Я ушёл ещё до того, как все проснулись. Объезжал третье кольцо стен. Потом смотрел на хлипкие укрепления второго. Теперь оно больше напоминало высокую крепостную стену, но лишь издалека. Вблизи виднелись прорехи в кладке, зубчатые парапеты ещё не доделали, к некоторым бойницам пока было никак не добраться, кроме как через неустойчивые строительные леса. Ругаться на кого-то смысла не было. Да и злиться тоже. Такие сооружения не возводятся за пару месяцев. Наш город строился десятилетиями, так что всё это, сделанное за мизерный срок в несколько недель, уже можно было вписывать в фантастические достижения строителей и конструкторов. У нас, конечно, не было такого уязвимого места, как удерживающая огромное водохранилище плотина. Но и шансы на победу в открытом противостоянии тоже совсем не радовали. Лучшая стратегия — заставить врага засесть в долгую осаду, изматывать их краткими налётами и отрезать их снабжение провиантом. Автомобили вполне позволяли бы перебрасывать небольшие штурмовые группы. Сеть связи дала бы возможность координировать их и быстро реагировать в изменчивой обстановке. Современные пушки помогли бы разобраться с врагами эффективнее любых мечей и ножей. Но всё это было бы возможно, если бы обновлённая стена выдержала натиск сотен бойцов. Если бы все наши воины научились стрелять из автоматов хотя бы в половину так же хорошо, как Небесные. Я надеялся, что у нас будет больше времени. Мы все на это надеялись.
Собрание Военного Совета было назначено на полдень. Я засел в своём кабинете и до сих пор понятия не имел, что буду говорить. Объявлять мобилизацию? Рано. Немного выждать? Опасно. Предали ли нас Небесные? Чёрт его знает. Что с горцами? А ничего. Мой мыслительный поток, хаотично скачущий от одного вопроса к другому, прервал торопливый стук в дверь. Не дождавшись ответного «войдите», бледный дежурный ворвался внутрь. Дрожащими руками сунул мне в руки бумажный свёрток.
— Это привезли караульные… Нашли у ворот… Я не открыл, чтобы убедиться, что там всё в порядке, но надеюсь, что там всё в порядке…
— Я разберусь, — устало бросил я в ответ. Дежурный исчез так же стремительно, как появился.
На какое-то мгновение мне стало действительно страшно заглядывать внутрь. Шершавая бумага рвалась и шуршала, пока я её разворачивал. Замер, вглядываясь в прядь тёмных кучерявых волос, перевязанную жёлтой лентой. Такой же лентой перевязали свёрнутое трубочкой послание. Сердце будто бы подскочило к горлу, когда я раскручивал листок.
«Сдавайся. Или следующим будет её труп. И труп её матери. У тебя не больше недели, пока три тысячи моих солдат не прибудут под ваши стены. Тогда просить пощады будет уже поздно».
Внизу значилась подпись «Король Роан, Командующий армией новой Коалиции, предводитель и слуга Второго Рассвета». Чернильная резная печатка со знаком Ледяного Клана не оставляла вопросов об авторе. Пальцы внезапно ослабли. Свёрток и всё его содержимое выскользнули из рук. Я смотрел всё на те же буквы на деревянном полу кабинета. Кажется, не дышал.
Если и могло случиться что-то хуже, мне оно было неведомо.
— Эй, что ты тут делаешь? Там тебя уже все ждут, — словно откуда-то издалека донёсся голос Эвелин. Я перевёл на неё взгляд, который никак не мог сфокусировать. Воительница взглянула на пол: — Что случилось? Что это?
Она быстро подошла, присела, хватая послание. Жадно вчиталась в текст.
— Я знал, что это случится, но всё равно был не готов, — ответил я. — Идём. Захвати это с собой.
Я быстро зашагал по коридору, чтобы не выхватить из рук Эвелин бумажку и не разорвать её на мелкие клочки. Слышал за собой её поспешные шаги. Она молчала — и за это я был безумно ей благодарен. Командиры, заждавшись меня, уже сами ожесточённо о чём-то спорили в главном зале, но постепенно затихли при виде нас с Эвелин. Получив от меня согласный кивок, она вышла в самый центр и зачитала всем сообщение от Роана. Показала трофейную прядь волос моей дочери. В звенящей тишине заняла своё место среди остальных.
— Что же это творится-то? — тихо пробормотала Индра. Все зашевелились.
