На четвертом этаже Ирина открыла дверь своим ключом и вошла.
В квартире было все привычно — тот же урчащий холодильник в коридоре, тот же коричневый шкаф, в котором, знала она, висят еще бабушкины старинные пальто, плащи, шляпы.
Она сбросила ботинки в прихожей, куртку повесила на стоячую рогатую вешалку — все равно в шкафу нет места.
В желудке заурчало так громко и требовательно, что Ирина не решилась отказать ему. Холодильник включен, значит, там что-то есть.
Конечно, есть. Она увидела литровую банку соленых грибов. Достала, покрутила. Похоже на валуи, значит, соседка угостила отца. Еще там стояла трехлитровая банка соленых узкотелых помидоров. Тоже чей-нибудь дар. В овощном корытце она обнаружила морковь, покрывшуюся белыми тонкими ростками, как шерстью: утомилась ждать внимания.
Ирина поставила чайник на газовую плиту, чтобы запить грибы и помидоры. А в ожидании думала.
Конечно, не просто так она налетела на лося. Ее гнало по шоссе то, что она увидела на фабрике. Ей хотелось поскорее рассказать и в который раз предупредить Кирилла: вот-вот он потеряет фабрику.
В том не ее вина. Хотя Кирилл постоянно внушает ей, что именно она ею занимается. Но фабрика — не ее. И она сама — не Вахрушева. Хотя работает на эту семью с утра до вечера.
Разве она согласилась соединиться с ними навсегда? То есть остаться с Кириллом… навсегда?
Она смотрела на чайник, в блестящем боку видела кривую фигуру со сложенными длиннющими руками. Она покачала головой, и голова, отраженная в шлифованном алюминии, заколебалась.
Ирина усмехнулась. Их связь с Кириллом показалась ей похожей на эту уродливую фигуру. Чем дольше длились их отношения, тем менее ясными они становились. Все чаще она спрашивала себя — зачем ей это? Но в то же время они уже длились так долго, что невозможно было мгновенно взять и прекратить их.
Внезапно Ирина с облегчением подумала — хорошо, что она ему все-таки не жена.
Чайник зашипел, забулькал, она выключила газ. Поискала заварку в шкафу. Вытряхивая остатки прямо в чашку, подумала: конечно, в таком отношении Кирилла к фабрике есть причина — она досталась ему за бесценок. Бывший студент отца, а теперь хозяин района, сам предложил ее Александру Ивановичу Вахрушеву.
Фабрика совсем простенькая. Своего цеха по производству волокна нет. Да и Кирилл — еще тот бизнесмен. Ирина поняла это не сразу, а только когда вникла в то, что происходит на фабрике. Конечно, он читает лекции на коммерческом отделении, ему нужно готовиться. Но ведь можно подумать о том, кого берешь управляющим?
Управляющим он назначил человека из бывших сотрудников. Она так и не разобралась, кем он прежде работал. Но увидела одно: этот человек поспособствовал тому, чтобы фабрика потеряла всякую цену и досталась такому хозяину, как Кирилл.
Вникая в перчаточное дело, как она вникала во все, чем занималась, Ирина удивилась — какой это большой и разнообразный рынок. Только сейчас до нее дошел истинный смысл расхожего выражения — «менять, как перчатки».
Оказывается, все дело в английских джентльменах, они меняли перчатки шесть раз в день. Но ведь сегодня полно народу, готового приблизиться к эталону английского джентльмена, а значит, людей нужно увлечь. Но для того чтобы «обуть» всем руки — она усмехнулась словесной находке, — нужно вложить в эту идею привлекательный смысл.
Фабрика должна выпускать шесть вариантов перчаток, решила Ирина. Шесть станет кратным числом всех идей.
Увлекшись, она говорила Кириллу:
— Давай начнем с рабочих перчаток — для садоводов, водителей. Их можно продавать по шесть штук. Они дадут основную прибыль.
— Похоже, ты хочешь соответствовать результатам теста. — Он ухмыльнулся.
— Ты о чем? — попыталась она вспомнить.
— Не делай вид, что забыла. Ты же у нас должна стать миллионершей.
— Брось, — с досадой отмахнулась она. — Если бы такие игры на самом деле вели к успеху…
— Не надейся, что перчаточная фабрика — твой этап к большим деньгам.
Она поморщилась. Ей показалось, что он сделал ударение на слове «твой». Но переспрашивать не стала.
Ирина долго гуляла по Интернету, стараясь оценить спрос на товар. Он есть, поняла она, не только на простые рабочие перчатки, но и на более качественные. Тоже хлопчатобумажные, правда, из первосортной пряжи, в три, четыре, пять ниток. А еще лучше, если они будут длинные, с высоким напульсником. Все узнала она и о размерах — выгоднее всего расширить их диапазон: от восемнадцатого до двадцать второго.
Понравилась ей свежая идея — наносить точечное полимерное покрытие — красного, синего или черного цвета на рабочие перчатки. Такими можно вытеснить долю иностранных перчаток на этом рынке.
Ирина поначалу часто ездила на фабрику. Дорога шла лесом, плотная стена елей и сосен сменялась березником и осинником. Потом открывалось поле, всегда разное. Доехав до него, она всегда опускала стекло в машине — во все времена года поле пахло необыкновенно. Сладко-горько. Как сама жизнь? — смеялась она над своим восторгом. Но потом поняла — это запах донника, который не теряет аромата, даже засохнув.
Ездить в темноте ей нравилось. Странный покой охватывал ее, чувство небывалой защищенности темнотой, а не страх темноты испытывала Ирина. Дорога безлюдная, вся твоя. И свет — тоже только твой. Твоих фар. Кажется, что и весь мир твой, и ты можешь думать, как хочешь, поступать, как хочешь. А не только внушать другому, почему ты этого хочешь.
Она услышала скрежет тормозов под окнами, вздрогнула от неожиданности. Как странно, она почему-то думает о фабрике, а не о Кирилле. Похоже, ее не слишком удивило то, что произошло между ними?
Она взяла свой чай, села возле темного окна, выходившего на лохматую липу, усмехнулась. Ясно, что Кирилл хотел ей показать: отказываешься выйти замуж, значит, кто ты? Наемный работник. А если так, то оплошал, испортил хозяйское имущество — плати.
Она отпила глоток, горло перехватило. Как горячо. Горячо… Да, еще и по другой причине горячо. Как в игре — она близко подошла к разгадке.
Ирина отодвинула чашку и оперлась локтями о стол. Положила голову на сомкнутые руки.
Накануне поездки на фабрику они лежали в постели. Но мысленно она уже была там, думала, что сделать…
— Я чувствую, ты хочешь меня о чем-то спросить? — Он наклонился к ней и пощекотал бородой ее щеку.
— Не спросить, а удивить, — сказала она.
— Говори.
— Ты слышал про эротические перчатки? Не слышал? Я сама недавно узнала.
Он положил руку ей на голову и погладил. Она отстранилась — не любила необязательную ласку, мимоходом, когда о чем-то говорила с ним всерьез.
