— Я оплатила эту операцию, — заявила Мэри.
— Хотите, я буду с вами совершенно откровенен, леди? — снисходительно промолвил Джонни. — Когда вы позвонили мне и спросили, как вы можете помочь мне убрать со сцены Кристу и Лайзу, вся операция была уже спланирована. Я позволил вам вообразить, будто вы играете в этом деле первую скрипку, потому что в тот момент меня это устраивало. Но затеял все это представление я. Все организовали я и мои друзья. И когда я говорю «друзья», то употребляю это слово весьма неточно. У тех, кого я имею в виду, друзей не бывает, если вы понимаете, о чем. У них бывают враги… и эти враги боятся их, очень боятся, Мэри. Я тоже боюсь. И вам следует бояться. Понятно? — Но я заплатила деньги!
— Я собирался заплатить эти деньги сам. Все дело было уже запущено. И в самый последний момент появляетесь вы, размахивая своей чековой книжкой. Я просто разрешил вам финансировать меня. Я просто позволил вам тоже рискнуть. Поделился с вами возможностью отомстить, можно и так сказать. Если бы вы не позвонили мне вовсе, капкан все равно был бы установлен. Я говорю вам все это, чтобы вы сознавали, что ваша роль была косвенной. Так что теперь, когда дело сорвалось, не шумите на меня. Черт возьми, ведь именно вы нанимали Кристу и Лайзу! Это вы дали им понюхать большие деньги. Вы хотели прилюдно платить им, а тайно их уничтожить — руками моими и моих друзей. Англичане называют это охотиться с собаками и одновременно убегать с зайцем. Такое до добра не доводит, Мэри. Чем больше я думаю об этом, тем меньше мне это нравится. Особенно теперь, когда все взлетело на воздух.
— Они больше на меня не работают. Я прикрыла все дело, а теперь намерена душить их судебными исками.
— Хорошо. Вот это хорошо. Это то, что нужно. А я в благодарность буду молчать о нашей маленькой сделке. Но деньги ваши пропали. Придется вам экономить на домашнем хозяйстве. Уволить четвертого лакея. Ха-ха! Надо не терять чувство юмора!
Мэри нажала кнопку окончания разговора, вычеркнув Росетти из своей жизни. Теперь ей все было ясно, но приятнее от этого не стало… скорее даже наоборот. Проблема заключалась в том, что никто никогда не понимал, как она действует. С того момента, когда она впервые положила глаз на Роба Сэнда, Мэри знала, что он должен принадлежать ей, — просто потому, что она его хочет. Она шутила по этому поводу. Она даже позволяла другим посмеиваться над этим, и это ее устраивало, так как служило дымовой завесой, за которой она могла действовать. На пути к цели ей встречались тупики и препятствия, и почти каждый раз они обретали облик двух женщин — Кристы и Лайзы. Жизнь для Мэри всегда была неправдоподобно простой. Она получала все, что хотела. Конечно, у нее были и другие задачи, помимо Роба. Она хотела сделать духи «Майами» самыми популярными в Америке, а это означало, что надо нанять Лайзу для рекламной кампании. С точки зрения дальнейшего развития событий это оказалось для Мэри катастрофой номер один. И, кроме того, она недооценивала Роба. Она надеялась вытащить его из неизвестности и поставить под огни рампы славы, а потом пожинать плоды его благодарности. Но это дало совсем противоположный эффект. Его честность и достоинство, именно те качества, которые притягивали ее, оказались прививкой против пьянящей лихорадки успеха. Он не ощутил благодарности к Мэри. Он не захотел денег, которые она предлагала ему в отчаянной попытке заполучить его тело как прелюдию его любви. Все полетело к черту, оставив одни только тупики. Она позвонила Росетти, зная, что враги твоих врагов — твои лучшие друзья. Они согласились, что их интересы совпадают. Они тайно встретились в Нью-Йорке, и он изложил ей свой план подставить Кристу с наркотиками. Он солгал ей, сказав, будто у него есть проблемы с организацией этого предприятия и он не может достать деньги для приобретения необходимого количества наркотиков. На самом же деле, как теперь выясняется, весь план был уже в работе, а Мэри ухватилась за возможность финансировать все мероприятие. Деньги у нее всегда были легкими, так что она дала ему всю сумму наличными и стала ждать, когда Кристу изымут из обращения. Когда наставница Роба, его героиня и мечта, исчезнет и будет опорочена, в душе его останется вакуум, и Мэри намеревалась заполнить его собой. Без Кристы, державшей все дело в своих руках, рекламная кампания «Майами» и тщеславная Лайза Родригес увянут. И Роб никогда не сможет упрекнуть Мэри за то, что она отказалась от кампании, которая рухнула главным образом из-за криминальных делишек Кристы.
Однако Криста в порядке. Роб отверг невиданное финансовое предложение Мэри, она подверглась унижению… и, самое ужасное, не получила того, что хотела. Ну что ж, теперь она снесет все здание. Криста, Лайза и — увы! — Роб будут уничтожены. Она уже покончила с их настоящим, а с этого момента вся ее финансовая мощь станет работать на уничтожение их будущего. Мэри ранена, но она в безопасности. Ее роль в заговоре Росетти останется тайной. Кем бы ни был Джонни, он не дурак. Он не будет рекламировать свое участие в провалившемся заговоре и по той же причине унесет с собой в могилу и ее секрет.
И Мэри поехала дальше в сторону материка, прочь от Майами-Бич. Пришла пора возвращаться в Нью-Йорк, в штаб своей империи. Там она займется планом финансовой и личной мести. Это все, что осталось от ее мечты владеть телом и душой прекрасного юноши.
При мысли о нем на глазах у Мэри выступили слезы.
— О Роб, — пробормотала она, — почему ты не захотел того, чего хотят все на свете, — стать богатым.
— Лиз, будь душечкой, принеси нам из кафе «Ньюз» что-нибудь на завтрак. Возьми на шесть человек. Роб и Лайза будут здесь с минуты на минуту. Побольше французских булочек и масла. Спасибо.
Секретарша поспешно повиновалась. Ее торопливость была вызвана не только исполнительностью. Быть третьим в помещении, где находятся двое влюбленных, одинокой девушке всегда больно.
Питер вложил свою руку в руку Кристы. Выглядел он неважно. Целый день допросов в аэропорту Майами дал себя знать. Бессонная ночь в спальне Кристы на острове Стар сказывалась тоже. Питер чувствовал себя выжатым, как лимон, после занятий любовью. Мозг казался клубком сладких сентиментальных чувств, а усталое тело гудело. Они снова помирились. Уже в который раз. И Питер Стайн начинал понимать, что прожить всю жизнь, катаясь на этих «американских горках», в конце концов не так уж плохо.
— Я измучена, — сказала Криста. Между тем она вовсе не выглядела измученной. Она сияла, как полная луна на безоблачном небосводе, как прекрасный ангел, который показал ему небеса. Она погладила руку Питера. — Я подозреваю, что вся наша совместная жизнь будет несколько утомительной. Ты так не думаешь?