— Мы не должны вестись на эти провокации!
— Три тысячи воинов? Враньё чистой воды!
— Но это мог быть ребёнок кого угодно из нас!
— И что мы должны делать? Сдаться?
— Биться!
— Против трёх тысяч?
— Да это же ложь!
— А если нет?!..
Я слушал все эти споры с пугающей отстранённостью. Не знаю, на что я рассчитывал, когда во всё это лез. Понимал теперь только, что ожидать иное было бы странно. Матушка давно предупреждала, что почти все мои предшественники закончили плохо. С чего я решил, что стану счастливым исключением?
Когда я поднялся со своего места, все перевели взгляды на меня. Постепенно замолкли. Ждали, что я скажу, что хочу сдать город. Или что хочу биться. Обе стороны готовили аргументы против. Слова уже почти рвались из них бурным потоком.
— Господа. В этой непростой ситуации мне очевиден конфликт интересов, — почему-то слова давались непривычно легко. — Что бы я ни решил, я буду не объективен.
— Здесь никто не может быть объективен, — возразил Линкольн.
— Я не смогу думать только об интересах Клана. Буду думать о своих собственных. Для вас, может, это допустимо. Но не для Главы Совета. Тем более не сейчас.
— Ты к чему это? — осторожно уточнил Артигас.
Я ещё раз оглядел зал. Я не хотел выбирать. И не хотел потом жить с последствиями своего выбора.
— Благодарю за оказанное мне доверие. Но я подаю в отставку.
Быстрым шагом я вышел из зала, пока никто не успел возразить. Поспешно закрыл за собой дверь, боясь передумать. За миг лишился права командовать, но получил нечто намного более важное — свободу. Привилегию решать не за Клан, а за себя.
Когда игра неизбежно определяла игроков, можно было просто отказаться играть.
========== Глава 27. Кларк ==========
— Погоди-погоди, — Мёрфи нахмурился, скрестив руки на груди. — Я хочу убедиться, что всё правильно понял. Его отец — это поехавший на власти диктатор?
— Ага, — кивнула я.
— А его девушка — это символ революции, главной целью которой является свержение режима его отца?
— Именно так.
— И теперь мы должны разрулить эту семейную драму, потому что иначе мы застряли тут навечно? А если не сможем, «Ковчег» будет захвачен из-за того, что отец Уэллса решил, что Протокол должен быть навсегда уничтожен? — быстро проговорил он. Мы с Аароном кратко переглянулись и кивнули. Мёрфи развёл руками: — Мы точно не попали в какую-то тупую книжку? Я даже не могу выбрать, какая часть этой фантасмагории кажется мне самой безумной. А я, знаете ли, уже дохрена дерьма повидал.
— Дохрена? Ты-то? — привычно огрызнулась Рэйвен. А потом посмотрела на горца: — А ты что? Есть ли у тебя хоть что-то кроме туманных обещаний, что ты нас не предашь, когда всё будет по-твоему? Что ты в самом деле предоставишь вакцину от этого гадского вируса для прибывших со станции? — От пронизывающего до костей взгляда Рейес Аарон поморщился. — Понятно. Мы снова в дерьме. Никогда такого не было, и вот опять.
— Мне больше интересно, как ты себе всё это представляешь, — снова встрял в разговор Джон. — Типа мы врываемся на вашу вечеринку и такие: «Эй, парни, как насчёт небольшого переворота»? Так, ты думаешь, это работает?
— Приятно знать, что ты считаешь меня дебилом, — злобно глянул на Мёрфи горец.
— Если что, я тоже голосую за отправку Джона на какую-то смертельную миссию, — усмехнулась Рэйвен.
— Что ты ей такого сделал?
— О-о-ой, чёрт, с чего бы начать-то?
— Ваша ругань достала, — устало выдохнул Монти. Вопросительно взглянул на Уоллеса: — Неужели твой отец не в курсе того, что ты с нами общаешься?
— В курсе, конечно. Но он, как и Мёрфи, считает меня дебилом. Возможно, он не так уж не прав, кто ещё мог бы решиться пойти на поверхность ради девчонки? А я вот смог. Так что он уверен, что я даже думать не стану о чём-то неправильном, пока она у него. И прежний я бы действительно не посмел, но пока все тут сидели в теплоте и комфорте, я был в плену у землян. И у меня было целых полгода, чтобы многое переосмыслить.
