— Не смейте!
— Почему?
— Я еду на Кони-Айленд.
— В такой ливень?
— Не отменяйте концерт. Вспомните о кассовом сборе.
Прежде чем ответить, Твид решил посовещаться с Доджем. До Зигги донесся его недоуменный голос:
— В этот ливень он собирается искать ее на Кони-Айленде!
— Он окончательно выжил из ума. С этим психом нечего разговаривать, — отозвался Додж.
— Почему вы надеетесь найти ее там? — спросил Твид у Зигги.
— Вы обещали меня слушаться? Так вот, ничего не предпринимайте, пока я снова не позвоню.
Зигги повесил трубку, вылетел из кабины и пулей метнулся к выходу, но на полпути замер.
— Какой прогноз на сегодня?
Хозяин не нашелся, что ответить.
— Погода! — Зигги указал на небо.
— Дождь, — выдавил хозяин. — К концу дня, вечером прояснение.
Зигги бегом покинул магазин, запрыгнул в машину, хлопнул дверцей и помчался.
Небо так нахмурилось, что ему пришлось включить фары. Ближе к пляжу машину стало болтать от ветра. Дождь так заливал ветровое стекло, что «дворники» не справлялись с потоками. Он покатил по безлюдной Серф-авеню. Все лавки работали, но покупателей не было видно. Он нашел ту самую, ведущую к пляжу улицу, на которой останавливался, когда привозил сюда Сиам. Дождь превратился в тропический ливень. Уткнувшись бампером в деревянный шлагбаум, которым заканчивалась улица, Зигги распахнул дверцу, чтобы сориентироваться.
Его сразу ослепил дождь. За несколько секунд, потребовавшихся ему для того, чтобы понять, что вокруг нет ни души, он вымок до нитки. Нырнул в машину, нашарил блокнот и прикрыл им голову, как зонтом. Блокнот сразу намок и обвис. Он швырнул его на сиденье и поднял воротник пиджака.
Под настилом прижималась к бетонному цоколю продрогшая собака. Сырой песок издавал сильный запах мочи. Зигги, морщась, забрался под настил. На пляже он не увидел ничего, кроме ровных рядов мусорных корзин. Океан был скрыт от него влажным туманом. Впечатление было такое, будто пляж упирается не в океан, а непосредственно в низкое небо.
Зигги постучал одним ботинком о другой, чтобы сбить песок, и поспешил обратно в машину. Там он налег грудью на руль и застыл. Потом, захлопнув дверцу, чтобы не мокнуть без толку, уронил руки на колени. Пальцы скрючились, как клешни. Он принялся нервно похлопывать себя по коленкам. Зигги хотел разразиться проклятиями, однако упадок сил был таким сокрушительным, что его не хватило даже на это.
Где же ее искать? Он выехал из тупика, но вместо того, чтобы убраться восвояси, заехал на тротуар и стал медленно взбираться по деревянному пандусу, ведущему на настил. Доски опасно прогибались под тяжелым «кадиллаком». С настила он увидел сначала ненастное небо, а потом щит с гигантским словом «ЗАПРЕЩЕНО», под которым убористым текстом перечислялись многочисленные «нельзя», касающиеся поведения на настиле и на самом пляже.
Зигги медленно ехал вдоль ограждения, негодуя на «дворники», которые то вообще лишали его видимости, то, задержавшись, открывали вид на пустой пляж. Заметив на пляже забытый кем-то зонтик, он остановил машину и вышел. Дождь хлестал ему в лицо. Он накрыл голову полой пиджака. Добравшись до зонтика, раскрыл его. Зонтик оказался наполовину оборванным, однако хоть как-то защищал от потопа.
Низкие тучи ветер нагонял с суши. Зигги зашагал по настилу, озирая пляж. Он тщетно прошел несколько кварталов, потом двинулся в обратном направлении, миновал свой автомобиль, но не остановился. Дождь тем временем стал ослабевать, в небе появились просветы. Зигги в полном отчаянии возвратился к машине.
Он оглядел напоследок тоскливый пляж и окончательно убедился, что приехал сюда напрасно. Его прощальный взгляд скользнул по лисице, свернувшейся на песке. Бедный зверек! Он сунул зонтик в урну и сел за руль. Стоп! Откуда на Кони-Айленде лисица? Он снова побежал по мокрым доскам, а потом по ступенькам на пляж. Несколько раз оскальзывался и с трудом удерживался на ногах. Бежать по мокрому песку было мучительно трудно. Свернувшаяся фигурка действительно походила издали на лисицу. Намокший мех неопрятно топорщился. Зигги провел ладонью по меху, впитавшему, казалось, тонны дождевой воды, и стал искать голову, надавливая то тут, то там. Из-под шубы показался край больничной сорочки.
Отогнув хлюпающий меховой воротник, он обнаружил под ним залепленное песком лицо Сиам. Под дождем песок стал оплывать, делая ее лицо безжизненным и уродливым. Зигги прикусил губу, упрекая себя за то, что так грубо потревожил ее сон. Снова закрыв воротником лицо спящей, он опустился на колени, сгреб в охапку тело, тонущее в мокром меху, и побрел по песку, опасно пошатываясь. Неувереннее всего он чувствовал себя на скользких ступеньках и останавливался на каждой, чтобы перевести дух.
По пути он приговаривал полным любви и отчаяния, срывающимся голосом:
— Все кончено, Сиам. Я отвезу тебя домой. Тебе нужен хороший уход. Никто больше не заставит тебя поступать вопреки твоей воле.
Из-под шубы высунулась бледная рука. Отогнув край воротника, она сказала, пряча лицо:
— Не распускай нюни, Зигги. Я буду петь.
— Всем умолкнуть! — крикнул помощник режиссера, стоявший рядом с Твидом.
Закулисное пространство располагалось под открытым небом, если не считать защищенного полосатым брезентовым козырьком клочка за оркестровой эстрадой. Роль гардеробной выполнял длинный трейлер.
Под козырьком сидел Твид, изъявивший желание обратиться к персоналу с речью. Никто не помнил, когда он в последний раз проявлял такую заинтересованность в происходящем.
— Генеральная репетиция отменяется, — объявил он.
Персонал издал дружный крик изумления.
— Но Сиам Майами обязательно выступит.
Радостный отклик работников заставил Твида улыбнуться. Он энергично махнул рукой, призывая всех браться за дело, и занял позицию между трейлером и выходом на сцену. Отсюда ему было видно любого, наведывавшегося за кулисы с поля или со служебной стоянки. Скучать не приходилось. Курьеры, подручные, агенты по связи с прессой, бухгалтеры, звукооператоры, поставщики, частные охранники, полицейские, пожарные, аранжировщики — все подходили к нему за информацией или за советом, а иногда за тем и за другим. Твид отсылал всех продолжать работу, удостоив короткой беседы. Он направлял в спокойное русло панику, неизменно царящую за кулисами перед концертом. Правда, на сей раз все знали, что Сиам давно уже должна была появиться, но ее все не было. Ее отсутствие добавляло напряжения, с которым Твид был уже не в силах сладить.
