— Я этого не знала. — Триша всегда считала, что в Аргентине, как и в Мексике, преобладают испанцы.
— Тогда вам следует читать не только школьные учебники, но и книги по истории. — Рауль внезапно остановился. — Все! Музыка смолкла. Танец закончен.
Он снял руку с талии Триши и шагнул в сторону. Внезапность, с которой он вышел из игры, удивила и обескуражила девушку.
— Я провожу вас к вашей машине, — сказал Рауль.
— Но ведь мы даже не притронулись к шампанскому, — запротестовала Триша.
— Мне сейчас не до вина. Можете взять то, что осталось, с собой домой. — Он спокойно разглядывал девушку, держась вежливо, но строго.
Но к тому времени, когда она доберется домой, шампанское согреется и выдохнется. Станет таким же пресным и неинтересным, каким становился этот вечер.
— Но мне совсем еще не надо уезжать.
— Нет, надо. — Рауль взял Тришу за руку и легонько потянул за собой по направлению к автомобильной стоянке. — С минуты на минуту приедет доктор Карлайл осматривать кобылу. Я довольно долго буду занят с ним.
— Неважно. Я могу подождать, пока вы закончите.
— Нет.
Протестовать дальше было невозможно — это выглядело бы совсем уж по-детски, и Триша молча поплелась вслед за Раулем мимо освещенных стойл, подыскивая слова, чтобы переубедить его.
— Завтра я уезжаю, — сказала она наконец.
— А я уезжаю послезавтра, так что в ближайшем будущем мы, вернее всего, не встретимся.
— Почему вы так упорно стараетесь отделаться от меня? — выпалила Триша.
— Я стараюсь уберечь нас обоих от неловкого и затруднительного положения, в которое мы можем попасть. — Он говорил терпеливо, словно убеждая ребенка. — Мне известно, как это бывает. Вы, возможно, удивитесь, если узнаете, что мне в вашем возрасте самому доводилось переживать юношеские разочарования.
— Что мне сделать, чтобы убедить вас, что я не школьница, — безнадежно вздохнула Триша. — Вы мне нравитесь, привлекаете меня. Что же в этом детского, незрелого?
— Ничего, — спокойно ответил Рауль. — Лолита тоже была школьницей.
— Чтоб вам пусто было! — обиженно выругалась Триша.
— Пусть так, — пробормотал Рауль и поддержал девушку под локоть, когда у той подвернулась нога на усыпанной битыми ракушками дорожке. Они подошли к стоянке, и Рауль сразу же определил, на каком автомобиле приехала Триша. Сделать это было несложно — спортивная машина резко выделялась среди грузовых пикапов и старых седанов.
— Ваш бокал, — Рауль протянул девушке блеснувший в свете луны фужер.
— Спасибо.
Избегая смотреть спутнику в глаза, Триша взяла бокал, думая сердито, что он скорее всего считает ее избалованной богатой девчонкой, дующейся из-за того, что не может настоять на своем. Впрочем, именно так — или почти так — оно и было.
— Спокойной ночи, Триша.
В первый раз он назвал ее по имени. И у Триши внезапно вспыхнула надежда, что не все еще потеряно, что в этой завершившейся крахом ситуации можно еще что-то спасти.
— Постойте. — Она доверительно коснулась руки Рауля. — Разве не принято, чтобы мужчина после того, как проводил девушку до машины, поцеловал ее на прощание?
Рауль нетерпеливо тряхнул головой. В ночной полутьме его волосы казались скорее черными, чем каштановыми. Лица почти не различить, но Трише показалось, что он улыбается.
Она предвкушала, как его теплые губы прижмутся к ее губам, и почувствовала, как неистово заколотилось сердце. Когда миг этот наконец настал, Триша прижалась к Раулю, но прикосновение его губ оказалось мягким и нежным — так мужчина целует школьницу. Разом вспыхнувшие обида и разочарование заставили девушку отстраниться.
— Рауль, я не девственница. — Триша приподнялась на цыпочки, обвила руками шею Рауля и попыталась заставить его склонить голову. Не обращая внимания на напряженное сопротивление мужчины, она приоткрыла рот и с требовательной страстью прильнула губами к его губам. Она прижалась к сильному телу аргентинца, испытывая возбуждение от прикосновения его мощных бедер к своим ногам. Вкус его губ пьянил девушку, но и Рауля поцелуй не оставил полностью безучастным. И он почти бессознательно ответил на жадный призыв.
Затем его пальцы стиснули запястья Триши, и Рауль силой заставил девушку разжать объятие и опустить руки. Когда он отстранил ее от себя, сердце Триши бешено стучало, а дыхание вырывалось из груди часто и прерывисто.
— Как бы мне хотелось, чтобы вы были у меня первым, — тихо произнесла она.
— Довольно. Пожалуйста, избавьте меня от ваших соблазнов, — сердито посмотрел на нее Рауль.
Кажется, терпение его кончилось, и он не желал более спокойно сносить Тришины выходки. Аргентинец распахнул дверцу автомобиля и помог девушке усесться на водительское сиденье.
— Мы еще встретимся, — сказала Триша, когда Рауль начал закрывать дверь.
Он приостановился, опершись на дверную раму.
— Отчего-то я в этом не сомневаюсь, — неожиданно согласился Рауль с каким-то оттенком смирения, словно покоряясь ее настойчивости, а затем повернулся и зашагал в полутьму.
Последние гости разъехались только к двум часам ночи. Когда Эндрю забрел в гостиную, все находилось на своих местах. Осталось расставить лишь стулья, временно выстроенные в ряд у стены.
— Передвиньте их немного левее, — устало приказала Лес двум не меньше ее уставшим служителям.
— Где Триша? — спросил Эндрю. — Она что, уже легла спать? Я не видел ее весь вечер.
Лес удивило, что он вообще заметил отсутствие дочери. Все это время Эндрю почти не отходил от Клодии Бейнз. Лес видела, как они весь вечер болтали и смеялись не умолкая, танцевали, тесно прижавшись друг к другу, а когда не танцевали — рука Эндрю фамильярно обнимала плечи молодой женщины. И в завершение всего Эндрю, проводив Клодию до двери, поцеловал ее на прощание. Это окончательно вывело Лес из себя.
— Триша? Человек, которого она пригласила на вечеринку, не пришел, и она провела большую часть вечера у себя в комнате, — напряженно сказала Лес.
— Ей следовало бы помочь тебе.
— Думаю, она заканчивает укладывать вещи к отъезду.
— Ах вот как. — Эндрю устало потер затылок. — Я бы выпил кофе. У нас осталось хоть немного?
— Посмотри на кухне. — Лес вовсе не собиралась стремглав бежать за кофе для него. — Я пойду наверх.
И она пошла к лестнице, а Эндрю остался посреди комнаты, растерянно глядя ей вслед. Добравшись наконец до гардеробной, Лес с облегчением скинула с себя вечерний костюм. На пол полетел сначала пиджак, затем брюки. Впервые за долгие годы она не дала себе труда повесить одежду в шкаф, а оставила ее валяться бесформенной грудой прямо на ковре. Следом в ту же кучу были брошены черные чулки и белье. Ожерелье и серьги Лес швырнула на туалетный столик. Натянув на себя шелковую ночную рубашку, она присела около зеркала только затем, чтобы вынуть из прически шпильки, скалывающие волосы. Снимать с лица макияж Лес не стала. Она была слишком возбуждена, чтобы заняться делом, требующим хоть малейшего внимания. Внутри у нее все дрожало от возмущения и обиды.
