— Ну и когда ты собиралась рассказать мне?
Да чтоб его!
В порыве эмоций разворачиваюсь и взрываюсь:
— Что рассказать-то, Кость? Свыше не отчитываются перед нами!
Он усмехается, качая головой. Взгляд от дороги не отрывает.
— Ну, судя по тому, как ты тащила меня к машине при виде босса, рассказать есть что.
Мои брови взлетают вверх, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза и не взвыть от абсурда.
— Ты сейчас серьезно? — Голос взлетает на пару октав, и я еще сильнее разворачиваюсь к нему, не скованная в движениях из-за отсутствия ремня безопасности. К черту! Сейчас мне не до этих пустяков! — Что вообще за глупые претензии? Я хоть раз давала тебе повод усомниться во мне? Хоть раз?! — Выплюнув глухую усмешку, он сжимает челюсти, а мое дыхание ломается от внутренней дрожи. Несправедлив он со мной! — Не давала! И тебе прекрасно известно об этом, милый! Чего не могу сказать о тебе! — Последние слова рассыпаются дрожью. Нервы на пределе, мне хочется ударить Костю, но вместо этого я раздраженно вскидываю руки и падаю на сиденье, продолжая возмущаться, пока смотрю вперед: — Начальство его мое новое не устроило! Какой кошмар! Может, ты лучше расскажешь мне о девке, на сиськах которой недавно лежал? — снова смотрю на Костю в надежде, что застала его врасплох, вот только хрен мне. Ни единой эмоции. Разве что длинные пальцы на руле сжимаются крепче. Но я не намерена останавливаться. — Чего молчишь? Хорошо попарился с пацанами? Или мне напомнить, как она сидела у тебя на коленях, а твоя рука была у нее под майкой? М? — Он молчит, полностью сосредоточенный на дороге, а продолжить мне мешает ком в горле, с каждой секундой он предательски быстро увеличивается, поэтому я прячу помутневший взгляд на своих нервно цепляющихся друг за друга пальцах. Вот чего он молчит? — Ты мог хотя бы позаботиться о том, чтобы я не увидела те фото, — выходит как-то жалко и горько. Но я ничего не могу с собой поделать. Мне обидно.
Шмыгнув носом, поднимаю голову и отворачиваюсь к приоткрытому окну, желая, чтобы вечерний ветер избавил меня от слез. И от горечи, скопившейся в горле.
— А если бы ты чаще интересовался моей жизнью, возможно, знал бы, что Петр Семёнович получил «отставку», которая стала для всех сотрудников шоком. — Немного тише добавляю: — Особенно для меня.
И снова тишина. Только сердце мое бьется чаще и громче. Как сошедший с ума метроном. Вот как так можно? Я ему душу выворачиваю, а он игнорирует тот факт, что причинил мне боль. Неужели и правда думал, не узнаю? Некоторые мужчины будто трудные дети, которые совершили плохой поступок и молчат до победного. Еще и ведут себя как ни в чем не бывало. А когда на них накричишь, то тут же закрываются в себе. Ни прости. Ни извини. Ничего. За мгновение чужими становятся. А тебе надо-то всего ничего: пару слов о том, что тебя услышали, и о том, как сожалеют о своих поступках. Вот только Костя давно не ребенок. И молчит он лишь потому, что неправ и смелости признаться в этом не хватает. Трус.
— Домой отвези меня, пожалуйста, — шепотом.
— Аль…
— Не надо, Кость, — перебиваю холодно, — время, когда я ждала от тебя ответы, прошло. Больше говорить я не хочу. Отвези меня домой.
Боковым зрением вижу, как он заносит руку, а затем вздрагиваю от громкого удара по рулю.
— Ну вот что ты хочешь от меня услышать? — рявкает он, отчего внутри все сжимается. — Чтобы я извинился, как щенок, которого ткнули мордой в дерьмо? Сама знаешь, я не стану. Не тогда, когда от меня чего-то ждут. Извинюсь, когда посчитаю нужным. — Молчи. Молчи, Аля. — Ты вот вечно лезешь со своей нетерпеливой бабской хуйней. Лишь бы мозг вынести! Может, я вез тебя в паб, чтобы все объяснить и извиниться по-нормальному, но теперь ни хера не хочется!
Я зажмуриваюсь от слов, что бьют меня наотмашь. А после выдавливаю сквозь зубы:
— Так и отвези меня домой! И вали к той, перед которой не нужно извиняться! Я не позволю так поступать с собой! — Открываю полные слез глаза и срываюсь на крик: — Не позволю!
