– Ну как? – Боб переступал с ноги на ногу.
– Порядок. – Она посмотрела на свои часы. – А теперь – на Даунинг-стрит. До церемонии еще два часа. Потом – брифинг с Торпом, и можно скармливать материал Вашингтону.
У Торпа хватило времени на три чашки кофе до появления президента.
Снаружи ожидал лимузин, рядом старалась стать незаметной президентская охрана. Торп усиленно курил, стоя без пальто, как всегда неуязвимый для холодного весеннего утра. Его оператор насвистывал что-то непонятное, остальные члены команды тихо переговаривались. Торп не прислушивался. Он внимательно наблюдал за сотрудниками секретной службы. Они держат ухо востро – это ясней ясного.
Вышел президент. Все сразу ожило. Торп услышал, как заработала камера. Микрофон, будто живой, ткнулся в ладонь. Почти машинально он отметил, как одета первая леди. Всегда могут найтись люди, которым нужны дополнительные сведения.
– Господин президент!
Президент остановился у распахнутой дверцы лимузина и повернулся к Торпу, кивком удерживая охрану на расстоянии вытянутой руки.
– Ти Си, – сказал он с торжественной мрачностью, – сегодня печальный день для Англии и всего мира.
– Да, господин президент.
Торп знал правила игры. В утро похорон жесткие вопросы «в лоб» недопустимы.
– Господин президент, – продолжил он, соблюдая все приличия, – у вас есть личные воспоминания о покойном премьер-министре?
Если президент и удивился неожиданной интонации и теме, то ничем этого не показал. Ответ был ровен и невозмутим.
– Он мог пройти в день несколько миль. – И президент улыбнулся. – Я убедился в этом в Кэмп-Дэвиде. Эрик Саммерфилд любил думать на ходу.
И с этими словами президент сел в лимузин. Слегка разочарованный, Торп остался ждать, когда подъедет автомобиль для прессы.
Команда Торпа вела съемку недалеко от Вестминстера, где будет совершаться погребальная служба. Следовало включить рассказ о том, какие знаменитости приехали почтить память Саммерфилда и в какой последовательности они прибыли. Передача шла через спутник.
Торп возвестил появление королевской семьи и всех прочих, имевших отношение к карьере Саммерфилда и его личной жизни. На улицах толпились люди, однако было относительно тихо. Присутствовавшие больше молчали, а если переговаривались, то приглушенными голосами, словно тоже находились в аббатстве.
Торп мельком увидел Ливи, но сейчас было не до обмена мнениями. Он еще говорил в микрофон, но внезапно напрягся, за долю секунды до того, как все произошло.
Прорвав полицейское оцепление, машина на полной скорости мчалась к середине похоронной процессии. Послышался звук выстрелов, особенно страшный в этот момент. Только что царила торжественная тишина даже на улице, а теперь испуганные люди кинулись врассыпную. Операторы метались, как безумные, спеша заснять самые выигрышные кадры. С микрофоном в руке Ливи бросилась вперед. Но Торп опередил ее.
Процессия остановилась. Пули охранников дырявили шины ускользавшего автомобиля. Ветровое стекло покрылось паутиной трещин. Машина вывернула вбок, затем выправилась, опять свернула и, ткнувшись в столб, круто остановилась. Из нее выскочили четыре человека, стреляя из автоматов в процессию и толпу. Раздались крики. Люди в панике бежали от опасности, сбивая с ног замешкавшихся.
Ливи ввинтилась в толпу вслед за своим оператором. Ей приходилось то и дело отбиваться, пуская в ход локти. Люди, спасаясь, бежали в обратном направлении. Выстрелы заглушали крики ужаса. Ливи кто-то сильно ударил по руке, но она продолжала пробиваться вперед, не прекращая говорить в микрофон. Когда она оказалась рядом с Торпом, он схватил ее за руку. Оттащив в сторону, он прижал ее к стене. Пуля ударилась о мостовую меньше чем в двух шагах от них.
– Не будь дурой, – резко приказал он, снова поднося ко рту микрофон. – Четыре человека. – Торп не отрывал взгляда от происходящего. – В масках и вооруженные автоматами…
Ливи вырвала запястье из его цепкой хватки. Путь был загорожен. Репортаж пришлось вести с того места, где она стояла. Поверх плеча Торпа Ливи могла видеть разбитый автомобиль и четырех вооруженных мужчин. Боб стоял, опустившись на колено, впереди толпы и снимал стрельбу так хладнокровно, словно вечеринку в саду. Из любого подвернувшегося им укрытия представители прессы всех стран следили за событиями. Эфир заполнило произносимое на множестве языков слово «нападение».
Опять раздался оглушительный треск выстрелов. А затем наступило внезапное, зловещее молчание.
Торп продолжал вести репортаж и после того, как все четверо нападавших уже лежали на земле. Голос его был спокоен. Величайшая цель и триумф репортера – точно сообщить о происшествии в те самые минуты, когда оно происходит, без текста, без подготовки. Он говорил безостановочно минут пятнадцать, пока толпа не успокоилась. Процессия возобновилась. Потом будет служба, и репортаж станет вести лондонский корреспондент Си-эн-си. Это даст Торпу время, чтобы накопать что-нибудь о совершивших нападение. Торп дал знак оператору.
– Не имеешь права, – немедленно взвилась Ливи.
– Заткнись, Оливия. – До этого момента он не сознавал, до чего зол. Когда он отдавал микрофон звукооператору, рука у него чуть дрожала. «Ее могли убить, – угрюмо подумал он. – Вот здесь, рядом со мной. Она могла погибнуть от пули».
Вне себя Ливи выпрямилась во весь рост:
– Почему ты думаешь, что тебе…
Но он перебил ее яростный вопрос, схватив за руку:
– Кто-то должен был помешать тебе броситься под перекрестный огонь. Черт тебя побери, идиотка! – Торп встряхнул Ливи за плечи. – И кому ты передала бы тогда свой драгоценный репортаж, если бы получила пулю в лоб?
Ливи отшатнулась.
– Но я не лезла под пули. Я полностью отдавала себе отчет в своих действиях, – холодно ответила она.
– О чем ты говоришь? Ты мечтала угодить в самое пекло! – Торп уже кричал, привлекая любопытствующие взгляды операторов. – Ты что думала, если попросишь их вежливо, то они согласятся дать тебе интервью?!
Злая, но сбитая с толку, Ливи отрезала:
– Это ты не знаешь, о чем говоришь! Я делаю лишь то, что полагается любому репортеру. – И легким движением руки откинула со лба растрепавшиеся волосы. – У тебя нет прав вмешиваться в мою работу.
– Вмешиваться в твою работу?! – повторил он, словно не веря своим ушам. – Пустить тебя к четверым маньякам с автоматами?!
– Черт возьми! – Она завопила, уже ни на что не обращая внимания. – Ведь это какой репортаж потрясающий получился бы! Что с тобой стряслось?! Как ты мог упустить такое?!
Торп в ответ молча уставился на нее. Он чересчур горячо отреагировал на все и понимал это. Но злость не утихала. Он резко сунул руки в карманы, чтобы не встряхнуть ее еще разок. Все просто. Он не мог даже помыслить, что Ливи окажется в опасности. Наверное, раньше это просто не приходило ему в голову. Ему не за кого было бояться. А теперь он, может быть, и не хотел так поступать – его руки, перехватившие Ливи, сделали все за него.
