— Холли, ты возьмешь меня покататься верхом? — жалобно спросил Джонатан.
— Прости, дорогой. О чем ты спросил?
— Я попросил маму, но она не умеет ездить верхом. Возьми меня покататься, пожалуйста! Верхом на лошади, — прибавил Джон, словно объясняя трехлетнему ребенку.
— Ладно. Это, наверное, можно, — согласилась Холли, поглядев на Мерил, которая утвердительно кивнула. — На пони. На большой лошади тебе еще рано ездить.
Джонатан опустил голову.
— А Питер говорит, на пони ездят только малыши.
— Кто такой Питер? — поинтересовался Дев.
— Мой друг. Ему подарят лошадь на день рождения. Вот такую. — Джонатан вскочил и вытянул руку насколько мог.
— Но, дорогой мой, Питер умеет ездить верхом, — терпеливо объяснила Мерил.
— Держу пари, что учился он на пони, — поспешил сказать Дев.
Маленький рот крепко сжался — Джонатан явно не был убежден.
— Тогда, — наклонился к мальчику Дев, — как насчет того, чтобы приехать сюда завтра и провести день со мной? Мы попросим девушек, работающих в конюшне, подобрать для тебя подходящую лошадку.
— Разве мы не можем сделать это сегодня? — спросил Джонатан, лицо которого мгновенно просветлело.
— К сожалению, нет, парень. Сегодня воскресенье, тебя некому научить.
— Вы сами могли бы посмотреть за мной. А я был бы очень осторожен.
— Знаю, но ведь это не мои лошади. К тому же опасно ездить верхом без шлема. Ты можешь упасть и удариться головой. Тогда вся королевская конница и вся королевская рать не смогли бы тебя собрать[2].
Джонатан засмеялся, уже не столь огорченный.
— Но я же сильнее Шалтая-Болтая. Я уже большой. Голова у меня не расколется.
— Моя раскололась, а я намного больше тебя.
— Вы падали с лошади?
— Много раз. Хотя моя голова пострадала не из-за этого.
— А из-за чего? — неожиданно для себя спросила Холли.
— Я попал в автомобильную катастрофу, — небрежно ответил Дев.
— Надеюсь, ничего серьезного? — поинтересовалась Мерил.
— Было серьезно. — Дев передернул плечами. — Но я это преодолел. Все прошло, только временами побаливает голова.
— Как же это случилось? — задала новый вопрос Мерил. — Расскажите, если можно.
Последовала неловкая пауза, и когда Дев мельком взглянул на Холли, короткие волоски у нее на шее поднялись.
— Право, не знаю, стоит ли рассказывать. В то время я находился во Франции, занимался одним материалом, и тут пришли дурные вести о моей подруге. Я помчался домой, а потом обнаружил, что лежу на спине в больничной палате. Оказывается, слишком быстро ехал: очень спешил к ней. По словам свидетелей, я не справился с машиной на повороте.
— Вот это да! — воскликнул Джонатан.
Холли похолодела. Женщина! Конечно, в этом замешана женщина.
— Выходит, вам еще повезло, — заметила Мерил.
— Полагаю, что да, — как-то отрешенно согласился Дев.
Джонатан взял Холли за руку.
— Пойдем, — настойчиво предложил мальчик, которому наскучили разговоры взрослых, — посмотрим лошадей.
— Можно мне с вами? — вежливо осведомился Дев, когда Джон наконец заставил Холли встать. — Если Мерил не возражает против того, чтобы недолго побыть одной?
— Не обращайте на меня внимания. Я просто посижу здесь, наслаждаясь тишиной и покоем.
«Ей-то повезло!» — сердилась Холли, когда они вышли на яркий солнечный свет, но, поскольку флирт Мерил и Дева явно выдохся, раздражение ее быстро испарилось.
Джонатан, ясное дело, сразу побежал к пруду.
— Не упади в воду, — предостерегла Холли.
— Опасности нет, — успокоил ее Дев. — У берега ему по щиколотку.
Может, опасности и нет, только ей не хотелось бы оказаться на месте Джонатана, если его выходной костюм промокнет в илистой воде. Но тут она заметила в тени под кустами шесть или семь желтых утиных клювов, и ход ее мыслей переменился.
— Совершенно другой мир, — улыбнулась Холли, прерывая затянувшееся молчание.
— Разумеется, — согласился Дев, проследив за направлением ее взгляда. — Но хоть утки вполне милые создания, Франсина их не любит. Они поедают цветы.
— Франсина? — спросила Холли, испытывая привычный укол ревности.
— Моя экономка. Кстати, она готовила ту восхитительную еду, которую ты даже не попробовала. Франсина — настоящее сокровище, в этом ты сама убедишься.
Возможно, подумала Холли. Ни к чему переживать неприятности заранее. Даже если Деву это не понравится, она твердо намерена отклонять в дальнейшем все его милые приглашения.
— Да и дом, с моей точки зрения, прекрасный, — продолжал Дев.
— За исключением того, что это не дом.
— А что же? — нахмурился он.
— Всего лишь место для отдыха. Очень славное, спору нет, но… — Холли красноречиво пожала плечами. — Ты меня удивляешь, Дев.
— Чем? Тем, что я предпочитаю тишину и покой ярким городским огням? Не забывай, что ты меня совсем не знаешь.
— Не знаю. И не знала таким, какой ты на самом деле.
— Что видишь, то и получаешь, — сухо произнес он. — Но, закрывая на все глаза, Холли, не удивляйся, если не находишь ключа к разгадке.
— Что ты имеешь в виду?
— Не более того, что сказал, — ответил Дев, пожав плечами.
Холли промолчала. Она не могла разобраться в своем настроении, даже не пыталась. Она погрузилась в размышления, но Дев возобновил разговор.
— В чем дело, Холли? — спросил он, беря ее за руку и поворачивая лицом к себе.
Она подняла глаза и с трудом сглотнула, почувствовав, как начинает погружаться в эти глубокие бархатные озера. Что она может ему ответить, если сама не понимает себя? И вдруг сказала:
— Я видела тебя. Сегодня утром. Я была в церкви.
— Во время службы?
Холли покраснела.
— Я… пошла на прогулку, хотелось спокойно подумать. Меня… словом, я невольно вошла вслед за другими.
— Ну и?..
Холли пожала плечами, опасаясь облечь свои мысли в слова, тем более что мысли были путаные.
— Не знаю, право. Я…
— Ты глазам своим не поверила? — сухо пробурчал Дев.
— Нет! То есть да! То есть даже не знаю, — сбиваясь и все больше краснея, сказала она. — Прости меня, Дев.
— За что? За то, что ты была в церкви? Что нуждалась в утешении? Ты этого стыдишься, Холли?
— Я все неверно истолковывала. Несправедливо судила о тебе, правда, Дев?
Она не знала его тогда. Не знала и теперь. А что касается будущего… Мысли у нее разбегались.
— Вероятно, — сказал Дев. — Но ты была совсем юной, Холли, а я оказался дураком.
— Потому что спал со школьницей, Дев? Мне было шестнадцать, я знала, что делаю.