Но следующие слова застревают в горле, потому что машина резко дергается в сторону. Секунда, и я понимаю причину. Белый «мустанг», который за считаные секунды обгоняет еще три машины.
А через мгновение и мы срываемся следом, выходя на обгон.
Страх парализует все тело, и мне не сразу удается посмотреть на Костю, который переключает коробку передач и снова выжимает педаль газа.
— Что ты делаешь? — Сердце подпрыгивает к горлу и мешает говорить. — Костя, прекрати!
— Сейчас преподам урок твоему начальству и отвезу тебя домой.
Глава 13
— Костик, прекрати! — кричу я. — Это не смешно! Остановись!
Но вместо этого парень давит по газам, пытаясь догнать бампер белого «мустанга».
Мое сердце сжимается и болезненно переворачивается.
— Для чего ты это делаешь?
Завгородний хохочет, резко уходя на встречную полосу, чтобы обойти еще несколько машин, а затем пересекается со мной взглядом, позволяя увидеть в его глазах темноту, похожую на настоящий шторм. И мне тут же хочется выбраться из-под их прицела. А лучше из машины. Он пугает меня. Очень пугает…
— Расслабься, малыш, — как-то едко звучит его голос. — Тебе понравится. Мы просто развлечемся с твоим новым боссом.
— Мне не нравится, — шепчу дрожащим голосом. — Останови машину. — Прикрываю глаза и медленно сглатываю. — Пожалуйста, останови…
Только Костик больше меня не слышит, а возможность говорить с каждой секундой глушит паника, разгорающаяся под моей кожей. Рот открывается и закрывается, пока я в ужасе наблюдаю за происходящим. Все выходит из-под контроля.
Скорость достигает опасных пределов, точно так же, как и мое сердцебиение. Дыхание то и дело перехватывает, а пальцы пульсируют от боли, так сильно я вцепилась ими в сиденье. Сигналы машин, которые мы совершенно бездумно обгоняем, оглушают и кружат голову. Мне страшно. Горячие слезы обжигают горло, нос и глаза, грозя вот-вот вырваться на свободу. Еще один резкий маневр, и мы едва не врезаемся в ограждение под мой истошный вопль. Однако Костик выруливает и в этот момент задевает машину Айдарова. Зажмуриваюсь от скрежета металла. Паника еще хлеще впивается в мои нервные окончания и вспарывает их напрочь. И снова мы на встречке. Страх острыми зубьями вонзается в мое горло и перекрывает доступ к кислороду. Мелькающие перед глазами кадры сливаются в одно размытое пятно. Я даже не понимаю, в какой момент салон заполняют визг тормозов и грозные маты Кости, а затем мое тело дергается в сторону, и я ударяюсь виском о стекло. Но, наверное, это к лучшему, потому что страшные скрежещущие звуки стихают, а ужасающие картины исчезают. Вместе с моей болью…
В какой-то момент мои глаза открывают силой и ослепляют чем-то. Будто… будто кто-то светит фонариком. И после этого желанное спокойствие постепенно исчезает, его нарушают десятки голосов, которые я начинаю слышать. Проклятье… Что происходит?
Шум суматохи набирает обороты. Становится таким громким, что мне хочется поморщиться. А когда я пытаюсь поднять голову, то тут же падаю обратно, шипя от тупой боли и ощущая опоясывающую пульсацию в области лба.
Не пойму, в чем дело. Но очень хочется разобраться в этом. Жизненные силы каким-то чудом дают о себе знать, только на этот раз я действую осторожнее.
Не спешу.
Секунда, две, три… и мне удается приоткрыть сначала один глаз, затем второй. Требуется еще несколько секунд, чтобы странная заторможенность прекратила доминировать надо мной. А затем я чувствую, как гримаса искажает мое лицо, когда пытаюсь прислушаться к происходящему, глядя в потолок и не сразу понимая, что нахожусь в машине скорой помощи.
— Как вы себя чувствуете?
Внезапно надо мной появляется лицо девушки, что внимательно изучает меня.
— Говорить можете?
Киваю. После чего произношу едва слышно:
— Что… — моргаю, — что произошло?
Тяжело сглатываю и наблюдаю за быстрыми манипуляциями медработника, она что-то убирает в большой оранжевый чемодан.
