"Я знаю, что я поступила неправильно, но я говорю то, что знаю, чтобы защитить других девушек от заблуждений и подкупа, как подкупили меня злые мужчины".
Пиф Фентон сказал, что, согласно его информации, газета заплатила Джоан Торт две тысячи долларов за статью с ее признаниями. Это было значительно больше, чем обычная рыночная цена за такой материал. Александр поднял телефонную трубку и попросил Пауля Крейснора. Но его не было в кабинете. Тогда он позвонил Паулю домой, но и там не отвечали. Он попросил мисс Пирс звонить Паулю каждые три минуты. Затем Александр позвонил по внутреннему телефону Вилли и Стефану Рейли и рассказал им, что произошло. Он попросил их обоих прийти к нему в кабинет, и когда Вилли пришел сразу после Стефана, он сказал:
— Это ваш друг, Александр, ваш друг подложил нам свинью. Надо немедленно выгнать его, разорвать всякую связь и пригласить копов, чтобы принять соответствующие меры.
— Прежде чем мы сделаем что-нибудь, я хочу услышать, что скажет сам Пауль, — сказал Александр.
— Ну что он может сказать. Конечно, будет все отрицать. Но я сделал запрос, и это правда, что он встречался с ней, и правда, что она работала на нас в нескольких картинах. Этого достаточно, чтобы нас распять. Какая разница, что он скажет!
— Давайте не терять чувства меры по этому поводу, — сказал Александр. — Из всего этого самое обидное для нас, что он предложил ей 500 долларов. Это намек, что его могут обвинить в сводничестве; используя свое положение в студии, он приглашал девушек. Значит, все, что произошло на вечеринке, они объяснят не как спонтанный, добровольный акт участвующих в нем девушек, а как акт, организованный за деньги. Если это правда, то для нас это ужасный удар.
— А вы сомневаетесь, что это правда? — возмутился Вилли.
— До сих пор у нас есть только слова этой девушки, приведенные в газете, которая заинтересована, чтобы опорочить нашу студию.
— А если окажется, что это правда? Что тогда вы предлагаете? — спросил Вилли.
— Не знаю. А как вы на это смотрите, Стефан?
Стефан подумал немного. Он был озабочен. Потом сказал:
— Вы не должны занимать позицию карателей и решать, что делать. Вы не можете решать, как должен жить другой человек.
— Я знаю это, Стефан, но знание не избавляет меня от необходимости что-то делать.
— Полагаю, что вы можете сказать, что частная жизнь одного из ваших служащих вас не касается.
— Его не касается! — вспылил Вилли. — Нас не касается, не наше дело! Простите меня, но вы не знаете, что вы говорите! Президента Соединенных Штатов касается, а мы не должны…
— В принципе я с вами согласен, — сказал Александр Стефану, — но судя по тому, как развивается ситуация, у нас нет выхода, мы не можем не встревать в это. Моральные установки сейчас предмет обсуждения общественности.
— Если он хочет заниматься такими вещами, — сказал Вилли, — то не может он не соображать. Есть же у него хоть капля благоразумия? На вечеринке Джеймса Нельсона! Такими штучками он мог вывести из строя весь Голливуд!
— Что касается Пауля, то он не благоразумен, — тихо сказал Стефан.
— Я знаю, черт подери! Что вы предлагаете мне делать? — спросил Александр.
— Не хотел бы я быть в вашей шкуре — быть вынужденным решать, — сказал Стефан.
— О, ну что вы, в самом деле, Стефан! — раздраженно сказал Александр. — Не отстраняйтесь, черт возьми, он так же и ваш друг.
— Александр, вы способны принимать такие решения, а я нет. Простите, но с этим вы зашли в тупик.
Было уже за полночь, когда Пауль получил одну из записок, оставленных для него в различных местах, где он часто бывает. По телефону, в разговоре с Александром его голос звучал весело и слегка приподнято. Он согласился вернуться к себе на квартиру и ждать там Александра.
— Глядя на вашу физиономию, — сказал Пауль беспечно, как только Александр вошел, снял пальто и бросил его на диван, — я почувствовал себя на лекции.
— Лекция! — угрюмо воскликнул Александр. — Это чуть посерьезнее!
— Ой, что вы, отец, — сказал Пауль издевательски умоляюще. — Я уверен, что вы сами гуляли с девочками, когда были в моем возрасте.
— Вы трезвый?
— Вы собираетесь вести такого рода беседы, не так ли? Послушайте, Александр, меня не беспокоит, что какие-то газетные писаки говорят обо мне. Я не так уж дорожу своей репутацией.
— Дело не в вашей репутации, Пауль, это убытки студии.
— О, дорогой! — сказал Пауль. — Доброе имя… и все это… Кажется, я зашел слишком далеко и могу потерять семью. Я подставил студию. Что вы предлагаете сделать? Отлучить меня, лишить доверия?
— Я хочу, чтобы вы не дурачились, Пауль. Это серьезно. Я хочу узнать от вас, эта история — правда?
— Меня допрашивают, не так ли? — прямо спросил Пауль.
— Это бросает на нас тень. Получается, что вы использовали свое профессиональное положение и стали сводником, подбивая девушек на развратные действия.
— Ну, во-первых, дайте мне сказать. Я думаю, ваше положение, Александр, позволяет об этом знать, — я никогда не испытывал каких-либо существенных затруднений в поисках девушек "для развратных действий" или называйте это как вам нравится. Даже до того, как я был удостоен чести работать в этой великой студии под вашим руководством.
— Не в этом дело, Пауль. Вы работаете на нас сейчас, и, поскольку вы сотрудник студии, ваши действия отражаются на нас. Я хотел бы получить ответ на мой вопрос, Пауль.
Лицо Пауля стало напряженным.
— Минутку, — сказал он, — я собираюсь очень рассердиться. Я не позволю никому, даже вам, Александр, вторгаться в мою квартиру и подвергать меня допросу о вещах, которые касаются только меня, и больше никого.
— Я считал, что веду себя вежливо, Пауль.
— А я не считаю, что я должен давать вам какие-либо объяснения, Александр. То, что я делаю, касается меня одного.
— Не вполне.
— Вполне, черт вас возьми! Вы меня очень рассердили. Я не отвечаю ни перед кем, и особенно перед вами, за мою частную жизнь.
— Может быть, вы должны будете ответить копам.
— Что-о-о?
— Сводничество — это преступление.
— Боже всемогущий! Теперь я сводник!
— Я не сказал, что вы сводник. Я говорю о создавшемся впечатлении. И так как вы отказываетесь отвечать…
— Я пытаюсь владеть собой, Александр. Во всяком случае, вы мой очень старый друг, чтобы я вышвырнул вас отсюда, когда вы начали допрашивать меня в этом духе. Ладно, я дам вам ответ на ваш наглый и оскорбительный вопрос. Да, я взял Джоан Торт на вечеринку. И в том состоянии, которое называется "накалом момента", подбил ее на то, что она сделала, хотя она не очень нуждалась в моем подбадривании. Я не платил ей и не предлагал ей денег.
