– А папе, между прочим, не мешало бы на диету сесть. Ты помнишь, когда он последний раз в тренажерке был?
– Ему некогда, Саш, он работает много. И вообще – яйца курицу не учат, как жить. Вы сейчас ужинать будете или папу подождете?
– Подождем, конечно. Хоть посидим нормально, насладимся семейным общением. А то в присутствии бабушки как-то не получается.
– Саша! Хватит, зачем ты… Она же твоя бабушка, в конце концов!
– Так я не спорю. Ну да, бабушка, конечно. Но без нее все равно лучше. Все, не съедай меня глазами, я ж ничего против нее в принципе не имею! Я о своих личных ощущениях говорю.
– Значит, ощущения неправильные.
– Какие есть, мамочка… Сама нас в детстве учила, что лицемерие приводит к избытку комплексов!
– Это не лицемерие, Саш, а бестактность. Нужно уметь отделять одно от другого. Тем более бабушка вас с Машкой очень любит.
– Так и мы ее любим. Как положено, так и любим. Самая крепкая любовь к родственникам – это любовь на расстоянии. Вот она уехала – и я уже ее страшно люблю. Ой, смотри, папочка приехал, ура! Пойду, пообнимаюсь с ним, пока Машка по блинчикам тоскует. Ура, я первая!
Ее легкие шаги прошелестели за спиной, и видно в окно, как несется девочка по дорожке, раскинув руки, как прыгает на шею Игорю – с разбегу, словно маленькая. А он и рад стараться – подхватывает, кружит…
– Ну и ладно, – тихо вздохнула Машка. – Первая так первая. Папа меня потом тоже покружит. Пойду пока, душ приму. Говорят, от водных процедур аппетит уходит.
И что с них возьмешь, с девчонок? Папа тоже покружит… Как малые дети! Пятикурсницы, а повадки детские, беззаботные. Для родителей это хорошо, конечно, когда затянувшийся девчачий пубертат не дает о себе знать зловредностью, а с другой стороны – взрослеть пора! Пусть и со зловредностью, это уж как положено. А иначе, не повзрослев, как замуж пойдут? Клещами потом их от отцовской шеи отцеплять, что ли? Она в их возрасте, например, совсем взрослой была, жизнь заставила.
Семейка ввалилась в обнимку на кухню – по пути еще и Машка присоединилась, уже в халатике, с тюрбаном полотенца на голове.
– Пап, будешь с нами омлет со шпинатом? Тебе худеть пора. Смотри, какое у тебя брюшко наметилось.
Это Сашка, бессовестная. Никакого дочернего почитания к родителю. И Машка туда же, подхватила с хохотком:
– Да, папочка, надо худеть, а то мама тебя разлюбит!
– Ах вы, мышата, – схватив за загривки, потянул их Игорь друг к другу, легонько стукнул лбами. – Критиковать отца вздумали! Так вот, зарубите себе на носу: мама меня никогда не разлюбит, мы с третьего класса вместе! И вообще, по какому поводу такое нахальное веселье, не пойму?
– Так бабушка уехала, – радостно ляпнула Сашка и тут же зажала рот рукой, глянув на мать испуганно.
Игорь хмыкнул неопределенно – то ли проявил недовольство этой бестактностью, то ли и впрямь обрадовался новости.
– Я Колю попросила ее в Красногвардейск отвезти, – быстро пояснила Ирина, поворачиваясь от плиты, где в сковородке «дозревали» Игоревы отбивные. – Он сказал, что после обеда свободен. Ничего, что я без твоего ведома распорядилась? Секретарша сказала, что у тебя совещание.
– Ничего. Ради такого хорошего дела можно и посамоуправствовать.
– И ты туда же! – досадливо всплеснула она руками.
– А что я? Я ничего, – насмешливо выпучил он глаза, изображая нарочитое непонимание ее досады. – Это я от радости, что Светлане Васильевне не пришлось три часа в электричке трястись!
– Да ну вас, – махнула она рукой, едва сдерживая улыбку. Слишком уж вид у мужа в этот момент был карикатурный, услужливо-солдафонский.
– Не обижайся, мам! – весело поддержала отца Машка. – Любим мы бабушку!
– Ир… А насчет материальной вежливости для тещи – не забыла? – озабоченно и уже вполне серьезно поинтересовался Игорь.
– Не забыла. Ну, чего столпились, давайте за стол, ужинать будем. Девчонки, накройте на балконе, там сейчас хорошо, свежо после дождя…
– У меня вообще-то другое к вам предложение насчет ужина, девочки. Сегодня у дяди Пети Горского день рождения, и он очень жестко настаивал, чтоб мы всем семейством прибыли. Как вы на это смотрите?
– Ой… Ну, это уж без нас как-нибудь! – обиженно махнула рукой Сашка. – Чего мы там будем делать, ваши занудные разговоры слушать? Лучше бы дома поужинали, пап.
– Может, и лучше, конечно. Да только не очень вежливо. Все-таки он мой партнер. А партнеров обижать нельзя, запомни, в жизни пригодится.
– Ты бы хоть позвонил заранее, предупредил, – Ирина тоже проявила недовольство – ехать и впрямь никуда не хотелось.
– Так! Восстание пупсиков на сегодня отменяется! – весело, но довольно решительно проговорил Игорь. – Для маленьких можно и поблажку сделать, а для больших – никаких отговорок! Тем более именины-то у Петруши особенные. Сегодня он новую молодую жену представлять будет. Грех не поглазеть, правда?
– Так мы ж ее видели – на крестинах у Стародубцевых.
– Ну, это же разные вещи, что ты… Там она тайной подругой была, а нынче, простите, статусная жена. Стало быть, с ней заново знакомиться надо. Петруша копытом бьет, грудь колесом выпячивает! Не терпится ему похвастать молодостью жены, как орденом Подвязки!
– Пап, а сколько лет Петру Яковличу? – задумчиво усмехнувшись, спросила Сашка.
– Так сегодня шестьдесят пять стукнуло. Он из нас, из четверых партнеров, самый что ни на есть аксакал.
– А ей?
– Стелле-то? Не знаю… Чуть больше двадцати, наверное.
– Надо же… Как нам с Машкой!
– Э! Ты мне брось эти разговоры, что за сравнения! – возмущенно повернулся к Сашке Игорь.
– А чего? Всякое может быть, – хитро прищурилась она, явно поддразнивая отца.
– А тебе тетю Надю Горскую не жалко, пап? – задумчиво встряла в разговор Машка, глянув синими грустными глазищами. – Как-то это все немного по-свински по отношению к ней получается. Жили, жили, состарились вместе, а потом – оп! – какая-то соплюха отставку выписала.
– Ну, не нам судить, дочь… В каждой семье свои скелеты в шкафу спрятаны.
– Нет, не в каждой! В нашей, например, нет никаких скелетов!
– Ну да… Мы – вполне счастливое исключение? – И, обернувшись к жене, проговорил деловито: – Тебе сколько времени на сборы потребуется, Ириш? Вообще-то я уже такси вызвал.
– Да какие сборы? Я готова, в общем. А подарок для Петра Яковлича у тебя есть?
– Есть, по дороге купил.
– Тогда поехали.
– Ну и отваливайте, ренегаты! – сердито пробурчала под нос Машка. – А я отбивных на ужин нажрусь, вот.
– Я тебе нажрусь! – выросла перед ней тонким изваянием Сашка. – Только попробуй мое отражение обезобразить! Пошли на балкон, шпинатиком будем пробавляться! Пап, а можно мы из твоей коллекции бутылочку красненького французского украдем?
