Мэри приняла прежнюю позу, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза.
— Майлз уже вернулся? — Ее голос был хриплым от горя и усталости.
— Да. Он поднялся наверх с Олли, чтобы навестить твою мать.
— Полагаю, мой брат рассказал тебе о завещании. Ты этого не одобряешь, разумеется.
— Разумеется. Твой отец должен был оставить дом и плантацию твоей матери.
От удивления и гнева Мэри вскинула голову. Перси славился тем, что воздерживался от поспешных суждений.
— Кто ты такой, чтобы рассуждать о том, как должен был поступить мой отец?
Перси подошел и остановился рядом с ее креслом, сунув рук в карманы и серьезно глядя на нее. Его лицо оставалось в тени.
— Я тот, кому небезразличны ты, твой брат и твоя мать.
От этих слов ее гнев моментально угас. Мэри отвернулась, судорожно смаргивая слезы и стараясь проглотить комок в горле,
— Надеюсь, твоя забота не помешает тебе оставить мнение о нас при себе, Перси. Мой отец знал, что делает, и если ты утверждаешь, что это не так, то лишь усугубляешь и без того отвратительное положение вещей.
— Ты говоришь так из желания защитить отца или потому, что чувствуешь свою вину?
Мэри заколебалась. Ей хотелось - нет, она отчаянно нуждаласьв том, чтобы рассказать ему о своих чувствах, но боялась, что Перси станет думать о ней еще хуже.
— А как считает мой брат? — вместо ответа поинтересовалась она.
— Он полагает, что, унаследовав Сомерсет, ты вне себя от радости.
«Вот оно. Мнение моего брата уже известно всем», — подумала Мэри, и эта мысль причинила ей острую боль. А ведь она так старалась не выдать своего внутреннего ликования, но, оказывается, ей не удалось обмануть ни Майлза, ни мать, и теперь они ненавидят ее за это. Глаза защипало от жгучих слез, и Мэри вскочила с кресла и подбежала к окну. На небе взошла бледная луна.
— Цыганочка, — прошептал Перси, и не успела она опомниться, как он подошел к ней и прижал ее голову к своей груди.
А еще через мгновение она жалко лепетала, захлебываясь слезами и уткнувшись носом в его галстук:
— Майлз о-обвиняет м-меня... в том, что папа написал завещание именно так, правда? И мама т-тоже. Я потеряла их, Перси, потеряла навсегда, как папу.
— Это стало для них потрясением, Мэри, — сказал он, гладя ее по голове. — Твоя мать чувствует себя преданной, а Майлз обиделся из-за нее, а не из-за себя.
Но я же не виновата в том, что папа оставил все мне. Я не виновата в том, что люблю плантацию, как Майлз и мама не виноваты в том, что не любят ее.
Знаю, — ответил Перси, и в его голосе прозвучали сочувствие и понимание. — Но ты можешь все исправить.
— Как? — спросила Мэри, поднимая голову, чтобы выслушать совет, который он готов был ей предложить.
— Продай Сомерсет, когда тебе исполнится двадцать один, и раздели между вами вырученную сумму.
Если бы Мэри увидела, что вместо волос у него на голове шевелятся змеи, то и тогда не была бы так шокирована. Она отпрянула от него.
Продать Сомерсет? — переспросила девушка, не веря своим ушам. — Ты предлагаешь продатьСомерсет?
— Я предлагаю тебе поступить так, чтобы спасти ваши отношения.
— Выходит, я должна купитьнаши отношения?
— Мэри, ты переворачиваешь все с ног на голову. Страсть к Сомерсету настолько ослепила тебя, что ты не видишь реальных причин недовольства твоих матери и брата.
— Я вижу! — вскричала Мэри. — И знаю, что чувствуют мама и Майлз! А вот никто из вас не видит того, что для меня теперь дело чести выполнить обещания отца.
— Он ничего не говорил о том, что ты не можешь продать плантацию, когда тебе исполнится двадцать один год.
— Неужели он завещал бы ее мне, если бы думал, что я продамее?
— А что будет, когда ты выйдешь замуж, а твой муж не захочет делить жену с плантацией?
— Я никогдане выйду замуж за человека, который не разделяет моих чувств к Сомерсету!
После такого заявления Перси умолк.
— Откуда ты знаешь, что не сможешь полюбить человека, который не разделяет твоих чувств к Сомерсету? Ты ведь не бывала нигде, кроме Хоубаткера. Твой жизненный опыт очень ограничен, Мэри.
Я не горю желанием вести другой образ жизни.
— Нельзя делать таких поспешных выводов, пока тебе не с чем сравнивать.
— Нет, есть. Но, как бы там ни было, у меня вряд ли будет возможность сопоставлять, не так ли?
Тут они услышали, как по лестнице спускаются Майлз и Олли. К своему удивлению, Мэри обнаружила, что сожалеет об их появлении, поскольку ей не хватало умиротворения, которое она испытала в объятиях Перси. Еще никогда они не были так близки. Раньше она не замечала, что у него под левой бровью родинка и что зрачки его глаз окружены сверкающим серебристым ободком.
— Ты всегда осуждал меня, правда? — спросила Мэри, сама удивившись столь неожиданному вопросу.
Густые светлые брови Перси удивленно поползли на лоб.
— «Осуждал» - не самое подходящее слово.
— В таком случае, недолюбливалменя. — Мэри затаила дыхание, ожидая подтверждения.
— И это не так.
— Тогда какое же слово я должна употребить?
Ее щеки пылали, но она твердо вознамерилась узнать, как он к ней относится. А потом он может убираться к дьяволу, и ее больше не будет интересовать его мнение.
Но не успел Перси открыть рот, как в комнату вошел Майлз, за которым по пятам следовал Олли.
— Вот ты где! — воскликнул брат, и на мгновение Мэри обрадовалась, подумав, что он искал ее. Но нет, ему нужен лишь Перси, поняла она, когда Майлз, не обращая на нее внимания, обратился к другу: — Я не знал, ушел ты или нет. Останешься на ужин? Еды полно, но Сасси хочет знать наверняка.
— Я не останусь, — произнес Олли, глядя на Мэри так, словно сожалел о своем решении.
Он ласково улыбнулся ей, и она ответила ему таким же движением губ.
— Боюсь, что я тоже не смогу, — сказал Перси. — К нам придут гости, и мать рассчитывает, что я сыграю роль хозяина дома.
— Кто они такие? — полюбопытствовал Майлз.
Дочь маминой подруги, с которой она жила в одной комнате, когда они учились в Беллингтон-холле, и ее отец. Девчонка собирается этой осенью поступать в пансион. Ее мать умерла, и они намерены узнать о школе побольше.
По крайней мере, именно под этим предлогом папаша прихватил девицу с собой, — заметил Олли, многозначительно подмигнув Майлзу.
Ну, папаша, по-видимому, из тех, кто всегда руководствуется скрытыми мотивами, и моя мать думает, что их визит - всего лишь предлог, — признался Перси. — Но разве каждая мать не считает, что все девушки вынашивают тайные планы в отношении ее сына?
