Как проиграть в любви - Сара Ней

— Ты даже не спросил, как она это восприняла, — напоминаю я ему. — Даже не спросил, как все прошло.

Диего садится на скамейку, вытирает полотенцем пот с шеи и со лба, чтобы уделить мне все свое внимание — внимание, которого я не хочу.

— Как она это восприняла?

— Нормально. — Я сделал паузу. — На самом деле, я думаю, что ей было плевать, если быть честным.

— Заткнись, нахрен.

Я смеюсь.

— Я говорю серьезно, чувак. Зачем мне врать?

— Потому что ты мудак.

— Ага, мудак, которого ты попросил об одолжении.

Остальная часть группы внимательно слушает.

— Но… я не понимаю. Почему ей было наплевать?

— Может, ты ей на самом деле не нравишься. — Я пожимаю плечами, собираясь сделать еще одну попытку. — Почти уверен, что она сама собиралась тебя бросить. Ты просто опередил ее.

— Заткнись. — Его смех фальшивый, а улыбка вынужденная.

— Совершенно серьезно.

— Откуда, черт возьми, тебе знать?

— Потому что в машине по дороге домой мы почти не говорили о тебе. Все, что она сделала, это назвала меня засранцем, спросила, что заставило такого парня, как я, ввязаться в это. Ни слезинки не пролила, друг мой.

Я опустил ту часть, где сказал Райан, что он сделал ей одолжение, и та не выглядела расстроенной из-за того, что ее бросили. Она выглядела слишком разумной для нарочитой театральности.

Разумная.

Ответственная.

Возможно, он мог бы взять ее домой к своей маме, если бы дал ей больше шансов. Какая-то часть меня подозревает, что ни одна женщина никогда не сможет привлечь внимание Диего…

Парень просто еще не признался себе в этом.

Райан

«Ты приходишь мне в голову по четвергам. Обычно в это время я выношу мусор».

— Райан Уинтерс в сообщении, которое так и не отправила Диего

— Как поживает моя малышка?

Голос мамы на другом конце линии вызывает улыбку на моем лице, как это происходит каждый раз, если только я не в беде — чего почти никогда не случается.

Я слышу что-то на заднем плане, что подозрительно похоже на сковороду, которую ставят на плиту.

— Вы только что поужинали?

— Да.

— Что ели?

— Яичницу. Знаю, что это скучно, но у нас с папой у обоих были поздние заседания, и мне не хотелось готовить что-то еще. Мы остановились на завтраке на ужин.

Ох. Если бы она сказала, что у них было жаркое или цыпленок кордон блю, я бы, возможно, позавидовала и испытала FOMO⁴. И давайте не будем забывать о том факте, что они с папой разошлись, но все еще живут под одной крышей, как если бы я все еще была ребенком, и они не хотели разрушать пузырь, который создали для меня.

— Что у тебя было на ужин, милая?

— Я ела на работе. Кайл сделал мне бургер и картошку фри.

— Напомни мне еще раз — должна ли ты платить за еду, когда на работе?

— Нет, если я работаю. Только если обедаю с друзьями или что-то в этом роде.

— Хм, — издает она хмыкающий звук. — Это здорово.

Мама не в восторге от того, что я работаю официанткой; она бы предпочла, чтобы я работала в кампусе на факультете психологии или естественных наук, или подала заявление на должность помощника учителя, или хотя бы на что-то академическое. Как бы родители ни поддерживали меня во всем, что я делаю, всегда остается ощущение, что я могла бы сделать лучше, могла бы бросить себе больший вызов.

Маме также не нравится, что я специализируюсь на массовых коммуникациях, но опять же: она меня поддерживает. Это в ее ДНК — быть принимающей, пока это не противозаконно.

— Как там Диего? — Она всегда спрашивает о новостях.

— Ну… — Я делаю паузу. — У меня есть новости.

— О? — Я представляю, как мама поднимает брови от моего предварительного объявления. — Что за новости?

— Мы больше не будем встречаться.

— Правда?

Она не настаивает, просто ждет, пока я расскажу ей подробности, которые, как она знает, скоро появятся.

— Он разорвал отношения.

— Почему?

— Ладно, технически он заплатил кому-то, чтобы разорвать отношения.

На другом конце линии тишина, пока мама решает, что сказать дальше.

Я избавляю ее от этой проблемы.

— Диего заплатил товарищу по команде пятьдесят баксов, чтобы он порвал со мной, а тот устроил мне засаду возле работы.

— Ты сейчас шутишь? Райан Симона Уинтерс, это несмешная шутка. Это ужасно.

«Да ни хрена себе, Шерлок», — хочется ответить мне, но она ненавидит любые ругательства, особенно от меня.

— Я бы хотела, чтобы это была шутка, потому что это было чертовски неловко.

Она переходит в режим психотерапевта.

— Что ты почувствовала?

Разозлилась. Это заставило меня почувствовать себя взбешенной.

— Сначала я была шокирована, потому что парень, который порвал со мной, был совершенно незнакомым, но в основном я почувствовала облегчение. Потому что это было неизбежно и, как сказал Даллас, Диего оказал мне услугу.

— Кто такой Даллас?

— Парень, который порвал со мной вместо Диего.

— Ах. И ты знаешь, что он при этом почувствовал?

— Думаю, он почувствовал себя богаче на пятьдесят долларов.

— Райан, кто этот парень?

— Ты его не знаешь.

— Но ты сказала, что он товарищ Диего по команде. Он тоже играет в футбол?

Я закатываю глаза, радуясь, что она меня не видит.

— Да, мама.

— Мне жаль, что это случилось с тобой.

Она знает, какими были эти недолговечные отношения; мама спрашивала о них каждый раз, когда звонила, поэтому не секрет, что им не хватало привязанности и общения.

— Все происходит не просто так, милая.

— Я знаю.

Но все равно, это отстой, потому что я пыталась попробовать завязать отношения, и если парни моего возраста такие, то они тоже отстой.

— Отношения работают только тогда, когда два человека готовы приложить усилия, и я не думаю, что кто-то из вас действительно хотел, чтобы это сработало.

Это правда.

— И ты упоминала о недостатке близости…

Да, упоминала. Я не вдавалась в подробности, потому что было не так много деталей, которыми можно было бы поделиться, но дала ей несколько крупиц информации, и она знала, что мы почти не целовались.

— Сосредоточься на своих занятиях, — продолжает она. — Некоторые молодые джентльмены в этом возрасте еще не знают, чего они хотят или кто они такие.

— В основном я просто думаю, что нам не хватало химии.

— Это тоже, да, — дипломатично соглашается она.

— И сексуального влечения.

— Райан…

Она