала себя особенно уязвимой и беззащитной.
- Надя, помощь подоспела! - крикнула дочери, и старшая тут же высунулась из комнаты.
Недовольно зыркнула сначала на меня, потом на Яна. На лице её появилось сначала чуть удивлённое, затем - удовлетворённое выражение. Я испытала неуместное раздражение, когда Корнилов улыбнулся Наде и поздоровался, не удержавшись от шутки:
