– Склонен согласиться.
Ливи взяла его под руку.
– Тогда идем, Торп. Я заплачу за твой обед.
Они нашли шумную забегаловку, где было много народу, и втиснулись за угловой стол. Торп поглядел на длинную очередь у прилавка. Пахло жареным мясом.
– Очень романтично. Обожаю атмосферу свидания.
– Вовсе это не свидание, – напомнила ему Ливи, выскальзывая из пальто. – Я проверяю на практике одну теорию. И, пожалуйста, поосторожнее, не испорть опыт.
– Испортить? – Торп бросил на нее простодушный взгляд. – Каким это образом?
Она только посмотрела на него прищурившись.
Они сделали заказ. Ливи откинулась на спинку стула и огляделась, впитывая в себя атмосферу места. У прилавка двое мужчин горячо спорили о бегах. Постепенно звук голосов заглушил шипение жарящегося мяса. Именно в таком кабачке ей хотелось побывать, когда она подростком приезжала в Лондон.
Торп молча смотрел на нее. Удивительно, с каким интересом она разглядывает присутствующих. На лице больше не было легкой печали, туманившей его, когда он встретил ее на улице. О чем она тогда думала? Или о ком? Он еще очень многого о ней не знает. «И, – подумал он, – пройдет немало времени, прежде чем она мне обо всем расскажет».
– И что же ты видишь?
– Лондон, и куда более реальный, чем можно видеть, когда ходишь от памятника к памятнику.
– И, похоже, тебе нравится то, что ты видишь.
– Хорошо бы нам не надо было улетать завтра утром. Я бы провела здесь еще денек-другой.
– И что бы ты стала делать?
Ливи пожала плечами:
– О, я бы ходила повсюду и смотрела на всех встречных. Проехалась бы на двухэтажном автобусе. Ела бы жареную рыбу и чипсы из газетного кулька.
– Завернула бы в Ковент-Гарден?
– В Ковент-Гарден я бывала. Я бы скорее поехала в доки.
Торп засмеялся и поднял бокал с пивом.
– А ты имеешь представление о лондонских доках, Оливия?
– Нет, а что?
– Я бы тебе не советовал. По крайней мере – одной.
– Ты опять забыл, что я репортер, – с укором произнесла она.
– А лондонские докеры этого даже не заметят, будь уверена, – сухо ответил он.
– Ладно. – Она откинулась на спинку стула. – Да мы все равно завтра улетаем.
– Так какие у тебя планы дома?
– Отмечусь в студии и просплю весь остаток уик-энда.
– А когда ты в последний раз видела Вашингтон? – спросил он, когда перед ними поставили жареные свиные отбивные.
– О чем ты это? Я вижу Вашингтон ежедневно.
– Я говорю о развлечениях. – Торп взял вилку. – Ты когда-нибудь ездила по округу Колумбия в качестве туриста?
Ливи хмуро резала ножом отбивную.
– Ну, наверное…
– А в зоопарке была?
– Разумеется, я делала оттуда репортаж.
Она остановилась и взглянула на Торпа. Он усмехнулся.
– Ну ладно, к чему ты клонишь?
– К тому, что ты не умеешь отдыхать.
Ливи удивилась:
– А сейчас я что делаю?
– У меня нет времени как следует показать тебе Лондон, – вставил Торп, – так, может, мне показать тебе Вашингтон?
Сигнал опасности сработал мгновенно. Ливи неторопливо разрезала мясо, подыскивая ответ.
– Не думаю.
Торп улыбнулся:
– Почему же?
– Я не хочу, чтобы у тебя появились всякие идеи на мой счет.
– Что еще за идеи? – спросил он простодушно. Взглянув на ее руки, он вспомнил легкое прикосновение ее пальцев к своему лицу, когда ее целовал.
– Послушай. – Ливи старалась тщательно подбирать слова. – Я не могу сказать, что твоя компания меня совершенно не устраивает, но…
– Кармайкл, ты просто убиваешь меня своими похвалами, – попытался пошутить Торп.
– Но, – продолжила она, выстрелив в него взглядом, – я не собираюсь завязывать с тобой отношения и хочу, чтобы ты это наконец понял.
Ей самой было не по себе от того, что она сказала, и поэтому она поторопилась подсластить пилюлю:
– Но мы можем быть своего рода друзьями, наверное.
– Какого рода?
– Торп, – прервала она его нетерпеливо, – прекрати.
Наклонившись поближе, Торп прошептал:
– Я с ума по тебе схожу, Кармайкл.
– Это уж точно, – подтвердила она, чувствуя, как вдруг учащенно забился пульс. – Но если не обращать на это внимания, мы могли бы поладить. Если ты согласен на дружеские отношения…
– А что ты имеешь в виду под «дружескими отношениями»?
– Торп, ты просто невозможный человек!
– Ну-ну. Я же только стараюсь понять суть дела. Иначе я не смогу принять правильное решение. Я думаю так. – Он взял ее за руку. – Ты ведь не против моего общества. Да?
Ливи отдернула руку. Она не могла ни о чем рассуждать, когда он прикасался к ней.
– Да, это так, – сказала она осторожно.
– И ты согласна сделать второй шаг и поддерживать со мной, как ты говоришь, дружеские отношения.
– Да, быть просто друзьями.
Хотя Ливи понимала, что за этим что-то кроется, она еще не догадывалась, что.
– Просто друзьями, – повторил он и, подняв стакан, чокнулся с ней: – За третью стадию отношений.
– Какую еще третью стадию? – взволновалась Ливи, но Торп только усмехнулся, глядя на нее поверх стакана. – Торп…
– Твой обед стынет, – предупредил он, заинтересованно глядя на ее отбивные. – А ты все котлеты собираешься съесть?
– А что?
– У меня не было сегодня ленча.
Ливи засмеялась и отрезала кусок:
– Но у меня тоже.
И с удовольствием съела все без остатка.
Когда они вышли из ресторана, накрапывал дождь. Ливи подставила лицо под капли. Она радовалась, что встретилась с Торпом, радовалась, что обедала в его обществе. Если это и опасно, то ей безразлично. Господи, как она устала все время держаться в форме, не терять лица, и все такое. Ей необходим был хотя бы сегодня вечером человек, который может заставить ее смеяться, думать, чувствовать. И если этот человек Торп, то и бог с ним.
О, эти несколько краденных у жизни часов! Несколько часов, когда можно забыть все обещания, данные самой себе. Сегодня она свободна от прошлого, свободна от будущего, просто свободна.
– О чем ты думаешь?
Торп обнял ее, Ливи рассмеялась, она была почти счастлива.
– О том, какую радость мне доставляет дождь. – Она отбросила со лба мокрые волосы. Торп наклонился и поцеловал ее. Ливи обхватила его шею руками и всецело отдалась ощущениям минуты.
Торп не собирался ее целовать. Видит бог, не собирался. Стоило только взять себя в руки, а он умеет это делать. Но когда она засмеялась и взглянула на него, он не смог устоять. На волосах и щеках ее поблескивали дождевые капли. Он ощутил их вкус на губах.
Еще никогда он не чувствовал в ней такого самозабвения. Желание его вспыхнуло всепожирающим пламенем. Неужели она не видит, как он сильно влюблен, как хочет ее, неужели не сжалится над ним, если даже не испытывает никаких чувств? Господи милосердный, думал он, целуя ее без памяти, пусть только жалость она может ему дать, он согласен и на это, так отчаянно он ее любит. И, притиснув ее к себе что есть силы, Торп прижался лицом к ее шее.
